Вера Крыжановская - Адские чары Страница 3

Взятый по часам извозчик должен был дожидаться возвращения приехавших.

Сторож вел по аллее на окраину кладбища. Дойдя до старой покосившейся избёнки, которая некогда тоже, вероятно, была сторожкой, старик несколько раз постучал. Дверь открылась и на пороге показалась закутанная в клетчатый платок женщина.

Пошептавшись с Матвеем, она впустила гостей, а сторож зашагал обратно.

Стараясь казаться спокойной, Кира вошла всредней величины комнату, гораздо более уютную, чем можно было предполагать снаружи. В большой русской печи пылал яркий огонь и распространял приятную теплоту. В воздухе витал запах кофе, на чистом деревянном столе стояла чашка, а рядом лежали большую ломоть хлеба и колбаса.

Хозяйка оказалась худощавой женщиной высокого роста, с острыми чертами лица, совершенно определенного финского типа. Её тёмные, глубоко сидящие глаза странно блестели и горели дикой волей. На ней была толстая шерстяная полосатая юбка и ситцевая цветастая кофта, обшитая внизу бахромой. Из-под красного платка, покрывавшего голову, выбивались густые пряди седых волос.

Она узнала Настю и улыбнулась ей, обнажив ряд здоровых зубов, белизна которых шла как-то в разрез с её темным, точно бронзовым, морщинистым лицом.

Киру она оглядела испытующим взглядом, сняла с неё пальто и пододвинула табурет, на который та села.

А Настя в это время развязывала и выкладывала на стол сахар, кофе, коньяк и большой мешок с сухарями и кренделями. При виде провизии на лице старухи засияла довольная улыбка. Она низко поклонилась, поблагодарила и сказала, что готова все сделать для дорогих гостей. Говорила она с сильным чухонским акцентом.

Видя, что растерявшаяся гостья не знает, с чего начать и как объяснить своё желание, старуха позвала Настю и стала шептаться с ней в углу.

Переговоры длились долго, а Кира зябко куталась в свой оренбургский пуховый платок и вздрагивала всякий раз, как пронизывающий жесткий взгляд ворожеи обращался на неё, ей становилось жутко. Наконец старуха подошла и сказала:

— Хорошо, я всё сделаю, как Вы хотите, и замуж выйдите за того кавалера, которого себе выбрали. Только вы мне заплатите за это двадцать пять рублей.

— Я с радостью заплачу вам, а в день моей свадьбы Вы получите ещё двадцать пять, — ответила Кира, подавая ей деньги.

— Вот спасибо. Все будет сделано, и послезавтра вечером Вы уже будете невестой, — ответила Малейнен, жадно схватывая деньги.

— А теперь, — продолжала она, взглядывая на стенные часы, — мне надо кое-что приготовит. Да и рано ещё начинать-то. — И она вышла в соседнюю комнату.

Через несколько минут, показавшихся Кире целой вечностью, старуха вернулась и поманила её. Кира схватила за руку Настю и потащила с собой, на что колдунья не возражала.

Очутились они в соседней комнате, несколько просторнее первой. Ситцевая занавеска разделяла её надвое и скрывала угол. Здесь тоже была русская печь, у окна стояли два крытых цветным ситцем старых кресла для посетителей, на деревянном некрашеном столе разместились колода обтрепанных и засаленных карт, вилка, темный глиняный, несколько бутылок и большой стакан.

Перед печкой была жаровня с горящими углями. Старуха бросила сверху несколько щепок, сушёных трав и толченой серы. Повалил густой дым, распространявший едкий неприятный запах. Тогда Малейнен стала перед печкой, нагнулась к очагу и принялась нараспев бормотать что-то непонятное. Почти тотчас же в трубе зловеще завыл ветер.

Когда завыванья ветра стихли, она достала из шкафа семирожковый подсвечник с чёрными восковыми свечами и зажгла их, а в чёрный глиняный горшок налила воды, затем она исчезла за занавеской, захватив с собой подсвечник и горшок. Вернулась она назад с зажжённой свечёй в руках и прошла в первую комнату, где подняла у печки подполину и спустилась вниз.

У Насти зубы стучали, и она прижалась к своей барышне, дрожа как осиновый лист. В душевном состоянии Киры разобраться было трудно.

Суеверный ужас боролся в ней с скептицизмом и сомнением, но твердое решение довести до конца свою затею не ослабевало.

В эту минуту снизу, из подполья, донёсся страшный шум, точно там гудел ветер вперемешку с желобными стонами и криками сов, вслед за этим по лестнице застучали грузные мужские шаги.

В голове Киры шевельнулась мысль, что она попала в притон мошенников, но подозрение это быстро исчезло, так как за колдуньей, к величайшему изумлению Киры вышли следом священник с дьяконом в облачении и высокого роста человек во фраке и белом галстуке.

Взглянув на последнего, Кира чуть не упала в обморок и едва сдержала готовый сорваться крик.

Шедший сзади человек оказался Басаргиным. Он был страшно бледен, и глаза горели фосфорическим светом, дышал он тяжело и прерывисто.

Но долго раздумывать обо всём увиденном ей не пришлось.

Малейнен закрыла дверь в первую комнату и отодвинула занавесь, за которой оказался аналой, а на нём горел семирожковый подсвечник.

На посланный перед аналоем коврик встали священник с дьяконом, а Басаргин, схватив Киру за руку, потащил её с собой на ковёр, и служба началась.

Невыразимое чувство апатии овладело Кирой. Руки и ноги её точно свинцом налились, вместе с тем, она вполне отдавала себе отчёт в том, что происходило вокруг.

Её поразило злобное, глумливое выражение глаз человека, одетого священником, и его бледное, истощённое лицо, чёрная свеча, которую он подал, дрожала в её руке. От этих людей исходило ужасное тошнотворное зловоние. Ледяной холод от кольца, которое надел ей Басаргин, бросил её в дрожь.

Венчание происходило в мертвенной тишине, нарушал её лишь гнусавый голос колдуньи, читавшей вполголоса непонятные заклинания по какой-то древней книге в чёрном переплёте.

Мало-помалу одуряющая вонь стала так сильна, что у Киры закружилась голова, и она начала задыхаться. Она чувствовала, что теряет силы, и вглядывалась в Алексея. Да, это был он, а пожалуй, и не он…

Вдруг ей показалось, что всё вокруг задрожало, затрещало, заходило, бурный порыв ветра распахнул окно, а священник с дьяконом и новобрачные, подхваченные вихрем, поднялись на воздух, подлетели к окну и исчезли в ночной тьме.

Порыв холодного ветра опрокинул Киру, и она полетела в какую-то бездну…

Когда Кира открыла глаза, то увидела, что лежит у открытого окна, а Настя трёт ей водкой виски и руки.

— Очнитесь, барышня, все кончено, — утешала горничная.

— Кажется, я была в обмороке?.. Какой ужасный кошмар!.. — слабым голосом сказала Кира, с трудом поднимаясь и боязливо оглядываясь.