Сергей Антонов - Королева голод (сборник) Страница 29

Бельский зарычал, обнажив кривые желтые зубы, сгреб майора в охапку и без видимых усилий отшвырнул его метров на пять.

– Ты еще будешь молить о смерти!

Задыхаясь от боли в груди, Сергеев смотрел, как демон пересек взлетку и приблизился к сержанту.

– Перстень!

Потапов попятился и указал на болото, поросшее чахлым кустарником.

– Знакомое место?

Монстр наклонил голову и всмотрелся в темноту.

– Перстень!

– Неужели не узнаешь? – Сергеев ковыляя, вскарабкался на холм. – Не здесь ли ты любил расстреливать заключенных!

– Врагов народа! – Бельский медленно приближался к Потапову. – Перстень!

Сержант швырнул перстень в болото и отпрыгнул в сторону.

Хрипя от ярости и размахивая руками, чудовище спустилось вниз. Внезапно болото зашевелилось. Так, словно дремавший под землей великан пытался выбраться на поверхность. Кусты и кочки окутал призрачный голубой туман.

– Перстень! – ревел Бельский, погружая руки в черную торфяную жижу. – Мой перстень!

Туман сгустился, приняв форму человека в арестантской одежде. На исхудавшем лице призрака жили только одни глаза, которые, не отрываясь, смотрели на полковника.

– Ты?! – Бельский отступил на шаг, но за его спиной из болота уже поднимался второй призрак. – Ты давно умер и сгнил! Тебя нет!

Прозрачные пальцы привидения впились в плечи полковника, а из болота продолжали подниматься худые фантомы в серых робах. Они окружили Бельского тесным кольцом.

– Сгиньте, исчезните! – демон затравленно кружился по болоту, вздымая тучи брызг. – Вас не существует!

Призраки не отвечали. С молчаливой сосредоточенностью они навалились на своего мучителя. Тот упал и завыл, барахтаясь в грязи. Через минуту вой сменился булькающими звуками. Голубой туман начал бледнеть, а когда он рассеялся, от полковника осталось только несколько пузырей на глянцево-черной поверхности болота.

– Не понимаю, товарищ майор, – Потапов отряхивал испачканные в грязи брюки. – Как вы обо всем догадались?

Сергеев с трудом вскарабкался на сиденье и сжал руль.

– Особой эрудиции не потребовалось. Сначала мне показались странным просто-таки маниакальное желание полковника найти перстень. После убийства директора музея и Вощилина все стало проясняться. О том, что Даниилу Макарову известна история садиста Малюты, знали только я и Бельский.

УАЗ, подпрыгивая на стыках плит, ехал к городу.

– Само собой мне не давала покоя странная, почти мистическая гибель черного копателя и сбежавших зеков, – продолжал Сергеев. – Как-никак, а все они были в хорошей физической форме.

– Да уж, – кивнул Леонид, касаясь пальцами повязки. – До сих пор голова трещит.

– Несмотря на это, убийца справился с ними играючи. Все окончательно стало на свои места после того, как я прочитал в книге о том, что в шестнадцатом веке многие носили два имени – христианское и мирское.

– Что из этого?

– Главного царского опричника Малюту Скуратова звали еще и…

– Григорием Бельским! – радостно воскликнул пораженный собственной догадливостью Потапов.

– Именно. Григорием Лукьяновичем Бельским. В поисках медного кабеля Вощилин случайно наткнулся на могилу Скуратова-Бельского. Царского опричника и сотрудника ОГПУ в одном лице.

– И вы верите в то, что мы действительно сражались с самим Малютой Скуратовым?

– Ты ведь сам все видел.

– Видел, но…

– Можешь сомневаться, Леня, но сути дела это не меняет. Демон искал перстень, талисман, которого его лишили после убийства в тридцать седьмом. Больше суток водил нас за нос. Спровоцировал самоубийство Лукошина, узурпировал его должность, – Сергеев свернул во двор РОВД и затормозил. – Пойдем-ка, посмотрим, что творится в отделе.

– А как вы догадались устроить ему ловушку? – не отставал Потапов. – И почему были уверены в том, что она сработает?

Майор остановился у двери райотдела и улыбнулся сержанту.

– Черное и белое, мой друг. Инь и янь. Плюс и минус. А еще и… Отдел кадров областного управления.

– Хм… Не врубаюсь.

– Бывает. Мир находится в состоянии гармонии только благодаря системе противовесов. Каждому виду зла противостоит определенный вид добра. Вот я и решил, что с демоном смогут справиться только его безвинно замученные жертвы. Что касается уверенности, то ее не было. Пришлось рисковать.

– А отдел кадров?

– Дорогуша, заподозрив Бельского, я позвонил в отдел кадров. О самоубийстве Лукошина там и понятия не имели, а новый начальник будет направлен к нам только завтра. Врубился?

Оставив сержанта размышлять над своими словами, Сергеев вошел в отдел. Дежурный вскочил со стула.

– Смирно! Товарищ майор, за время вашего отсутствия происшествий…

– Вольно, – махнул рукой Сергеев. – Значит, ничего не произошло?

– Так точно, – растерянно пробормотал дежурный, глядя на измочаленную фигуру майора.

– Вот и отлично, – констатировал Сергеев. – Будет надеяться, что смуте пришел конец.

Иисус непримиримый

Сумасшествие – штука коварная. Может прийти к любому. Причем неожиданно и в любом обличье. Ваню Кароля, известного в райцентре гомосексуалиста шиза посетила глубокой ночью. Кароль проснулся от того, что заскрипели пружины его кровати. Не открывая глаз Иван пробормотал «Отстань, Боря!», а когда не получил ответа, все-таки разомкнул сонные вежды. На крае кровати сидел Христос. В рваном хитоне, со следами избиения на лице и терновым венком на голове.

– За это ли я умер на кресте? – поинтересовался Спаситель, одаривая Кароля строгим взглядом. – Я тебя, скотина, спрашиваю!

– Господи, я…

– Заткнись, мерзкий гомик! Я пришел, чтобы спасать нормальных мужиков, а не ублюдков вроде тебя, которые крутят волосатыми задницами в надежде на то, что кто-то соизволит их осеменить!

– Прости, Господи! – Кароль сел на кровати и молитвенно сложил руки. – Я заблуждался!

– Простым «прости» ты от меня не отделаешься! – Иисус встал и посмотрел на Ванечку снизу вверх. – Гореть тебе в аду, если конечно…

– Что? Я готов выполнить все, что ты скажешь!

– Вот это другой разговор! – Спаситель сел и фамильярно хлопнул Кароля по плечу. – Накажи того, кто совратил тебя. Покажи кузькину мать своему любовничку!

– Борьке?

– Ему. Разве он не достал тебя своими стишками?

– Я разобью этому уроду морду, Господи!

– Мало, дружище, – покачал головой Иисус. – Я подыхаю из-за вас на Лысой горе, меня лупят плетьми легионеры, предает Пилат, а твой мерзкий Борька отделается простым мордобоем? Где справедливость, Ваня?

– Я прозрел, Господи! Мне следует…

– Да, сын мой. Убить. Выпустить ему кишки.