Джим Батчер - История призрака Страница 3

Я сосредоточился на пушке охранника.

Секунду не происходило ничего. А затем чернота и серебро сверкающего оружия изменились, сдвинулись. Кобура удлинилась, спустившись вниз по ноге охранника, револьвер также изменился, выпрямив жемчужную рукоять. Серебро ствола и барабана превратилось в навершие, рукоять и эфес крестообразного меча. Оружие сияло светом — не отражением от освещения в холле, а своим собственным.

Голубые глаза охранника моментально переместились на меня. Он поднял руку и мягко сказал:

— Нет.

И внезапно, словно дверь захлопнули перед носом, моё Зрение пропало, а оружие снова стало пистолетом.

Охранник кивнул мне.

— Мои извинения за резкость. Вы могли себе навредить.

Я посмотрел. На его бейджике значилось «Амитиэль».

— О, конечно,спокойно сказал я, подняв пустые руки. — Никаких проблем, приятель. У меня нет к вам никаких претензий.

Кармайкл уважительно кивнул охраннику и большим пальцем надавил на кнопку, вызывающую лифт. Тот открылся моментально.

— Пойдём, крутой парень. Время уходит.

Офицер Амитиэль, кажется, нашёл высказывание забавным. Он улыбнулся, коснувшись двумя пальцами края фуражки в салюте Кармайклу. Потом он вернулся к своей расслабленной позе стража, спокойно встречающего пустоту, которая так меня расстроила.

Двери лифта закрылись, и он слегка поскрипел, прежде чем двинуться с места.

— Итак, — сказал я, — теперь, когда между нами и чем-то-там-нервирующим-снаружи есть, по крайней мере, один ангел-хранитель, вы скажете мне, куда мы идём?

В уголках глаз Кармайкла появились морщинки. Он хмыкнул.

— На данный момент, Дрезден, я по большей части просто гид. Вам надо поговорить с капитаном.

Кармайкл провёл меня через рабочий зал, где было множество свободно стоящих столов, в отличие от закутков, в которых работают копы. Это больше походило на штаб Специальных Расследований в Чикаго. Тут было несколько мужчин и женщин за столами, просматривающих папки, говорящих по телефону и вообще очень похожих на копов за работой. Все они были примерно Кармайклова возраста — того самого, где энергия юности и дающий мудрость жизненный опыт достигают баланса. Я не опознал никого из них, хотя Кармайклу досталась пара кивков. Он прошёл к единственной другой двери в зале, ведущей в личный кабинет, и постучал.

— Войдите, — прозвучал чистый, спокойный баритон.

Кармайкл открыл дверь и провёл меня в комнату. Это был маленький, хорошо обставленный кабинет. Тут были старые картотечные шкафы, старый деревянный стол, несколько потрёпанных деревянных стульев. У стола были ящики «Входящие», «Исходящие» и штырь для сообщений, рядом с дисковым телефоном. Компьютера не было. Вместо него на столике неподалёку находилась старая печатная машинка.

Человек позади стола также был более-менее в возрасте Кармайкла и походил на профессионального боксёра. Там и тут вокруг его глаз виднелись рубцы шрамов, а его нос был неоднократно сломан. Его пиджак висел на спинке стула, и плечи с бицепсами распирали рукава белой рубашки. Он закатал их по локоть, демонстрируя предплечья толщиной примерно с телефонный столб, выглядевшие не менее крепкими. У него были светлые волосы, голубые глаза, челюсть, достаточно тяжёлая, чтобы заставить меня думать о бульдогах, и кроме того, он очень знакомо выглядел.

— Джек, — сказал Кармайкл, — это Дрезден.

Джек смерил меня взглядом, но подняться не соизволил. И даже ничего не произнёс.

— Он всегда такой, пока не выпьет свою чашку кофе, — пояснил мне Кармайкл. — Не принимай на свой счёт.

— Эй, кофе, — вставил я в последовавшую тишину. — Звучит здорово.

Джек посмотрел на меня на мгновение. Потом сказал всё тем же благозвучным голосом:

— Дрезден, ты голоден?

— Нет.

— Хочешь пить?

Я подумал об этом.

— Нет.

— Это потому, что ты мёртв, — сказал Джек. Его улыбка была краткой и не очень обнадёживающей. — Тебе не надо пить. Тебе не надо есть. Никакого кофе.

Я посмотрел на Кармайкла.

— Я останусь при своём мнении, — сказал Кармайкл. Он глянул на Джека и указал большим пальцем на дверь. — Мне надо вернуться к этой ракшасовой хрени.

— Иди, — сказал Джек.

Кармайкл хлопнул меня по руке и, сказав: «Удачи, парниша. Наслаждайся», вышел, двигаясь, как человек с миссией. В воздухе повисло общее неловкое молчание.

— Не совсем то, что я ожидал от загробной жизни, — сказал я.

— Потому что это не она, — ответил он.

Я нахмурился.

— Погоди, ты сказал, что я мёртв. Значит, это загробная жизнь.

— Ты мёртв, — сказал Джек. — Это промежуток.

Я нахмурился сильнее.

— Что, вроде... чистилища?

Джек пожал плечами.

— Если хочешь, можешь называть так. Но ты здесь не потому, что тебе необходимо очищение. Ты здесь, потому что имеются нелады с твоей смертью.

— Я поймал пулю. Или утонул. Не слишком большая редкость.

Джек поднял большую, квадратную ладонь и помахал ей взад-вперёд.

— Не физические. Духовные.

Я нахмурился снова.

— Духовные?

— Оппозиция, — сказал Джек. — Ты умер, потому что они сжульничали.

— Погоди, какая оппозиция?

— Ангел на страже у лифта — то, что мы, копы, называем подсказкой. Мне нарисовать тебе пару картинок?

— О. Чёрт, ты про... типа... Падших ангелов?

— Не совсем. Но если нравится, можешь так и считать. Вроде того. Всё, что тебе нужно знать — это плохие парни.

— Значит, поэтому я здесь, — сказал я. — Потому что они... нарушили какие-то, типа, космические правила?

— Ты стоял у них на пути. Они желали тебя убрать. Они нарушили закон, чтобы это случилось. Это делает тебя моей проблемой.

Я поморщился и осмотрел себя. Я только сейчас обратил внимание, что одет в джинсы, обычную чёрную футболку и мой чёрный кожаный плащ, — который был разорван в клочья и отправился в озеро часом или тремя ранее того, как меня застрелили. Я имею в виду, мой плащ накрылся.

Но сейчас он был на мне, и выглядел, как новенький.

Что действительно, действительно меня поразило.

Я был мёртв.

Я был мёртв.

Чикаго, Белый Совет, мои враги, мои друзья, моя дочь... всё это ушло. Устарело. И я не имел никакого понятия о том, что со мной будет дальше. Такое ощущение, что комната начала вращаться. Ноги задрожали. Я сел на стул, стоящий напротив Джека.

Я ощутил его спокойное внимание и через мгновение он тихо сказал:

— Сынок, это происходит со всеми нами. Это трудно принять, но ты должен расслабиться и сосредоточиться, иначе я ничем тебе не помогу.