Александр Варго - Медиум Страница 3

Существование в больнице было похоже на протяжный вой. Моменты относительной вменяемости и «прямохождения» сменялись полными провалами. Он не мог контролировать время. В период просветления нарисовался следователь из прокуратуры, задавал формальные вопросы, участливо кивал головой. Под занавес беседы как бы невзначай поинтересовался, правда ли, что пострадавший когда-то работал в милиции. «Истинный крест, – прошептал, смыкая веки, Вадим. – Но только не работал, а служил. Милиция у нас не работает…»

Снова пребывание в беспамятстве. «Пора кончать это гадство», – толкнуло в затылок сознание, он открыл глаза. В палату входила медсестра Елизавета Павловна. Медсестричка, ангел мой, украшенье лазарета… Посмотришь на такую, и сразу пропадает охота болеть. Мордашка загадочная, как шифровальная машинка «Энигма» гитлеровского подводного флота – до тех пор, пока в позапрошлом году не взломали ее знаменитый код.

– Здравствуйте, Вадим Сергеевич, – сказала с растяжкой медицинская работница. – У вас такие глаза ждущие.

– Жду… – Вадим сглотнул, чувствуя сосание под ложечкой. – Любви, ласки, понимания, чего-нибудь покушать.

– Рано еще, – прыснула Елизавета. – Питаться будете духовной пищей. Посетительница к вам. Крикливая, разодетая, уверяет, что ваша жена. Поздравляю, у вас потрясающий вкус.

Вадим в расстроенных чувствах закрыл глаза.

А когда открыл, напротив него в ультрамодном, приобретенном явно не в Сибири, пиджачке сидела турагентша по имени Жанна. Уже спокойная, в глазах дозированная жалость – к мужу, всеобъемлющая – к себе, спина прямая, губы плотно сжаты, мушка над верхней губой, не женщина, а картинка. Как открытая книга на китайском языке: все видно, прочесть можно, но ни черта не понятно…

Молчали долго, с чувством, после чего Жанна Альбертовна взгромоздила на этажерку пакет с апельсинами и гроздью бананов (чтобы потенцию не баловать).

– Знаешь, дорогой, – саркастически заметила Жанна. – Не всё то золото, что молчит.

– Я просто изумлен, дорогая, – промямлил Вадим. – У тебя птичий склероз? Ты забыла улететь на юг?

– Очень смешно, – подумав, ответила Жанна. – Но с юга я, к сожалению, вернулась. Новость настигла на Бали: Вадим Гордецкий пал клинической смертью, срочно требуется вмешательство родных и близких. Так спешила из аэропорта, что… – Жанна замолчала. Всеобъемлющая жалость к самой себе сделалась доминантой.

– Позвольте догадаться, – приподнялся Вадим. – Две новости – плохая и хорошая. Хорошая – это то, что подушка безопасности сработала. Ты раскромсала джип?

– Не так плачевно, дорогой. Не волнуйся, я успела применить экстренное торможение. Джип местами невредим. Дело в том, что в стране дураков никогда не научатся строить приличные дороги. Но это лирика. В милиции мне сказали, что карающий меч ночного грабителя настиг тебя в тот момент, когда ты вел к нам в гости какую-то грязную потаскушку?

– Почему грязную?

– Впрочем, нам, татарам, все равно, – усмехнулась Жанна. – Ты ее, в любом случае, не довел. Оргазм подкрался, но не грянул, сломалась старая тахта. А квартиру, я думаю, мы распилим. Вот только… – она уставилась на лежащего мужа с какой-то брезгливой жалостью.

– Даже и не думай, – запротестовал Вадим. – Жалость в данном случае неуместна. Забудь меня, Жанночка. Оставь ненужное самопожертвование. Врачи признались, что до конца дней я буду прикованным к кровати инвалидом. Уходи из моего сердца, улетай на юг, устраивай жизнь – и пусть твоя совесть спит спокойно. В конце концов, мы станем цивилизованной страной – а в цивилизованных странах, в той же Голландии, к инвалидам на дом приходят социальные проститутки. Проживу уж как-нибудь…

Но вывести из себя бывшую супругу в этот торжественный момент оказалось непросто. Аура сидящей рядом женщины лучилась презрением. Всё вокруг становилось другим, но ничего не менялось.

– Типичная аггравация, – бормотала образованная супруга. – Неуемное преувеличение больным тяжести своего состояния…

Вадим закрыл глаза. Он знал наверняка – с семейной жизнью покончено бесповоротно. Слишком долго они трепали друг другу нервы. Не спасет ни клиническая смерть, ни шишка на затылке, ни ложные представления о порядочности. Хорошо, что не успели обзавестись детьми…

Когда он очнулся, супруги в палате не было. Но из-за двери показался любопытный носик Лизаветы Павловны.

– Вы в порядке, Вадим Сергеевич?

– Как скала, – отрапортовал Вадим. – Заходите, гражданка, поболтаем.

– Я бы с удовольствием, но к вам опять посетительница, – подкрашенные тушью глазки коварно заблестели. – Вы, наверное, утомились. Перенесем аудиенцию на более поздний срок?

