Александр Мазин - Я – инквизитор Страница 28

— Ой, помоги, внучек!

Ласковин иной раз «помогал». А вот Митяй, тот в таких случаях говорил:

— А где ж твои внучеки, бабушка?

— Убивец!

М-да.

— Пойдем, ребята, кофейку попьем, — сказал Ласковин, поднимаясь.

«Злой становлюсь, — подумал он. — Это плохо».

— Ну ты им дал! — восхищенно проговорил Юра. Старушки они словно бы и не видели. Зато засветись над Ласковиным нимб — приняли бы как должное.

— Перестань, — отмахнулся Андрей. — Сявки, шавки. Времени нашего не стоят.

Что правда, то правда. И о времени, и о том, что не стоят. Если б крупную мерзость вот так же легко давить…

— Развяжусь с этими, — кивок в сторону Мастерской, — пристрою вас в настоящее место. Только уж чтоб деньги из мелюзги не выколачивали! — Улыбнулся, дав понять: шутит. Да, если б тех пристроить вовремя к Зимородинскому или к Шиляю, когда он еще сэнсэем был, а не коммерсантом. Нет, вряд ли. Не взял бы Слава. И Шиляй не взял бы. Мразь — мразь и есть. И учит ее такая же мразь! Ласковин вспомнил почти профессиональный захват «душителя».

Хотя, если сравнить со вчерашним, с ноктовизором… «Жигуленку» жалко! Первая машина — как первая женщина.

«Как же все-таки они меня нашли? — подумал Ласковин. — Может, Лидочка-принт подсобила?»

Может быть. Ну и Бог с ней.

Не пойдет Ласковин к ней разбираться. Женщина есть женщина. Только Богу известно, когда ее наказывать, а когда утешать надо. Нет, не будет Ласковин наказывать Лидию Андреевну. И утешать тоже не будет… Булочка с вишенкой…

С Юрой и Федей договорились так: встречаться пока не будут. Андрей сам позвонит. Юре — с трех до четырех. Феде — с шести до семи. Завтра. А пока пусть за бандитами приглядывают. Но не подставляться. Понятно? Меня подведете!

Договорились. Расстались. Все. Никаких контактов. Ни с кем, кроме особо упомянутых лиц. Андрей достал список «тобольских» фирм. Два адреса ему приглянулись: на Разъезжей и на Большеохтинском. На Разъезжую они спирт сопровождали из Киришей, а на Большеохтинском… что-то о них Митяй говорил… Что-то о дури… И название у фирмы смешное. «Шанкр», что ли? Если этот «Шанкр» к наркоте отношение имеет, то опекуны там должны появляться регулярно. «Вот туда, — решил Ласковин, — мы и поедем. А вечерком, если срастется, — на Разъезжую. Там тоже хорошее место. Технический спирт — это ежику понятно что. Водочка! Это не опекаемый, а собственный бизнес, коренной! Спиртное — товар хрупкий. И маленькие „мерзавчики“, и двадцатилитровые бутыли. Но это вечером. Сначала „Шанкр“. Проверим, твердый он или так себе.

А настроение все равно дерьмовое!

Дорогая машина «вольво». А выглядит своеобразно. Будто кто-то ей пинка под зад отвесил. Но катается быстро, с воем, с шипом покрышек: восемьдесят, сто, сто двадцать… Это в городской черте.

Эта тоже шла под сто. Вознесенский проспект, бывший Майорова, бывший Вознесенский. Майоров — фамилия известная. Спортивная слава Страны Советов. А что касается Вознесения… Андрей Ласковин был недалек от вознесения. С маленькой буквы. Этак метров на шесть-семь вперед и вверх с элегантным приземлением на асфальт, на встречную полосу, под колеса пыхтящего вонью «Икаруса». Новенькая «Вольво-850», цвет — «мокрая мышь». Та самая? Ну не сто двадцать, но девяносто наверняка. Рванулась от перекрестка — ревущей птицей — вперед и вверх — через мост — и вниз, подрезала кого-то помельче и едва не размазала по асфальту Ласковина Андрея Александровича. Спасло опять тело: прыжок назад из-под колес падающего сверху чудовища… а чудовище уже унеслось к Садовой, воем и шипом распугивая автомобильную мелочь.

