Елена Нестерова - Только ты знаешь дорогу к небу! Страница 3

– Мама, мне страшно, – захныкала Соня.

Мне самой было жутковато, но, если честно, самое страшное, что могло с нами случиться, уже произошло сегодня утром. Единственное, чего я ещё могла опасаться, это потерять детей. Я крепко держала их, наверное, даже слишком крепко, потому что Соня с криком вырвала свою руку из моей.

– Больно! Ты что, мама! Нельзя же так!

– Ладно, солнышко, не буду так сильно, – и снова взяла её ладошку в свою.

В отличие от нас Антон не испытывал страха:

– Послушайте, здесь как на съёмочной площадке. И это кино про конец света.

– Сынок, не надо так шутить, пойдём отсюда, да побыстрее, пока твой фильм не превратился в реальность.

Мы уже хотели вернуться назад, чтобы обойти это страшное место, но вдруг услышали тихий стон. Он раздавался из дома, совсем рядом с нами.

– Мам, давай посмотрим, кто это?

Сын дёрнул меня за руку и потянул в сторону звука. Прижавшись к остову здания, сидел человек, весь покрытый пылью так сильно, что нельзя было разобрать, во что он одет. И даже его лицо можно было угадать лишь приблизительно, зная, что оно обычно бывает на голове по другую сторону от волос. А волосы у него были бесконечно длинные, настолько, что продолжались далеко за столбом, к которому он прислонился. Человек протяжно выл на солнце, недавно выглянувшее из-за рваных туч. Мы подошли к нему почти вплотную, но дети стояли сзади, слегка прячась за мою спину. Наконец-то человек заметил нас, и дрожь пробежала по всему его телу так, что немного пыли слетело на землю, и мы увидели его лицо. Оно было страшно измождённым. Большие бесцветные глаза занимали половину лица, но это были глаза умные, внимательные. Они без страха разглядывали нас с ног до головы, ни разу не моргнув. Затем он поднял руку и протянул её мне, не сводя с меня пристального взгляда. Мои руки были заняты, и мне было страшно отпустить детей, но, немного поразмыслив, я отпустила Соню и протянула руку незнакомцу.

Я рассуждала так: отпусти я сына, он тут же юркнет в какую-нибудь расщелину, ищи его потом, а Соня наверняка останется спокойно стоять за моей спиной, боясь пошевелиться. Рука незнакомца была прохладной, но очень мягкой и даже нежной. Помедлив немного, я представилась.

– Меня зовут Анастасия, а вас как?

– Александр, – хрипло и чуть слышно простонал он.

Услышав свой голос, он поёжился, но продолжил:

– Александр, меня зовут Александр Второй, я здесь целую вечность, а может, и дольше. Я потерял счёт времени с тех самых пор, как сижу на этом месте. Раньше я хоть как-то мог передвигаться по земле, но теперь, когда мои ноги не стали меня слушаться, я перестал скитаться по мёртвому городу, сижу здесь и вою то на солнце, то на луну.

Ноги его почти завязли в пыли по самые колени, и мне показалось, что эта пыль стала застывать на нём, как цементная смесь. Ещё немного, и она поглотит его и он окаменеет.

Мы присели на корточки возле него. Смахнули пыль с его колен. Убрали острые камни и собрали волосы в один увесистый пук. Он благодарно посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Я набралась наглости и попросила его рассказать хоть немного про этот странный и мрачный мир.

Сначала речь его была медленной, вязкой, как кисель, но чем больше он говорил, тем уверенней она становилась. Слова словно чеканили шаг, с таким достоинством он произносил каждое из них, с такой искренностью и уверенностью, словно он тем и занимался всю свою жизнь, что говорил другим свою величайшую волю.

– Я знаю немногим больше вашего. Попал я сюда очень-очень давно, и единственное, что я понял наверняка, что это – мир между мирами, между адом и раем, и здесь нет времени, но я ещё помню последние минуты своей жизни…

Я возвращался после войскового развода в Михайловском манеже, карета завернула на набережную Екатерининского канала около 2 часов 25 минут пополудни, и тут прогремел взрыв. Карету сильно тряхануло, но я не пострадал. Открыв дверь, я увидел страшную картину. На земле лежали искореженные тела казаков из моей охраны и тело мальчика. Я вышел из кареты и подошёл к нему. Его глаза были широко раскрыты, видимо, он даже не заметил своей смерти. Он просто шёл мимо…

За что? Его-то за что?

