Александр Варго - Медиум Страница 28

– Постой-ка, – насторожился Вадим. – Я уже где-то слышал эту фамилию.

– С этой фамилией мы учились в одном классе. Вернее, я учился, а ты учился в параллельном. Оригинальный парень. Упитанный еврей с решительным взглядом на жизнь. Ты должен его помнить, в десятом классе с выпускного вечера он увел у тебя красотку Эльвиру, а потом женился на ней и всю жизнь тащит на себе этот крест. Впрочем, с виду она еще вполне годная супруга…

Кровь ударила в лицо.

– Но Фельдман прохиндей! – возмутился Вадим.

– Не то слово, – невозмутимо ответствовал Никита. – Пройдоха, проныра, прохвост, прощелыга, продувная бестия, любимое развлечение – балансировать на грани закона, но он нормальный парень, не удивляйся. Немножко жадный, но кто сейчас не жадный? Зато какие мозги!

Вадим замял беседу и задумчиво уставился на чужой телефон. И у этого разряжается батарейка. Любитель пива оприходовал послеобеденный запас и таращился на него с резонным нетерпением.

– Потерпи, земляк, еще один пропущенный звонок…

Воистину, когда глубоко задумываешься, начинаешь плохо соображать. Он помнил, что номер Фельдмана где-то записан. Чертов прогресс с его электронными телефонными книгами! Номер Фельдмана был записан в старом блокноте, который хранился в коробке из-под ниток, которая в свою очередь хранилась в старом серванте в домашнем клоповнике! Замечательно. Очередного посещения родного дома его натруженные конечности могут не выдержать… Он быстро перезвонил Никите, но тот уже отключил телефон. Дьявол!

Вадим прыгнул в маршрутку. Добрался до конечной «Заельцовский парк» и обретался остаток дня на живописном берегу, созерцая бурые воды, ползущие в Ледовитый океан. Солнце клонилось к закату, когда, смирившись с мыслью о неизбежности возвращения домой, он раздобыл телефон у отдыхающей парочки, восстановил в памяти номер Бориса – охранника Качурина.

– Сожалею, Вадим Сергеевич, – удрученно молвил Борис, – но мой работодатель с того света подкинул мне пыльную работенку.

– С какого света? – Вадим сглотнул набежавшую слюну.

– Так он же нынче в другой части света, – простодушно объяснил охранник. – Позвонил, требует срочно выезжать в Прокопьевск, где какие-то запутки с арендой складов. Ума не приложу, как буду разбираться – в мои обязанности, между прочим, входит несколько другое. Но никого под рукой больше нет…

– Окажи последнюю услугу перед отбытием.

– Давайте, Вадим Сергеевич. Только без риска. Не хотелось бы огрестись с вами по полной схеме…

В девять вечера он выбрался из уютного соснового бора, добрел до остановки, минут сорок прождал автобуса, как в добрые советские времена. Расплатился, забрался на заднее сиденье, уперся в окно. Потом сидел в парке, дожидаясь прихода ночи, нацепил очки с мелкими диоптриями, приобретенные на всякий случай (случаи, как известно, всякие бывают), начал выбираться в цивилизованную часть города, не дожидаясь, пока какой-нибудь опытный маньяк скрасит его досуг. Из бара «На посошок», выпросив у бармена городской телефон, позвонил Румянцеву. Опять недоступен. На городской квартире откликнулась Степанида, сообщила прокуренным голосом, что соседа нет и не было, работа у него такая, шикнула на котят, исполняющих хоровую партию (не загубила пока). Вадим повесил трубку. Придется подбираться к дому. Переодеться, зарядить телефон, раздобыть номер Фельдмана…

– Наконец-то, вы позвонили, – проворчал Борис. – Я уж уснул в машине… Ситуация, в трех словах, такая. Пару часов назад вдоль вашего дома прохаживались подозрительные лица. Удалось подслушать, что они говорят. Дохлый номер, говорят, не вернется этот тип в родные пенаты, незачем и силы распылять. В других местах искать надо. Сделали несколько витков вокруг дома, полили кусты и уехали на светлом джипе.

– Милиция?

– Милиция на джипе?.. – Борис недоверчиво похмыкал, – Может, и милиция, кто их нынче разберет. Одеты пестро, физиономии не сказать, что тщательно выбриты… Я бы не поставил ни на милицию, ни на бандитов, ни на чекистов. Не знаю, Вадим Сергеевич. Хромает интуиция.

– Считаешь, не вернутся?

– Затрудняюсь, Вадим Сергеевич. Но нет их сейчас. В подъезде тишь – я поднялся до пятого этажа и спустился на первый. Ваша дверь закрыта, следов отмычки на замке не видно, можно заключить, что квартира пуста. В квартире напротив засады нет: по причине отсутствия глазка. У вас дверь захлопывается?

– Да.

