Александр Копылов - Католическая Церковь в России (конец IX – начало XXI вв.). Страница 29

Эта шутовская свадьба так же описана в «Ледяном доме» И.И. Лажечникова. Роман «Ледяной дом» – один из лучших русских исторических романов, изображающих мрачную эпоху царствования императрицы Анны Иоанновны, временщика Бирона, получившее название «бироновщина».

Вступившая на российский престол после Анны Иоанновны следующая императрица – Елизавета Петровна упразднила должность придворных шутов. Поэтому князь был освобождён от своих шутовских обязанностей и доживал последние годы жизни в принадлежащих его семье поместьях под Москвой. Помимо Голицына шутовской колпак за вероотступничество достался так же графу Алексею Петровичу Апраксину (ск. в конце 1730-х гг.). Алексей Петрович приходился зятем князю Голицыну, и, по мнению историка Н. Костомарова, перешёл в католическую веру под влиянием своего родственника [259].

Вместе со своими детьми [260] перешла в католичество княгиня Ирина Петровна Долгорукая (1700-1751). Способствовало переходу то обстоятельство, что во время совершения оного, княгиня находилась в Голландии, т.к. была женой русского посла в этой стране – Сергея Петровича Долгорукого (1660-1722). На допросах она утверждала, что причащалась у католиков за неимением православного священника, но истории известен сам факт перехода Долгорукой в католичество, который состоялся 11 июня 1727 года в Лейдене, свидетельницей перехода была дочь принца Филиппа-Шарля де Линь – Анна-Мария Овернская.

После своего возвращения в Россию, Ирина Петровна тщательно скрывала свой переход. Так, знакомый княгини Герцог де Лириа писал к послу Испании в Австрии: «Полагаю, что я единственный иностранец в Москве, которому известно, что княгиня Долгорукая католичка. Эта тайна была доверена мне вскоре после ее прибытия сюда. Княгиня обладает многими добродетелями и достойна покровительства со стороны ее величества, государыни императрицы (австрийской) ‹…› Что касается княгини Долгорукой, – указывал посланник ниже, – то мне было бы весьма затруднительно защитить ее в том случае, если бы она подверглась преследованиям из-за своей приверженности к католической религии. Поскольку она является подданной русского царя и совершает поступки, которые здесь расцениваются как очень серьезные преступления, то ей вряд ли поможет мое покровительство… Но с княгиней дело обстоит иначе. Ее осторожное поведение предохранит от огласки то, что было сделано ею» [261]. Известно, что княгиня сама рассказала о своём вероотступничестве Анне Иоанновне ещё в то время, когда та не была императрицей. Взойдя на престол, новая государыня вспомнила своим подданным все их старые грехи и проступки [262]. К И.П. Долгорукой явился сам начальник Тайной канцелярии граф А.И. Ушаков и учинил допрос. Факт вероотступничества Долгорукой был неопровержимо доказан, однако княгине повезло: присуждённое ей наказание было минимальным. После публичного отречения от католичества в церкви Летнего дворца в присутствии императрицы её сослали в ссылку в подмосковное имение Долгоруких – Никольское, а её сыновья были отданы в кадетские корпуса.

Отпадение от православия мужа княгини – князя Сергея Петровича Долгорукого так и не было доказано. Правда, не иначе, как для профилактики, было решено отправить князя на покаяние в один из подмосковных монастырей. Ходить в православную церковь была так же обязана и сама виновница – княгиня Ирина Петровна. То, что раскаяние Долгорукой и возвращение её в православие было искренним – весьма сомнительно, ибо известно, что когда ей было в очередной раз отказано в получении заграничного паспорта, она попыталась бежать через Смоленск в Польшу и Рим. Однако осуществить задуманный побег ей помешала собственная смерть в 1751 году. Тайными католиками были и братья Ирины Петровны – Николай и Алексей. Известно, что они не только тайно исповедовали католичество, но и «вели его пропаганду в светских салонах» [263].

Тайным католиком, переход которого в католичество так и не был открыт властям, был русский дворянин Александр Андреевич Вешняков. Вплоть до своей смерти в 1745 г. он состоял резидентом в Константинополе. Деятельность Вешнякова-дипломата «позволяет судить о нем как о, безусловно, умном и способном человеке, хорошо усвоившем школу петровской дипломатии». О том, что А.А. Вешняков был католиком, свидетельствует русский иезуит И.С. Гагарин: «во время своего пребывания в Москве ‹…› обратил некоего Вешнякова, который был отправлен затем резидентом в Константинополь» [264].

Нельзя обойти стороной Екатерину Петровну Ростопчину (1775-1859), дочь генерал-поручика, сенатора Петра Степановича Протасова, которая была женой московского генерал-губернатора Федора Ростопчина. Изучать вопросы религии Екатерина Петровна стала в зрелом возрасте под чутким руководством иезуитов. Убедившись в справедливости католического вероучения, она постепенно пришла к разочарованию в православии: «Как жаль, – писала Ростопчина о православии, – что такое прекрасное учение ложно» [265]. С графиней вел беседы знаменитый граф де Местр, а аббат Сюрюг был ее духовным наставником и в 1806 г. принял ее в недра Римской церкви. Приняла католичество втайне от мужа, при этом внешне она продолжала соблюдать православные ритуалы. «Жена Ростопчина тайно от мужа приняла католичество и призналась ему в этом уже задним числом, как громом поразив его этим известием; а позднее она способствовала переходу в католичество одной из своих дочерей» [266].

Список дворянских фамилий, представители которых осуществили в XVIII веке переход в католическую веру можно продолжить и далее. Но впереди нас ждёт век XIX и XX, поэтому я позволю себе закончить уже разобранными мною выше случаями.

Заканчивая эту главу, нельзя не согласиться с мнением отечественного историка М.П. Погодина, который считал, что «не будь государственного запрета на выход из православия, половина крестьян перешла бы к раскольникам, а половина образованного общества обратилась бы в католичество» [267]. И ведь действительно – запретный плод, как известно – сладок!

Глава 6. Католичество в России в первой половине XIX в.

Весной 1801 года император Павел I пал жертвой государственного переворота. По словам генерала Ордена Иезуитов того времени, Габриэля Грубера: «погиб великий покровитель Римской Церкви и Общества Иисуса» [268].

Между тем, в том же году на российский престол взошёл новый император – старший сын Павла I, Александр. Как говорится, «Le Roi est mort, vive le Roi!» [269]. В России наступила эпоха царствования Александра I. Отношение нового императора к свободе метко передал польский и российский государственный деятель, писатель, меценат Адам Чарторижский (1770-1861), который говорил об Александре, что тот хотел «чтобы все были свободны, но при условии, чтобы каждый исполнял свободно только его волю» [270].