Ольга Барбанель - Хранители. Поиск Пути Страница 3

Так как же я попала в дурдом?

Сначала были просто сны. Потом ощущения из снов незаметно переползли в мою повседневную жизнь и грани реальности вдруг стали размытыми. Странное, настойчивое, и даже требовательное чувство преследовало меня. Но совсем плохо стало, когда картинка на моей тетради ожила прямо на уроке в школе. Там был изображен лес, очень красивый, с величавыми великанами деревьями, чьи изумрудные кроны смыкались в сплошной шатер. Я засмотрелась на него, и мне казалось, я могу вдохнуть свежий, насыщенный кислородом лесной воздух. Мне так хотелось оказаться в этом манящем лесу! И на какую то секунду мне показалось что я действительно там окажусь. А потом выяснилось, что урок давно прошел и меня испуганно зовет по имени учительница, медсестра и мои одноклассники сгрудились рядом, посмеиваясь и отпуская сомнительные шуточки. Мне показалось, что это просто случайность – ну засмотрелась и задремала, что тут такого. Но потом я увидела лес в телевизоре – была передача про дикую природу. Затем внимание привлек баннер, который был виден из окна моей спальни. Когда такое произошло в четвертый раз и меня не могли дозваться три часа родители решили, что пора принять меры. И вот вам очередной диагноз. Но с моего последнего видения прошло уже пару месяцев, может таблетки помогли, не знаю. Знаю только, что мне до смерти надоела больница, и я хочу домой.

Я хотел бы иметь свой дом. Место, где не будет жить никто кроме меня, собственный туалет, в конце концов. Детдомовское общежитие – не самое приятное место, там тяжело остаться одному, но очень легко быть одиноким. Сегодня мне опять снился лес. И пропал еще один школьник – Женя, уже четвертый за три недели. Теперь, среди пропавших числился и Самир. Я много раз желал ему отправится в некие отдаленные места, или укусить себя во сне и умереть от отравления собственным ядом, но был уверен, что он еще долго будет портить мне кровь. Ошибся. Я знал, куда они уходят, и каждый подросток в этом проклятом городке знал, но все молчали. Боялись, что если откроют рот, то выпустят нечто страшное и уже не смогут загнать его обратно. И жизнь продолжалась, словно ничего и не происходило.

Сегодня четверг, значит пора идти в школу. Я подобрал с пола рюкзак и, мельком глянув в зеркало, вышел из комнаты, которую делил с еще тремя парнями. Зашел за Цветочком. Аля выглядела бледной и измученной. Я думаю, ее тоже стали посещать странные сны…

Мы шли через парк по протоптанной множеством школьников тропинке к школе. Листья с шуршанием падали вокруг нас. Аля собирала особенно красивые листья в букет – желтые, красные, зеленовато-рыжие. Не люблю осень, но Аля с букетом разноцветных листьев на фоне листопада выглядела сказочно красивой. Ее звонкий смех переливался и звенел в опустевшем парке, когда она рассказывала забавный эпизод из своего любимого сериала. Пыталась поднять мне настроение. Я не вслушивался в слова, но голос действовал успокаивающе и действительно помогал успокоиться.

– Эй, Тимур! Подожди!

Витя, еще один сирота из детдома, бежал следом за нами. Опавшие листья заглушали звук его шагов.

– Мы хотели с тобой поговорить, а ты так рано ушел. Привет Аля!

– Привет Витя, – вежливо ответила Аля. Она всегда старалась быть внимательной и никого не обижать. Я же просто кивнул запыхавшемуся Вите.

– О чем?

– О… ну как это сказать… Короче, парни немного насторожены происходящим. Хотят, чтобы ты пришел вечером на огонек. Поговорить.

– Зачем вам я? У вас есть Андрюха, он все разрулит.

– Андрюха не ты.

– Вот значит как заговорили. Раньше вы так не считали.

Витя покосился на Алю.

– Ты зря это… Ты ж сам… ну, отстранился, что ли.

Я внутренне наслаждался его смущением. Могли бы найти кого-то и понаходчивее в качестве посла доброй воли.

– Наверно их беспокоят эти странные исчезновения? Но я ничем не могу помочь, и кстати, никак не вспомню, когда это я отказывался и дальше быть старшим.

– Но ты… То есть…

– Ладно, Вить, не парься. Я пока сам не разобрался что происходит. Так и передай.

Я взял Алю за руку и пошел вперед, оставляя понурившегося Витю.

– Тимур?

– Что?

– Это же из-за меня, да? Из-за меня тебя сместили?

Я фыркнул.

– Сместили! Можно подумать я был президентом!

– Ну, раньше тебе нравилось быть главным среди сиротских ребят.

– Раньше мне нравилось играть в игрушки, а потом я стал старше. Хочу чего-то добиться в жизни, а не быть главным пугалом нашего городка.