– Ни в коем случае, – возразил Вадим. – Впускайте. Разрубим сразу всё, и будем отдыхать.

Вошла рыжеволосая красавица Злата, увешанная пакетами, и застенчиво замялась на пороге. Эфемерное создание, не добравшееся до его квартиры, сорвавшее голос в «парадном», а потом нашедшее в себе мужество вызвать милицию и медиков. Он бледно улыбнулся, прошептал умирающим голосом:

– Я знал, что ты придешь. Но, право слово, это так нелепо, смешно, безрассудно…

– Я буду ждать, пока тебя вылечат, – трепетно заявила девица, села на краешек кровати. Он накрыл ее дрожащую руку своей тоже дрожащей рукой.

– Спасибо, милая, не стоит взваливать на себя столь непосильный груз. Ты еще молодая. А мне – врачи по секрету сказали – всю жизнь придется передвигаться в инвалидном кресле…

Он, кажется, уснул, а когда проснулся, в палате было пусто. Он лежал, обложенный фруктами, как венками. В окно колотилась обезумевшая муха.

– Интересные у вас знакомые, Вадим Сергеевич, – сказал Елизавета, входя в палату.

– Расцвечивают мою серость, – похвастался Вадим.

– Ой ли? – девица покачала головой. – Вы всех отправили к чертовой матери, как не стыдно? А к вам, между прочим, снова пришли. Вы прямо звезда.

– Опять посетительница? – простонал Вадим.

– Посетитель, Вадим Сергеевич, посетитель…

Разметав полы белоснежного халата, в лоно выздоровления вломился коммерсант Качурин, проживающий в соседней квартире, грохнул на этажерку пакет с апельсинами, подобрал пузо и без преамбул заявил:

– Прости, сосед, что так вышло, ей-богу не хотел. Не обижайся, что долго не навещал: налоговая как инфекция привязалась, замаялся, блин, лечиться…

– Минуточку, – насторожился Вадим. – Ты чего, Димон? Вроде не пьяный.

– А ты до сих пор не понял? – схватился за голову коммерсант. – Я же видел, как вы с девкой вошли передо мной в подъезд! Кто в тебя стрелял?

– А я знаю?

– Так это же меня хотели убить! – загремел Качурин. – Я догадываюсь, кто! Недобросовестный партнер из Новокузнецка! Милиция в курсе. Отгружали в прошлом году партию оргтехники, кредит выпросил, мерзавец! Процентов набежало море! Больше, чем сумма сделки! Отдавать не хочет, валит на партнеров, которые якобы его надули, а мне какое дело до его партнеров, скажи? Вспомни ситуацию, Вадим! Горе-стрелок поджидал меня в парадном, выкрутил лампочку. Узрел в окне между этажами, как я подъехал на джипе, вылез и потопал к подъезду. Не у каждого в городе последняя модель Nissan X-Trail, разнюхал, подонок… Сообразил, что сейчас я войду в подъезд, и побежал вниз. А я вернулся – документы в машине забыл. А вы с девчонкой шмыгнули вдоль стеночки – я же не слепой. Он и начал палить, думая, что это я. Темнота, не видно ни зги. Потом баба завизжала, разобрался, пустился наутек. Такие вот дела, сосед. Чего уставился, словно рог у меня на лбу? Нет там никакого рога, Зинка всегда под контролем…

В словах коммерсанта была бетонная логика. Стечение обстоятельств, и можно забыть. Но что-то удерживало от проявления бурного восторга. Он тупо смотрел в потолок, тщась справиться с мыслями и предчувствиями.

– Эй, ты где, сосед? – потряс его Качурин.

– В океане сомнений, – неохотно выдавил Вадим.

– Ты думаешь, шли на тебя? – обрадовался сосед. – Знаешь, Вадим, я сам до конца не уверен, что пасли меня, хотя теория вроде стройна, и дело ясное. Но еще папаша Мюллер говорил, что ясность – одна из форм полного тумана.

– Вот именно, Димон, – вздохнул Вадим. – Желать моей смерти вроде некому. Хотя…

Мужчины озадаченно уставились друг на друга. Пища для размышлений, что ни говори, имелась, причем обильная. Одно неясно – если ждали Вадима, как заморыш, сидящий в подъезде, мог их разглядеть, крадущихся вдоль дома. Впрочем, он мог получить сигнал от кого-то извне…

– Ты не думай, что я обрадовался, – бормотал Качурин. – Мы с тобой прекрасные соседи, и если тебя пришьют, я не описаюсь от восторга. Хочешь, приставлю к тебе человечка?

– Не нужно, – поморщился Вадим.

– А кто тебя будет охранять? – удивился Качурин. – Доблестные органы? Им самим нужна охрана. С персоналом договорюсь, не волнуйся. Парня зовут Боря – будет торчать у палаты. Докучать не станет, обещаю. А как выпишешься, охрана автоматически снимается. А я, от греха подальше, куда-нибудь из города смоюсь. Имеется давнишняя мечта – бросить всё, улететь в страну, где много, много диких обезьян… Обменяю баксы на крузейро…