Андрею понадобилась минута, чтобы успокоиться. Да, не тот уже Ласковин, не тот. Было ли это покушение? Цвет у «вольво» тот же. И марка та же, вроде. Или нет? Та была «универсал», а это «седан», насколько он успел разглядеть. Значит, не та? Значит, случайность? Если случайность, то почему прежде с ним никаких случайностей не бывало?

Андрей нагнулся, словно завязывая шнурок или поправляя штанину. Завязывать-то нечего: ботинки на молнии. Хорошие ботинки: эластичный верх, чистая кожа, утяжеленный рант, жесткий носок. Спецзаказ. Для вышибания дверей и мозгов. Это практичный Митяй организовал. Себе и другу. Покрепче десантных. И полегче. Только шнурков на них нет. И «хвост» за Ласковиным тоже вроде не тащится.

Не доходя до Садовой, он свернул налево, во двор. Хороший здесь двор, большой. А посреди — гора. А на горе — крепость. Подростками специально сюда с Митяем приезжали поиграть. Жива гора. И крепость жива, только обветшала порядком.

Андрей, сделав петлю, снова вышел на канал и по набережной дошел до Сенной. Нет «хвоста».

А был, так потерялся. Случайности, однако!

От «Садовой» до «Новочеркасской» — рукой подать. Пивка, что ли, попить в «Швабском домике»? Или перекусить где попроще? Ладно, попозже.

Автобус подошел. 174-й. Давно не было. Народ так и попер. Андрей садился последним, но вдогонку ему подвалила компания веселых парней, втиснулись с шутками-прибаутками, его притиснули, еле ухитрился локтем раненый бок прикрыть. Эх, отвык Ласковин от общественного транспорта. «Никто не выходит? Девушка? Девушка! Давайте к нам, девушка! У нас весело!»

Тут-то Андрей и уловил шорох расстегиваемой молнии. Сразу насторожился. Так, компания. Четверо. И он — в центре. Ласковин уже ощущал спиной входящий в спину металл. Один удар шилом под левую лопатку — и дело сделано. «Что это с ним? С сердцем плохо? (Что да, то да!) Да не, какое сердце, вишь, молодой еще! Пьяный! Ну, братан, давай-ка на выход, а то еще блеванешь тут!» Вышли — и на скамеечку. И так, пока труп не окоченеет, хоть до следующего утра.

Он потянул сумку на себя, прикрывая на всякий случай пах и поворачиваясь спиной к вертикальному поручню. Потянул… а сумка не подалась! Застряла?

Андрей быстро опустил руку вниз… и успел поймать запястье, вышмыгнувшее из бокового кармана сумки… и тут же встретился глазами со стоящим на ступеньку ниже. Угрожающий прищур: ну-ка отпусти, мужик… и только пикни!

Андрей не отпустил: достали, блин! Сначала «вольво», теперь карманник! Не отпустил, наоборот, зафиксировал пальцы-кисть в болевом хвате. Нажать посильней — и «инструмент» испорчен, по крайней мере, на месяц. Вор стрельнул глазами, и два компаньона (ну конечно!) схватили Андрея под руки. Третьему было не дотянуться.

— Только вякни, мужик! — предупредил-прошипел один Ласковину в ухо, брызжа слюной.

Вякнул. Не Ласковин — «компаньон». Когда локоть Андрея погрузился сантиметров на десять в его висловатый живот. Негромко так вякнул и сразу посинел лицом. Больно! А ты как думал? Еще чуть-чуть поглубже — и вовсе бы отключился. Но посильней нежелательно. Возможен рвотный рефлекс. На голову Ласковину.