Энн Райс - Талтос Страница 3

— Спасибо, Реммик, — ответил Эш еще тише, чем слуга.

В темном оконном стекле он мог бы при желании увидеть отражение Реммика — благообразного мужчины с маленькими, очень блестящими голубыми глазами. Они сидели слишком близко друг к другу, эти глаза. Но лицо не казалось неприятным, и на нем всегда было выражение такого спокойствия и непоказной преданности, что Эш даже полюбил это выражение, полюбил самого Реммика.

В мире существовало множество кукол со слишком близко посаженными глазами, в особенности французских кукол, изготовленных много лет назад «Жюмо», «Шмиттом и сыновьями», а также «Юре» и «Пети и Демонтье», — с круглыми, как луна, личиками, с блестящими стеклянными глазами возле маленьких фарфоровых носиков, с крошечными ротиками, на первый взгляд казавшимися миниатюрными бутонами, а то и следами пчелиных укусов. Всем нравились эти куклы. Покусанные пчелами королевы.

Когда ты любишь кукол и изучаешь их, ты начинаешь любить и все разновидности людей, потому что видишь целомудрие в выражении их глаз, то, как тщательно они сделаны, как изобретательно собраны вместе все части, создающие то или иное необычное лицо. Иногда Эш просто гулял по Манхэттену, намеренно видя каждое лицо как некое искусственно созданное целое, где ни нос, ни ухо, ни морщинка не были случайными.

— Она сейчас пьет чай, сэр. Она ужасно замерзла по дороге.

— Разве мы не посылали за ней машину, Реммик?

— Да, сэр, но она все равно замерзла. Снаружи очень холодно, сэр.

— Но в музее наверняка тепло. Ты ведь проводил ее туда?

— Сэр, она сразу поднялась наверх. Вы же понимаете, она очень взволнована.

Эш повернулся, сверкнув улыбкой (по крайней мере, он надеялся, что это улыбка), и отпустил Реммика — самым легким взмахом руки, какой только мог заметить этот человек. Потом пошел к дверям примыкавшего к комнате кабинета, по полу каррарского мрамора пересек кабинет и заглянул в следующую комнату, пол в которой, как и во всех остальных помещениях, тоже был мраморным, — там в одиночестве сидела у письменного стола молодая женщина. Эш видел ее в профиль. И мог заметить, что она волнуется. Он видел, что ей хотелось чая, а потом расхотелось. Она не знала, что ей делать со своими руками.

— Сэр, ваши волосы. Вы позволите? — Реммик осторожно коснулся плеча Эша.

— А это нужно?

— Да, сэр, это действительно необходимо.

У Реммика была при себе мягкая маленькая щетка для волос из тех, какими пользуются мужчины, поскольку не могут допустить, чтобы их заметили с такой же щеткой, как у женщин; и он, вскинув руку, быстро и решительно провел ею по волосам Эша — непокорным, в беспорядке падающим на воротник. Реммик давно говорил, что их следует подстричь и привести в порядок.

Слуга отступил на шаг и покачался на каблуках.

— Теперь вы выглядите великолепно, мистер Эш, — сообщил он, вскинув брови. — Хотя они и длинноваты.

Эш тихо хихикнул.

— Ты боишься, что я ее напугаю? — спросил он, легонько поддразнивая. — Но на самом-то деле тебе все равно, что она подумает.

— Сэр, я забочусь о том, чтобы вы хорошо выглядели, но только для вашей же пользы.

— Конечно, само собой, — тихо откликнулся Эш. — И за это я тебя люблю.

Он направился к молодой женщине и, приближаясь, из вежливости слегка пошумел. Она медленно повернула голову, посмотрела вверх и, увидев его, конечно же, была потрясена.

Эш протянул к ней руки.

Девушка встала, улыбаясь, и сжала его ладони. Теплое, крепкое пожатие. А она посмотрела на его руки, на пальцы, на ладони.

— Я вас удивил, мисс Паджет? — спросил Эш, одаряя ее своей самой благосклонной улыбкой. — Меня даже причесали в честь вашего прихода. Неужели я так плохо выгляжу?

— Мистер Эш, вы выглядите сказочно! — быстро произнесла девушка с заметным калифорнийским акцентом. — Я просто не ожидала… Не ожидала, что вы можете оказаться таким высоким. Конечно, мне все говорили, что вы…

— А я выгляжу человеком добрым? Такое обо мне тоже болтают.

Эш говорил медленно. Американцы часто не могли понять его «британский акцент».

— О да, мистер Эш! — ответила девушка. — Очень добрым. А волосы у вас такие красивые и длинные… Мне они нравятся, мистер Эш.

