Вина и грехи - Мара Вульф Страница 29

– Хороший бой, – произнес он. – Спасибо.

– Взаимно, – ответила явно уязвленная стригойка. – В следующий раз я выиграю.

– Конечно. Ты слишком рано поверила в что, что победила. – Ведьмак посмотрел на Кайлу с серьезным выражением лица, убедился, что она не пострадала, после чего поклонился в сторону своей королевы и направился прочь. Возле меня Люциан ненадолго задержался, а я даже не удивилась, что он узнал меня, невзирая на капюшон. – У тебя что, других дел нет? – грубо спросил он. – Исчезни, пока Селеста тебя не заметила.

Нахмурившись, я проводила его взглядом. Он уважал Кайлу. Возможно, она ему даже нравилась. Трудно себе представить, что Селеста допустит дружбу между стригоями и ведьмами. Пусть меня это не касалось, к тому же он вел себя со мной как полный кретин, но этот лагерь – настоящее змеиное логово. Ему следовало быть осторожнее.

Когда я вошла, слепой кузнец стоял у огня, и его мощные удары обрушивались на раскаленный меч. Несмотря на шум, он моментально заметил мое присутствие.

– А я уж думал, ты не придешь. Собиралась целую вечность чаевничать с Альмой и Марго? Они устроили тебе допрос? – Не успела я спросить, откуда ему об этом известно, Илия продолжил ворчать: – Принимайся за работу и привязывай наконечники к стержням крепче, чем вчера. Потом запечатаешь лен.

Я нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду. Впрочем, когда я подошла к своему рабочему месту, оказалось, что гора из наконечников и стержней выросла, а рядом с моим стулом стоял столик с миской. Миска висела над подогревателем, а в ней пузырился жидкий металл.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но без запечатывания наконечники никогда бы и не держались на древках, верно? – рассерженно спросила я.

– Да. – Илия чуть ли не с нежностью погладил рукой еще тлеющее лезвие.

– Почему же вчера ты не сказал мне об этом?

– А почему ты об этом не задумалась? Никогда не держала в руках стрелу?

– Нет. Оружие – это не мое.

– Тогда ты точно долго не проживешь. Как я слышал, Первый ковен уже делает ставки. – Он поднес клинок к углям и потянулся за молотом. – Не трать время. Стрелы должны быть готовы к концу дня. И сегодня тоже никакой магии. Если я тебя на этом поймаю, сразу вылетишь.

– Можешь дать мне перчатки?

Кузнец презрительно хмыкнул.

Я села и взяла первый стержень. Жаловаться бессмысленно. Пока что нужно просто делать вид, будто я смирилась со своей судьбой. Не отвалятся же у меня пальцы.

Через три часа из них уже сочилась кровь, от горячего металла кожа на ладонях покрылась бесчисленными волдырями, а я разобрала только треть кучи. Жар и запахи в палатке кузнеца сегодня, казалось, стали еще более невыносимыми, чем вчера, хотя боковые полотна были подняты. Я поискала глазами кувшин с водой, однако так нигде его и не обнаружила. Илия тем временем ковал уже другой меч. Каждый удар сочился яростью. Обо мне он совершенно забыл. Я вытирала со щек слезы, которые текли от невыносимой боли, и презирала себя за эту слабость. Мне срочно требовался перерыв, но после него пальцы начнут болеть еще сильнее. На мгновение прикрыв глаза, я положила руки на колени. Это всего лишь мой второй день в лагере. Может, я переоценила свои силы? А был ли у меня выбор? За последние два года я столько всего вытерпела. По сравнению с теми вещами происходящее здесь – детский сад, уговаривала себя я. Если сдамся всего через два дня, никогда не увижу Эстеру. Это не вариант. Она заслуживала мать, которая за нее борется. У меня вырвался тихий вздох.

– Лентяйничать можешь где-нибудь в другом месте, принцесса. – Последнее слово Илия выплюнул как оскорбление. – В отхожих местах вечно не хватает рук. Если не будешь приносить мне никакой пользы, я отдам тебя туда.

Воздержавшись от ответной реплики, я закрепила следующий наконечник на насечках древка, обвязала льняным волокном и при этом тщательно следила за силой натяжения тонких нитей. Они глубоко врезались в кровоточащую кожу. Придерживая узел над миской, я ложкой капнула горячий металл на волокно. С шипением место крепления сплавилось намертво. Лишний металл стек обратно в миску, а две капли брызнули мне на кожу. Я сцепила зубы, чтобы не застонать.

Когда наконец наступил вечер, меня так мутило от запахов, что я даже не подняла головы, услышав, как кто-то вошел, из страха, что меня стошнит от любого резкого движения. В течение дня в палатку неоднократно заходили ведьмы и колдуны, чтобы сдать свое оружие на чистку или в ремонт или выбрать себе что-то новое из свежевыкованных мечей. Меня они в основном игнорировали или дразнили. Я механически продолжала работать. В теле уже несколько часов назад поселилась пульсирующая боль, а на коже выступил холодный пот. Неизвестно, в состоянии ли я еще подняться на ноги и при этом не потерять сознание. Очень не хотелось бы так опозориться. Минуты не пройдет, как об этом заговорит весь их чертов лагерь. Может, все-таки стоит пустить в ход крупинку магии, просто чтобы покинуть эту палатку на своих двоих?

– Что ты там делаешь? – послышался где-то надо мной голос Николая.

Я вздрогнула от испуга. Наконечник стрелы, которую я собиралась запечатать, соскользнул со стержня и нырнул в расплавленный металл. Николай схватил меня за руки, чтобы не дать рефлекторно выловить его оттуда голыми пальцами, чем вырвал у меня болезненный стон. Но он не отпустил меня, продолжая держать за руки. Бережно разжал мне пальцы и с шипением втянул в себя воздух сквозь зубы.

Растерянно моргнув, я попыталась освободиться, однако стригой держал железной хваткой.

– Я связываю стрелы. – Даже в моих ушах собственный голос звучал как-то смазано. – Что тебе здесь нужно? Разве ты не должен валяться в ногах у Селесты?

Соответствующая картинка всплыла перед моим внутренним взором, и я усмехнулась.

– Обычно да, – прозвучал циничный ответ. – Но я выбираю ей подарок. Она любит оружие. Я подумал, что ей будет приятно получить небольшой кинжал.

– Определенно. А когда подвернется такая возможность, можешь вонзить его ей прямо в ее черное сердце.

И вдруг мой смех стих. Мне он никогда ничего не дарил. Кроме ребенка.

– Почему ты смачиваешь стрелы белладонной безо всякой защиты от яда? – спросил он, не поддавшись на мою провокацию.

Я не могла вымолвить