Алексей Атеев - Демоны ночи Страница 29

– Приезжайте, – односложно сказал мужской голос после того, как Павел назвался.

И он отправился на поиски места, откуда исходит смерть.

В этом районе Павел до сих пор не бывал, но ничего нового для себя не обнаружил. Все те же многоэтажные извилистые «стены», просторные дворы, если, конечно, эти пространства можно назвать дворами, ряды «ракушек», однотипные детские площадки, на которых прогуливаются молодые мамаши с колясками.

Нужный дом он нашел довольно быстро, зато подъезд искал долго – так дом был огромен. Потом набрал на панели домофона номер квартиры «1001», поразившись странному сочетанию цифр, и поднялся на лифте на последний этаж.

Квартира, куда он попал, оказалась самой обычной двухкомнатной. И открыл ему самый рядовой гражданин в пузырящихся на коленях трикотажных штанах и голубой застиранной футболке с поблекшей надписью – «ЛДПР».

– Здоров, – отозвался он на осторожное приветствие Павла. – Проходи.

Комната, где, по-видимому, вершились темные дела, тоже ничем особенным не отличалась. Достатком тут и не пахло. Допотопный сервантик, в котором сиротливо поблескивали разномастные рюмки и фужеры, продавленный диван-кровать той же эпохи, что и сервант, коврик на стене, драный палас на полу. Перед диваном стоял журнальный столик, по форме напоминавший человеческую почку, на котором присутствовали блюда и напитки прерванного обеда, а именно: недопитая кружка с пивом и полуостывшие пельмени. Убогая обстановка никак не располагала к соприкосновению с оккультными тайнами.

Мужик в партийной футболке сделал приличный глоток из кружки, а потом отправил в рот любимый народом мясопродукт.

– Принес? – прожевав, спросил он.

– Чего? – не понял Павел.

– Ну это… На что колдовать…

«Ага, – дошло до нашего героя, – он требует вещественное обозначение будущей жертвы».

– Принес, – сказал Павел. – Только не знаю: подойдет ли?

– А что именно?

Павел извлек на свет божий пакет с окурками.

– Ну, ты даешь! – восхитился мужик. – Голова, однако! Молоток! Вот сообразил!

– Не годится, что ли?

– А хрен его знает! Я в этом, знаешь ли, не секу.

– А кто тогда?

– Тебе, братан, какая разница? Давай координаты этого твоего… Где пашет, кем, как звать, годков сколько?

Павел стал поспешно перечислять подробности жизни и деятельности Поручика Голицына.

Мужик поморщился:

– Мелковата фигурка.

– В каком смысле?

– Сморкач. Знаю я таких. Дашь по башке, и ножки вытянет. Интеллигентный алкоголик или алкоголический интеллигент, что, собственно, одно и то же. Угадал?

– Вроде… Только как же?.. Вы его что, физически устранять собираетесь?

– А то как?

– Я имею в виду: насильственным способом? Убить хотите?

– Ясное дело. А тебе разве другого нужно?

– Я думал: воздействуете чарами или не знаю, как там у вас называется…

– Не волнуйся… Как нужно, так и воздействуем. Оплата вперед.

– А сколько платить нужно?

– Сто баксов.

– Сколько?! – Павлу показалось, что он ослышался.

– Сто американских доллариев. Такие зелененькие бумажки.

– Это что же за цена такая смехотворная?

– Так и объект смехотворный. Да и денег у тебя нет. Только этот стольник и лежит в заднем кармане штанов.

– А вы откуда знаете?! – изумился Павел.

– Оттуда, дорогой, оттуда! Ты куда, братан, пришел? То-то же! Не выступай. Иди домой и отдыхай, а дело делать предоставь нам. В течение месяца твой заказ будет выполнен. Хотя, по моему разумению, зря деньги отдашь. Этого Поручика Голицына и так на днях выгонят.

Павел от изумления разинул рот. Он и сам не понял, как в руке оказалась зеленая купюра. Однако через секунду она так же непостижимо перекочевала в ладонь мужика и мгновенно исчезла из вида. Мужик подмигнул Павлу и легонько толкнул его перстами в грудь:

– Все, голубь, вали…

В последнее время в жизни нашего героя происходило достаточно странных событий и встреч. Последняя не явилась исключением. Откуда этот босяк знает прозвище Скуратова? Почему с ходу дал ему столь исчерпывающую характеристику и как он узнал, что у него в кармане лежат именно сто долларов? Впрочем, если подумать, ничего странного тут нет. Сегодня – вторник. Они с Лилькой приехали к Светлане Петровне в пятницу. Тем же вечером она позвонила и сообщила о намерениях Павла. Те, с кем она общалась, вполне могли навести справки и о нем, и о Поручике Голицыне. Точно так же могли узнать и о вчерашней премии, никто из этого секрета не делал.

Павлу вдруг вспомнился объект его происков. Конечно, ни в какие колдовские примочки Павел не верил, однако, как правильно заметил мужик, над Поручиком Голицыным все равно сгустились тучи. Жалко, конечно, человека.

«Если тебе его жалко, то зачем ты на его голову дополнительные напасти насылаешь? – спросил внутренний голос. – Может, все-таки лицемеришь? Хочешь навсегда убрать его с глаз долой?»

– Жалкий человечек, – вслух произнес Павел. На него удивленно обернулась проходившая мимо женщина.

«Жалкий или не жалкий, – вновь напомнила о себе совесть, – тебе-то какое дело? Проживи столько, потрись всю жизнь на этой кухне, с тобой, может, не то случится. Журналист – по сути, убогая профессия, сродни профессии официанта. «Чего изволите?..» Что закажут, то в клювике и неси. А не понравится, морду горчицей намажут. Всю жизнь приходится обслуживать власть имущих. И, главное, все видишь, все знаешь… Но дальше прихожей не пускают. Как говорится: близок локоток, да не укусишь. Тут не то что алкоголиком станешь… Тот мужик, обитающий в тысяча первой квартире, дал своей будущей жертве четкое определение – сморкач. Но всегда ли Юрий Николаевич Скуратов был Поручиком Голицыным? Вот и думай, Паша: по тем ли рельсам ты сегодня катишься?»

«Но ведь для этого я и затеял все, – стал оправдываться Павел. – Имя нужно заработать… А то всю жизнь пинать будут. Напишу забойный материал, меня заметят…»

«Как знаешь», – отозвалась совесть и забилась в убогую каморку подсознания.

ГЛАВА 7

Бурышкин, как и большинство москвичей и гостей столицы, услышал о страшном преступлении, совершенном малолетним Вовой Никулиным, на улице из уст мальчишки, торгующего газетами. Он не выдержал и купил номер «Курьер-экспресса». Дома прочитал натуралистическое описание событий, посмотрел на внушающие оторопь снимки и отшвырнул газету. Ничего нового для себя Никифор Митрофанович не вынес. Статья только подтверждала – времена нынче лихие и опасные. Однако что-то заставило его через час вновь прочитать опус Павла. Бурышкин поначалу и сам не сознавал, почему он это сделал. Зацепило! Но что?

И только в третий раз, читая статью, он понял, почему вновь и вновь возвращается к ней. Вот это предложение в самом конце. Автор пытается разобраться в причинах преступления. Да, не купили мальчику сноуборд… Да, отец в присутствии постороннего человека, по-видимому, стал издеваться над ним… Но вот журналист Мерзлов изрекает: «А может быть, есть в этом, да и во многих других преступлениях причинно-следственная связь, так никогда и не выплывающая на поверхность. Возможно, существуют некие таинственные, проходящие сквозь века струны, колебание которых определяет наш сегодняшний кошмар».