Марк Фрост - Шесть мессий Страница 29

— Вот оно что! — воскликнул Пинкус.

— Если все было так, что же помешало им зайти и похитить книгу? — спросил Штерн. — Тут даже цепочка порвана не была.

— Их спугнуло наше неожиданное появление, — пояснил Дойл. — Они решили не рисковать, а подождать следующей возможности. Чего было опасаться: смерть мистера Зейлига выглядела естественной, и никто не должен был поднимать тревоги. Другое дело, что убийцы недооценили свою жертву: у умирающего мистера Зейлига хватило отваги собраться с духом. Сорвав рукой с чудовища часть глиняной корки — глину потом обнаружили у него под ногтями, — он изобразил на стене рисунок клейма, замеченного на руке одного из нападавших.

— Вот оно что! — вновь повторил Пинкус излюбленную фразу, к которой, похоже, прибегал всякий раз, когда ему нечего было сказать.

— Мне кажется, все это вполне логично, за исключением одного: откуда им было известно о больном сердце Руперта? — спросил Штерн. — Этого не знал даже я.

— Мистер Зейлиг жил в Лондоне, по всей видимости, они получили эту информацию от его доктора, — ответил Дойл. — Он ведь говорил вам, что, когда вы находились там, за ним следили; добраться до медицинских документов не такая уж проблема.

Не согласиться с этим Штерн не мог.

— И все же, как можно пойти на такие хлопоты, издержки и преступления только затем, чтобы заполучить старую книгу? — Иннес слегка обиделся на брата за то, что тот не поделился с ним своими заключениями раньше и наедине.

— Как сказал нам мистер Штерн, книга бесценна, и тот, кто нанял этих людей, очевидно, был готов на все.

— Я всегда думал, что она представляет собой не более чем сборник мистической чепухи, — признался Штерн. — Но что, если в книге Зогар и правда содержится некая тайная формула, касающаяся созидания жизни?.. Или ее смысла?

— Тогда слово «бесценная» далеко не выражает ее подлинной стоимости, — хмыкнул Дойл.

Да, и кроме того, — подал голос Пинкус, до сего момента пытавшийся составить целостное представление о случившемся, — если они так и не похитили книгу, как же им удалось заставить монстра ходить?

Дойл оставил Иннеса и Пинкуса проследить за переносом тела убийцы, передал Штерна на попечение офицеров на мостике и при слабом свете масляной лампы побрел обратно к своей каюте. Крепко держась за леер, чтобы совладать с палубной качкой, он размышлял о том, что для большинства шторм посреди Атлантики сам по себе уже достаточное испытание, хотя ему довелось пережить немало более опасных ночей в открытом море на борту куда меньших судов. Гораздо больше, чем шторм, его тревожили некоторые сомнения, которыми он ни с кем не поделился. Детали, которых никто, кроме него, не заметил.

Если в одном из этих гробов находилась большая глиняная фигура, в остальных четырех было достаточно места, чтобы на борт могли тайно проникнуть четыре человека… Один из них покончил с собой, второй прыгнул за борт, третий человек из этой шайки сбежал. Четвертый, вероятно, убил того молоденького помощника на мостике, а потом занял его место. Значит, на борту «Эльбы» все еще находятся двое необезвреженных преступников. И их предводитель — человек, который назвался отцом Девином.

Пять человек. Четыре гроба.

Вопрос: как этот отец Девин прошел на борт корабля? Он не зарегистрирован в списке пассажиров, и корабельный персонал не смог обнаружить его следов. Дойл видел его вблизи дважды — в тот первый день на палубе и на спиритическом сеансе; по возрасту и телосложению он не походил ни на одного из людей в черном. Тому несчастному помощнику капитана было всего двадцать три года, и Девин никак не смог бы сойти за него на мостике. К тому же Дойл встретил этого человека, когда с отплытия не прошло и часа: за это время он не успел бы выбраться из гроба в трюме. Да и стук под палубой не был слышен до того вечера.

«Думай, Артур: священнослужитель, в суматохе посадки, перед отплытием корабля с множеством пассажиров, вряд ли привлек бы к себе внимание: предположим, что он поднялся по трапу с группой людей, например, в качестве провожающего, а потом просто спрятался где-нибудь, пока корабль не отплыл из гавани. Да, это весьма правдоподобно».

Оставался также вопрос о клейме на руке мертвеца. Дойл был почти уверен, что в нем есть какой-то скрытый смысл, но, как он ни старался, не мог разгадать…

«Используй интуицию, — посоветовал он себе. — Старания тут не помогут; возможно, ответ всплывет на поверхность, когда я буду меньше всего его ожидать».

Корабль то подбрасывало вверх, то кидало вниз. Дойл стоял у двери своей каюты, пытаясь отпереть дверь. Наконец это у него получилось. Внутри было темно, и чувствовалось чье-то присутствие.

Дойл медленно вытащил пистолет.

Свет от фонаря проник в каюту: нож пронзил пол рядом с постелью, пригвоздив записку, написанную красными печатными буквами: «В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ МЫ УБЬЕМ ТЕБЯ».

— Закройте дверь, — произнес чей-то голос.

В углу каюты неподвижно стоял отец Девин. Корабль накренился на правый борт, и переборки застонали от напряжения. Дойл закрыл дверь, взвел курок пистолета и поднял фонарь выше.

У подножия койки лежало гротескно изогнутое тело, фигура в черном, все еще в маске. Один из убийц. Задушенный собственной гарротой. Убиты три человека; в живых остался только один из них.

— Что вам нужно? — спросил Дойл.

Отец Девин сделал шаг вперед, не закрываясь от света, и Дойл впервые, с тех пор как они поднялись на борт, отчетливо рассмотрел священниково лицо; увидел зазубренный, цвета слоновой кости шрам вдоль линии челюсти, а еще разглядел в его глазах свет, подобного которому не видел ни у кого другого. У Дойла перехватило дыхание.

Священник слегка улыбнулся, глядя на тело на полу.

— Этот тип дожидался тебя, — сказал он уже без намека на ирландский акцент. — Он умер раньше, чем я успел узнать что-нибудь полезное.

Невозможно.

Господи… Боже мой, невозможно, но… Это он! Джек Спаркс.

КНИГА ВТОРАЯ

НЬЮ-ЙОРК

ГЛАВА 5

23 сентября 1804 года

Описывая события последних часов, следует соблюдать последовательность. Итак, ко мне обратились с просьбой о помощи. Я неоднократно служил интересам британской короны и всегда готов оказать необходимую помощь тем способом, какого потребуют обстоятельства. Но в данном случае я готов признать, что если бы сама королева появилась в моей каюте, чтобы обратиться с подобной просьбой, я и то не проявил бы большей готовности.