Это воистину доставляло удовольствие и весьма забавляло. Эш надеялся, что Реммик их слышит. Но богатство вынуждает людей держать при себе свое мнение о ваших поступках, заставляет их искать что-то хорошее в вашем выборе, в вашем стиле. Только это говорит не о подобострастии, а скорее о вдумчивости человеческих существ. По крайней мере иногда…

Эта девушка явно говорила правду. Она буквально пожирала его взглядом, и Эшу это нравилось. Он мягко сжал ее руки и отпустил их.

Пока он обходил вокруг стола, она снова села, по-прежнему не отрывая от него взгляда. Ее лицо было узким и слишком морщинистым для такой молодой особы. А глаза — синевато-фиолетовыми. Она была прекрасна на свой лад: красивые, хотя и не уложенные пепельные волосы, изысканно помятая старая одежда…

Да, не надо ничего выбрасывать. Достаточно снять вещи с вешалки в магазине поношенной одежды и оживить их всего лишь несколькими стежками и утюгом. Судьба фабричных вещей в их долговечности и перемене обстоятельств. Жатый шелк под флуоресцентным светом, элегантные лохмотья с пластиковыми пуговицами невиданного цвета, чулки из такого плотного нейлона, что из него можно было бы сплести веревки невыразимой прочности… Если бы люди не рвали их и не выбрасывали в мусорные контейнеры… Так много можно сделать, так много способов увидеть… Если бы в его распоряжении оказались все мусорные баки Манхэттена, из их содержимого он смог бы сделать очередной миллиард.

— Я восхищаюсь вашей работой, мисс Паджет, — заговорил Эш. — Для меня удовольствие наконец-то познакомиться с вами.

Он показал на стол. На нем были разбросаны большие цветные фотографии ее кукол.

Но разве она могла их не заметить? Девушку явно переполняла радость, ее щеки зарозовели. Может быть, она просто была ослеплена его внешностью и манерами, но в этом он не был уверен. Хотя часто, сам того не желая, производил на людей весьма сильное впечатление.

— Мистер Эш, это один из важнейших дней в моей жизни. — Она произнесла это так, словно пыталась осмыслить собственные слова, а потом вдруг умолкла — возможно, решила, что чересчур откровенно выразила свои чувства.

Эш просиял улыбкой и, по обыкновению, слегка наклонил голову так, что будто мгновение-другое смотрел на девушку снизу вверх, хотя и был намного выше ее. Окружающие считали это его характерной чертой.

— Мне нужны ваши куклы, мисс Паджет, — сказал он. — Все. Мне очень нравится то, что вы сделали. Вы отлично поработали и с новыми материалами. Ваши куклы не похожи на чьи-либо иные. А это как раз то, чего я хочу.

Она невольно заулыбалась. Этот момент всегда был волнующим и для тех, кто приходил к Эшу, и для него самого. Ему нравилось делать людей счастливыми!

— Мои юристы все вам объяснили? Вы уверены, что вам понятны все условия?

— Да, мистер Эш. Я все понимаю. Я принимаю ваше предложение целиком и полностью. Это моя мечта.

Она произнесла последнее слово с мягким ударением. И на этот раз не запнулась и не покраснела.

— Мисс Паджет, вам необходим кто-то, чтобы отстаивать ваши интересы! — недовольно укорил ее Эш. — Насколько помню, я никогда никого не обманывал, и буду искренне рад, если мне сообщат о таком случае и я смогу исправить ситуацию.

— Я полностью ваша, мистер Эш, — сказала мисс Паджет. — Условия щедрые. Материалы просто изумительные. Методы… — Она слегка встряхнула головой. — Ну, я на самом деле не знаю методов массового производства, но знаю ваших кукол. Я много времени провела в магазинах, изучая товары под маркой Эшлера. Я знаю, что все будет потрясающе.

Как и многие, мисс Паджет создавала своих кукол в кухне, потом в мастерской в гараже, обжигая глину в печи, которую приобрела с большим трудом. Она бродила по блошиным рынкам в поисках тканей. Черпала вдохновение в кинофильмах и романах. Ее работы были «особого сорта» и «ограниченной серии» — из тех, что нравятся владельцам эксклюзивных магазинов игрушек и галереям. Она выигрывала множество призов и премий разного уровня.

Но теперь ее модели могли быть использованы для чего-то совершенно иного: для производства полумиллиона прекрасных копий одной куклы, и еще одной, и еще… отлитых из винила столь искусно, что они будут выглядеть так же чудесно, как фарфоровые, с глазами, нарисованными так живо и ярко, словно они сделаны из стекла.

— Но как насчет имен, мисс Паджет? Почему бы вам не выбрать имена для ваших кукол?

— Для меня куклы никогда не имели имен, мистер Эш, — сказала девушка. — Но те имена, что выбрали вы, чудесны.