Один из раненых ещё подавал признаки жизни, и я наклонился, чтобы поддержать его и поблагодарить за выполненный долг, но не успел: тело казака дрогнуло, и он скончался. Негодяй, устроивший это злодеяние, был пойман, и я направился к нему, чтобы лично допросить, но тут какой-то человек подошёл ко мне и прогремел второй взрыв. Моё лицо обожгло пламя. Оно почти расплавило мои руки, ноги горели – боль была страшной, и я погрузился во тьму. Я думал, что я умер. Но я не умер, а вернее, умер только наполовину. Видно, я слишком много грешил или Бог попросту забыл, что когда-то позволил мне родиться. А то, что не родилось, не может и умереть. Ведь так?

– А какой год был, когда вы не совсем умерли? – спросил его Антон.

– Это я как раз помню великолепно! – оживился Александр, – 1 марта 1881 года от рождества Христова. Такой странный был день! Я едва избежал смерти, как вновь её встретил, и теперь сижу здесь в полном одиночестве. Казалось, что весь мир ополчился на меня в этот злополучный день. Но теперь я знаю, что умереть куда легче, чем просидеть целую вечность у этого столба.

Он закрыл лицо руками. Нет, он не плакал. Мужчины не плачут, но его плечи вздрагивали, словно он рыдал.

– Не волнуйтесь, – успокоила я его, – вы теперь не один. Мы поможем вам.

– Спасибо, друзья мои. Это настоящий подарок судьбы – встретить вас, когда я уже потерял всякую надежду на избавление.

Казалось, что из моих глаз, потекли слёзы, но их не было, и всё же на пыльной коже появились тоненькие бороздки. Я пыталась стереть их рукавом, но Александр достал из кармана белоснежный платок и протянул мне. Я уставилась на это чудо, перестав моргать. Белоснежный платок, тончайший, с кружевами по краям и с вышитыми на краю буквами «А. Р.». Я протёрла лицо и протянула платок Александру, но тот отстранил его рукой.

Он понял, как мне приглянулась эта вещица и как разочарует меня расставание с ней, с этой крошечной частичкой внешнего мира. С нетронутой, а значит, со священной искоркой жизни.

– Оставьте его себе, милая. В этом пыльном месте платок – вещь совершенно необходимая, тем более для дамы.

Я положила платок в карман, в самую его глубину, чтобы, не дай бог, не потерять.

– Вам надо попробовать подняться, – наседала я на Александра.

– Не знаю, смогу ли я, – засомневался отшельник, но я увидела в его глазах силу. Да-да, силу и действие. Мы с детьми подняли его под руки и поставили на ноги. Сначала он стоял, прислонившись к столбу, но потом его спина выпрямилась, и он сделал первый шаг. Затем второй и третий.

– Если вы возьмёте меня с собой, я постараюсь не доставить вам больших проблем, мои дорогие друзья. Господи, какое счастье! Ещё ни разу после смерти я не испытывал такого благостного чувства – чувства любви и благодарности.

Мы с радостью согласились взять его с собой. Вчетвером куда веселее.

Очень медленно наша компания продвигались по засыпанным улицам, пока город не остался за спиной. Сколько ни вглядывались мы в ускользающие тени, но больше не встретили ни одного человека. Мы знали, что разрушенный город живёт своей особой жизнью, но наше присутствие здесь, похоже, уже лишнее.

Глава 3

И снова – пустыня. Мы старались идти как можно медленней, чтобы наш новый друг мог поспевать за нами. Длинные волосы страшно мешали ему, и я, как смогла, заплела их в тугую косу. Парикмахер из меня никудышный, но я старалась. Соня смотрела на меня и посмеивалась. Из-за моего неумения плести косы нам пришлось подстричь её волосы очень коротко, чтобы причёска занимала по утрам всего несколько минут, – и это было очень кстати, так как я имела склонность к опозданиям. Но в этот раз я всё же справилась с задачей, и Александр стал похож на индейца из американских прерий.

Время от времени мы пытались разглядеть нашего нового друга. Длинные и рваные одежды не могли скрыть статность его фигуры, а высоко поднятая голова говорила о его благородном происхождении. Сложно было определить его возраст, но он не выглядел слишком юным. Напротив, это был человек средних лет, успевший повидать жизнь и знающий в ней толк. Он дышал полной грудью, радуясь новым ощущениям, наполняясь свежей энергией, впитывая её из всего, что было подвластно его взору.

– Мама, мама, – сын дёргал меня за рукав. – Мама, я знаю, что это невероятно, но я его узнал, это царь Александр П. Мы его в прошлом году по истории проходили. Он в 1861 году издал манифест об отмене крепостного права и погиб 1 марта 1881 года от террористического акта, организованного партией «Народная воля». В истории отмечен как Освободитель и реформатор.

Представляешь, мама, шесть покушений пережил, и всё равно они его убили. Сколько не бегал от смерти, а она его всё равно достала!