– То есть утром, уходя из вашей квартиры, менты ее просто захлопнули. Засов свернули, когда выбивали, а замок остался цел. Какой же дурак вернется домой после того тарарама, что вы учинили? А у милиции на дураков цепкий нюх. Улавливаете мысль?

– Спасибо, Борис.

– Не задерживайтесь. Могу оказать последнюю услугу. Бегите домой прямо сейчас, подстрахую. Будет опасность, извещу. Уйдете на чердак.

– Не известишь, – буркнул Вадим. – Телефон разряжен.

– А вы в машину ко мне заберитесь, я у подъезда. Под сиденьем вакантный телефон на случай угона…

В подъезде привычно пахло известкой. Пыльная батарея слева от двери, света нет. Он на цыпочках затанцевал наверх, вынимая ключи из заднего кармана. Замочная скважина на ощупь, шепнул молитву: да пребудет с нами сила, масса и ускорение… Влетел в квартиру сжатой пружиной, щелкнул по выключателю, покатился куда-то вбок, готовый провести подсечку атакующему. Вскочил, стиснув кулаки. Никого. Задвижка сорвана, замок цел. Жена не приходила, иначе прицепила бы на гвоздь оторванную вешалку. Где она нынче, жена-то?.. Он ураганом пронесся по квартире – не столь уж габаритная, чтобы возиться. Спохватился, свет-то горит! – треснул по выключателю, захлопнул дверь. В бессилии опустился на коврик, отдышался. Бросился по делам. Скидывал одежду, рылся в бельевом шкафу, смотал зарядку, сунул в карман – не время, уж найдется где-нибудь напряжение в двести двадцать вольт, зарылся в клоповник, расшвыривал старый хлам, добывая коробку из-под ниток. Нашел блокнот, застыл, прислушиваясь. Белесая дымка стелилась по квартире. Тишина. Видно, что в квартире жуткий кавардак – менты не отказали себе в удовольствии полюбопытствовать, чем живет кровавый убийца…

Он сел на пол, подтащил к себе городской телефон, чиркнул зажигалкой, начал судорожно листать страницы. П. Фельдман, домашний номер. Стоит ли обижаться на него за «угон» Эльвиры? Он слышал, что эта очаровательная особа с годами превратилась в невероятного домашнего монстра. Почему с ней Павел продолжает жить – первейшая загадка века. Он набрал номер, закрыл глаза, вспомнил хорошенькую мордочку Эльвиры, вспомнил, как она уходила из кафе с самодовольным Фельдманом, обернулась пару раз, чувство вины мелькнуло во взоре…

В трубке пробурчали что-то непонятное, но, безусловно, оскорбительное.

– Низко бьем челом, Павел Викторович, – вежливо сказал Вадим.

Непонятное бормотание сделалось понятным и еще более оскорбительным. Из цензурных соображений лучше его не приводить. Наработался человек, погасил супружеский долг, лег спать.

– Извини, что разбудил, – дождавшись окончания монолога, сказал Вадим. – Это Гордецкий, не клади трубку.

– Срань Господня, – пробурчал Фельдман. – Перед сном я, помнится, просил Бога о другом.

– А Бог исполняет наши желания, как Он их понимает, – не растерялся Вадим. – Повторяю: извини, не клади трубку, просто выслушай.

– Ладно, конец света, что дальше? – Павел вроде бы проснулся. – Только не спрашивай, как дела у Эльвиры. Женщина спит, она безумно счастлива в браке, время над ней не властно…

«В смысле, как была дурой, так и осталась», – перевел про себя Вадим.

– Подожди, на кухню эвакуируюсь… – Павел закряхтел, выбираясь из кровати. Послышалось женское ворчание, скрип пружин.

– Не ожидал, что ты позвонишь, – признался Павел, гремя посудой на кухне. – Ну, давай, повествуй.

– Ты как относишься к запутанным детективам? – вопрос оказался в коре неверным. Павел злобно засопел.

– К детективам, господин Гордецкий, я отношусь так же, чем гинеколог к раздвинувшей ноги женщине. Обожаю их читать с конца к началу: так хочется всегда узнать, с чего все начиналось. Подожди, кто-то умер? – начал въезжать он в колею.

– Да.

– И как же зовут новопреставленного раба Божьего?

– Их как минимум восемь.

– Весело живешь.

– Это точно, – невесело усмехнулся Вадим. – Жить надо так, чтобы не соскучилось установленное за тобой негласное наблюдение. Слушай и решай. Дело безумно интересное.

Он повествовал минут пять. После каждого «эпизода» делал паузу, давая Павлу время осмыслить, а себе – прислушаться к тому, что происходит вокруг.

– Повтори, – потребовал Павел.

– Повторить? – изумился Вадим.

– Основные вехи и фамилии. Чего завис? Повторение – мать учения.

«И важная часть порнографии», – ругнулся про себя Вадим.

На повторение ушло еще несколько минут.