Дылда Доминга - Изоморфы Страница 28

— Сергей, — произнес Коэн, подхватывая его под руку и отводя подальше от отеля. — Забудьте о Дюпре, он больше не с нами.

— Но, как же так? — добродушный Сергей Витальевич только хлопал глазами, не веря в происходящее. Казалось, вот совсем недавно они сидели у него на кухне и пили водку, а теперь он должен бросить Антона в беде?

— Доренко! — С сильным акцентом выкрикнул Коэн, привлекая к себе внимание, и Сергей посмотрел на него. — Вы забудете о Дюпре, это приказ. Я сам о нем позабочусь. Ваша задача — следить за Гаем. И слышите: глаз с него не спускайте, потому что если вы его упустите, я спущу с вас шкуру. Нет, Сергей, — он снова пристально посмотрел ему в глаза, — три шкуры. Вы меня поняли?

Сергей Витальевич утвердительно кивнул, не в состоянии говорить. И глава удалился от него, мерно чеканя шаг, словно ничего не случилось. Сергей тяжело опустился на металлический стульчик кафе, в котором любил пить кофе Гай и махнул официантке, чтобы заказать чего-нибудь покрепче. Он не силен был в политике и интригах, но все происходящее показалось ему абсурдным и неправильным. Зачем они присылали сюда Дюпре, если он был не с ними? А если он был с ними, то что случилось теперь, тем более, в такое считанное время? Почти на автомате он стал набирать номер Кости. Но тот, как назло, не брал трубку. Тогда Сергей Витальевич надиктовал ему сообщение.

Глава 13

Костя и рад был и несчастен оттого, что все его предположения оправдались так незатейливо и быстро. Он шел за Гаем до самого парка, в котором на смотровой площадке последнего уже ждала Саша. После короткого поцелуя они взялись за руки и, улыбаясь друг другу, направились в кафе. Костя смотрел сквозь широкие окна, как они вошли, разделись и заняли свободный столик. Чего бы он только не отдал, чтобы быть в этот момент на месте Гая. Его сердце больно кольнуло: а стоит ли эта девушка его жертв, его забот, предательства им главных принципов и идеалов их организации? Почему он так прикипел сердцем к одному из гнусных изоморфов? Что ей помешает одурачить его и превратить в такого же зависимого недоумка, как Дюпре? Но чем больше Костя всматривался в ее лицо, тем больше верил, что она отличается ото всех остальных, просто… просто очень преданна и потому никак не может отказаться от этой своей истории с голландцем, а будь у нее другая история — также держалась бы за нее. И даже это ее постоянство умиляло Костю, вызывало в нем чувство сродни восхищения, особенно, когда уголки ее губ вздрагивали, и Саша задорно смеялась, либо серьезно хмурилась, и тогда на ее лбу появлялась забавная складочка.

— Спасибо, что пришел, — улыбнулась Саша, рассматривая Гая и успевший ей полюбиться длинный красный шарф.

— Что за условности между нами. Я всегда рад тебе, — мягко улыбнулся в ответ Гай, изучая ее с пристальным вниманием. — Так что же случилось, все-таки?

— Точно ничего плохого, — поспешила заверить его Саша, а сама не знала, как сказать о том, что произошло. Пытаясь придумать, отыскать правильные слова для того, что было едва ли не главным событием в ее жизни, Саша засмотрелась на деревья за окном и нечаянно наткнулась взглядом на одиноко стоящую под ними фигуру.

— Ну, нет, — вскипела она, вскакивая со своего места.

— Что случилось? — забеспокоился Гай, беря ее за руку.

— С меня хватит! — бросила она, гневно глядя в окно. — Извинишь меня на минутку? — добавила уже мягче, прося у Гая прощения взглядом.

— Хорошо, — он отпустил ее, с интересом провожая глазами. А когда увидел мальчишку за окном, совершенно расслабился. Он уже успел изучить обоих русских, шпионивших за ним, и их присутствие Нуда нисколько не волновало. Его не решались трогать в Европе, так что здесь это ему и подавно не грозило. Где ему следовало бы опасаться, так это по возвращении назад в Голландию. А туда он не собирался возвращаться в прежнем виде. Что же до Саши, то она и вовсе вне подозрений. И если ей вздумалось устроить взбучку преследующему ее парню, то Гай готов был с удовольствием понаблюдать за этой сценой со стороны. Он видел, с какой решительностью она приближается к мальчишке, и даже слегка сочувствовал ему и одновременно сожалел, что не слышит их перепалки.

— Костя, черт бы тебя побрал, — выпалила Саша вместо приветствия, подходя к нему вплотную и толкая его рукой в грудь. — Сколько можно?

— Ты не понимаешь, что происходит, — он поймал ее кулак и сжал в своей руке. — В город только что прибыли еще люди из центрального офиса, вместе с главой. Будь уверена, они начнут охоту.

— Охоту? — Саша опешила и с тревогой обернулась на кафе и сидящего в нем Гая.

— Самое время тебе убраться от них подальше, — тем временем продолжал Костя. — О тебе никто не вспомнит, я постараюсь, чтобы не вспомнили.

Но Саша его уже почти не слушала. Она думала о том, как изменчива судьба. Ведь только еще пару часов назад она считала себя счастливейшим человеком на свете, считала, что все налаживается и после всех этих странных лет, наконец, наступит справедливость, заслуженная и долгожданная. Но вот он, стоит перед ней, вестник дурных новостей, и спокойно заявляет о том, что она должна отсидеться в кустах, пока ее новый мир рушится. А как же Тинни? Неужели и ему теперь грозит опасность? Это означало, что ей необходимо, как можно скорее добраться до почты, отменить встречу, предупредить его о грозящей опасности. Саша не могла потерять его, так и не узнав. И олицетворением всего творящегося безобразия перед ней стоял Костя с этими его честными заботливыми глазами.

— Да чтоб ты провалился, — в отчаянии бросила ему Саша в середине его очередной фразы, развернулась и пошла назад по направлению к кафе. Молодой человек так обалдел от ее неожиданной реакции, что даже не бросился ее догонять. А за окном за ними наблюдало довольное лицо Гая, казалось, он слегка даже ухмыляется, потешаясь над Костей и его попытками завоевать Сашу. Косте вдруг стало так горько и обидно, что он, в сердцах плюнув, развернулся и пошел в противоположную сторону, прочь из парка. А в голове закипали мысли: хочешь сдохнуть — ну и пожалуйста. Ради кого он старался? Он и так сделал все, что мог. Но ей медом намазано у этого Гая. Она готова потерять все: репутацию, жизнь, лишь бы быть рядом с этим ублюдком, преклоняться перед ним, пресмыкаться, ползать, исполнять любую его прихоть, бежать по первому его зову, раздвигать ноги по щелчку пальцев. Сколько можно? Сколько он сам должен вытерпеть от нее унижений, чтобы понять, что она — всего лишь еще одна из мерзких изоморфов, разбалованных и не умеющих ценить настоящие чувства? Костя бежал так, словно за ним гналась толпа разъяренных изоморфов. Он отправится в офис и приведет его в порядок, как должен был сделать с самого начала. Прощай, Саша, прощай и живи, как знаешь. Или не живи, если так решит Коэн.