Лана Синявская - Фиалки для ведьмы Страница 28

– Не знаю, успели ли вы заметить, но давние события, произошедшие в Дэнверсе, до сих пор влияют на его жителей, которые, мне кажется, порой забывают, что на дворе двадцать первый век, – начала издалека Дороти. – Они чрезмерно религиозны, с одной стороны, а с другой – невероятно суеверны. Им до сих пор повсюду мерещатся ведьмы и колдуны.

– Их религиозность – попытка защитить себя от колдовства при помощи веры?

– В некотором роде. Они исправно посещают церковь, соблюдают посты и все такое, но в то же время не брезгуют прибегать к самым разным способам «защиты», противоречащим канонам католической церкви. Обвешиваются амулетами от сглаза, сыплют соль на порог, и все в том же роде, – презрительно скривив губы, пояснила мисс Спарк.

– Должна вас разочаровать, – улыбнулась Аня. – Это особенность не только местных жителей. В России происходит нечто подобное. Правда, церковь в основном посещают только по праздникам, а вот соль сыплют, это точно.

– Вот как? Впрочем, наверное, вы правы. Хотя в Дэнверсе со всем этим явный перебор. Возвращаясь к Патнэмам, скажу: жена Дикона всегда вызывала неприязнь у местных жителей, они относились к ней недоверчиво. Она умерла, когда Керри едва исполнилось восемь лет. Вообще, это была странная история, поговаривали даже, что Дикон убил ее, но это полная чушь. Мэри долго болела, ее смерть была естественной, если можно так сказать.

– Вряд ли можно назвать естественной смерть молодой женщины, – возразила Аня.

– Это и породило слухи. И еще то, как повел себя Дикон после ее смерти. Музей принадлежал родителям Мэри. Они давно умерли, и всем хозяйством заправляли Дикон и Мэри. Только если Мэри относилась к музею пусть не с любовью, но с уважением, то ее супруг это заведение ненавидел всей душой. При жизни Мэри они занимали второй этаж здания. Конечно, не всякому понравится жить в таком склепе, но это было все-таки просторное жилье, не лишенное необходимых удобств и некоторого комфорта. После ее смерти, буквально на следующий день после похорон, Дикон вместе с дочерью перебрался в полуразвалившуюся сторожку, где они и живут уже восемь лет, входя в музей только с началом рабочего дня.

Анна подумала, что поведение Дикона нельзя назвать таким уж странным. У нее еще были свежи ощущения собственного ужаса, и это всего лишь после нескольких минут пребывания в мрачном здании, а каково там жить и тем более ночевать изо дня в день?

– Керри, свою дочь, Патнэм держал в черном теле, не давая малышке сделать и шагу в сторону. Главный запрет касался, естественно, музея. Он запрещал ей входить в него дальше порога, точнее, будочки кассира, где Керри продавала билеты в свободное от учебы время. Он бы и это ей запретил, но музей не слишком доходное предприятие, Патнэмы едва сводят концы с концами, нанять кассира им не по карману. Да и вряд ли кто-то из местных жителей согласится там работать.

– А почему он не продал его?

– Пытался, только покупателей почему-то не нашлось. Были, конечно, предложения, Дикон готов был продать музей за бесценок, лишь бы избавиться от него. Но ни один из покупателей так и не доехал до Дэнверса. Через пять лет бесплодных попыток Дикон сдался. Керри на самом деле вовсе не заслуживает чрезмерной строгости своего отца, – покачала головой Дороти. – В жизни не встречала более послушного и ласкового создания, чем она, и ей приходится много страдать от несправедливости собственного родителя, так что жизнь ее трудно назвать счастливой.

В эту минуту женщины поравнялись с необыкновенно привлекательным домиком, возле которого Дороти остановилась.

– Это мой дом. – Дороти оперлась рукой на калитку.

– Очень красивый!

Анна не лукавила. Яркое солнце бросало густой теплый отсвет на оплетенные гирляндами глицинии белые стены жилища Пиковой Дамы, придавая и вьющемуся растению, и всему дому неожиданно картинный, невсамделишный вид. Впечатление усиливалось тем, что все было будто выписано двумя красками – белоснежной и сиреневой. Стены дома и аккуратный деревянный забор вокруг него – белые, а все цветущие растения – разных оттенков фиолетового, от нежно-сиреневой глицинии до темно-лиловых фиалок, устилавших ухоженный дворик сплошным ковром. Зелень листвы и травы служила всего лишь фоном живописной картины, а густой цветочный запах дурманил голову.

Аня приняла за должное, что Дороти не пригласила ее войти, и уже приготовилась попрощаться, как вдруг в доме хлопнула входная дверь и по ступенькам сбежала хорошенькая девочка в светлом летнем платье с распущенными пепельными волосами. Не останавливаясь, девочка добежала до калитки и с детской непосредственностью уставилась на Анну своими васильковыми глазами. Анна улыбнулась, кивнула малышке и повернулась к Дороти, чтобы высказать восхищение на редкость очаровательным ребенком. Ее поразило выражение лица мисс Спарк. Она не видела выражения ее глаз, по-прежнему скрывающихся за темными очками, но и так было ясно, что с ней что-то не так. Ее щеки и губы побелели, было заметно, что женщина, успевшая произвести впечатление уравновешенной особы, впала в состояние паники.

– Кетти, ты зачем здесь? – Невпопад спросила она. Потом спохватилась, и добавила: – Познакомьтесь, Аня, это моя племянница Кетти.

– Здравствуйте, – мелодично пропела девочка, скромно потупив глазки. Смущение ее тети, похоже, не произвело на нее впечатления.

Тем не менее, не желая усугублять неловкую ситуацию, хотя и не понимая, что послужило тому причиной, Аня поспешила распрощаться, сославшись на срочные дела. Она отошла уже довольно далеко от дома, когда услышала позади быстрый легкий стук каблучков.

– Что-то случилось? – спросила она встревоженно, снова увидев Дороти Спарк.

– Нет-нет, все в порядке. Вы извините, что я немного растерялась, увидев Кетти, и поставила вас в неловкое положение. Просто девочка не совсем здорова, ей полагается сейчас быть в постели – дневной сон, а она, как обычно, не желает выполнять предписания врача. Но я догнала вас не за этим.

– Слушаю вас.

– Мне пришла в голову неожиданная идея. Вы не хотите поработать в нашем колледже?

– В качестве кого? – опешила Анна.

– Преподавателя, разумеется.

– Но я не понимаю…

– У нас как раз недавно начался факультативный курс русской литературы. Вы прекрасно владеете английским и производите впечатление образованного человека, – торопливо объяснила директриса. – Мне кажется, для наших учениц было бы полезно услышать рассказ о русских писателях и их произведениях от вас. Ведь вы знакомы с ними с детства.

– Мне очень лестно, конечно, – замялась Анна, не понимая, как реагировать на столь странное предложение, – но я никогда не преподавала. Более того, я не настолько серьезно знакома с русской литературой, чтобы можно было взять на себя смелость знакомить с ней других.