Аля повернулась ко мне и улыбнулась.

– Слова не мальчика, но мужа! Но может, стоит сходить и выяснить, чем там они обеспокоены?

– Не бери в голову. Очередная ерунда. Подвесить начальника детского отделения милиции за ноги на дерево или прибить свастику на здании горсовета.

Аля рассмеялась. Я тоже растянул губы в улыбке. Эта странная тяга к лесу вымотала меня. Нужно было выяснить, что происходит, не хотелось однажды обнаружить что следующей пропавшей стала Аля, да и невозможно же постоянно не спать. Так недолго и с ума сойти. Поэтому я решил что сегодня вечером перестану сопротивляться и пойду по дороге, которая так манила.

Я знал что вернусь, не исчезну в лесу как остальные. У меня есть крепкий якорь – Цветочек.

Парк закончился, и мы подошли к школьной площадке. С виду все как обычно, проходя мимо нас, некоторые знакомые с параллельных классов кивали, кто-то подходил перекинуться парой слов. Вот стоят стайкой прихвостни Самира и вид у них растерянный – не знают как вести себя без лидера.

На уроках Лидия Петровна, учительница по математике вызвала меня к доске. Я решил задачу по геометрии, хоть мысли мои были далеко. Лидия Петровна вынуждена была поставить хорошую оценку – мне казалось я слышу как заскрежетали ее зубы – она не любила меня. Когда я не учился, и не приходил на занятия, она с удовольствием ставила мне двойки и пропуски. А когда я нагнал школьную программу, искала повод, как бы понизить мне бал. Я подумывал припугнуть ее, подловить после уроков. Но потом расхотелось. Какой смысл? Сейчас я знал математику намного лучшее ее. С каждым днем я понимал, что школе мне уже не место. И дело было даже не в моем росте и комплекции, далекой от стандартов семнадцатилетнего возраста. Я вырос из школы как ребенок из прошлогодней одежды. Школа стала мне мала.

– Замечтались? Вам бы стихи писать или художником быть- ехидно заметила Лидия Петровна, злобно буравя меня крошечными глазками. – Но мы на математике, а это точная наука.

– Если стану художником обязательно напишу ваш портрет. Обнаженный.

По классу пронеслись сдавленные смешки, а Лидия Петровна побагровела.

– Хочешь чтобы я написала докладную директору? Что за пошлые шуточки!

– Напишите обязательно. Я объясню ему, что нет ничего пошлого в искусстве, например Рембранта никто не называет пошлым.

Я спокойно сел на место, не дожидаясь разрешения, кое как уместив ноги под партой. Я никогда не выполнял школьные правила, вроде вставать и садится по разрешению. Это бесило учителей, но с какой стати я должен ждать разрешения сесть от людей, которые мне даже не нравились? Лидия Петровна предпочла не продолжать дискуссию. Мне нравилось шокировать учителей своей эрудицией. От меня, как от трудного подростка этого никто не ждал.

– Тимур, ну зачем ты ее злишь? – укоризненно прошептала Аля – Она поставит тебе плохую оценку в аттестат.

– Пусть рискнет – я усмехнулся – Я заставлю ее его съесть. Но пожалуй ты права, стоит ее предупредить об этом. Все должно быть по честному.

Цветочек укоризненно покачала головой.

Сегодня был погожий день. После уроков я проводил Цветочек домой, мы поговорили немного, сделали уроки. Первый раз, когда Аля привела меня домой, меня встретили не очень тепло… Я слышал, как ее папа на кухне ругал Алю.

– Зачем ты притащила его сюда? А если он украдет что-то? Ты вообще в курсе, что он на учете в милиции стоит? Я запретил тебе с ним общаться!

– Не хочешь, чтобы я его приводила – не буду. Но учти, что и сама я тоже тогда не стану приходить домой.

– Посмотри на него – умоляюще вторила Алина мама, милая женщина на которую Аля была очень похожа. – От этих жутких черных глаз у меня мурашки по коже! И как ты не боишься, он же малолетний преступник? Вдруг ударит тебя или еще хуже…

Сегодня Алина мама с улыбкой предложила мне пообедать. Наверно она привыкла к моим глазам за эти полтора года. А вот папа Цветочка так и не подобрел, я все так же ему не нравился. Не могу его винить за это.

Когда стемнело, я попрощался с Алей, и пошел в сторону детдомовского общежития. Закинул под кровать тетради, переоделся, прилег поверх покрывала. Знал, что не усну, но ждал какого-то особенного момента. И он наступил, я это почувствовал. Темнота в комнате как будто загустела, а потом все поплыло. Я закрыл глаза на минуту, а когда открыл, понял что нужно идти. Ощущения были как во сне, когда ты знаешь что спишь.