Артем Тихомиров - Приход ночи Страница 3

Я поняла, что трезветь мне не хочется…

— И что ты думаешь? — спросила Таня, которая умела быть терпеливой и педагогичной. Ну еще бы, мы же обе заканчивали соответствующий университет.

Она — факультет психологии, а я получила специальность историка.

Что я думала?

— Пошли — продолжим.

— Да? Ты ведь не хотела.

— Не буди во мне зверя, — улыбнулась я.

— Ой-ой… А я не боюсь хомячков! — Таня взяла меня за руку, и я не возражала. Мы пошли вдоль высоких темно-оранжевых домов, построенных еще в тридцатых годах двадцатого века. Улица была широкая и светлая. Фонари горели в полный накал, светились рекламные светоблоки и неоновые вывески, свет лился на улицу сквозь двойные стекла витрин.

Через пять минут я уже выбросила бомжа из головы, нет, не забыла его «пророческую» ахинею, а просто отодвинула ее подальше…

— Какое пиво хочешь? — спросила меня Таня, когда мы вошли в ближайший павильон.

— Никакого, — сказала я.

Она вопросительно приподняла бровь.

— Купим лучше вина, пойдем в магазин. Белого, полусладкого.

— Пойдем.

Таня больше любила сухое, но никогда не возражала, если я выбирала выпивку во время наших встреч. Вспомнив о том, что завтра воскресенье, я решила, что сегодня надерусь до зеленых соплей, а там хоть трава не расти…

К понедельнику очухаюсь. Не хотелось думать, что дело в этом бродяге и его болтовне. (Могу я расслабиться по собственной воле?..) Сама по себе неприятна мысль о том, что такая мелочь способна выбить меня из колеи. Я взрослая женщина, мне двадцать шесть лет, и почему моя жизнь должна зависеть от всяких психов? С этой мыслью я вошла вместе с Таней в магазин, чтобы купить вино.

Когда она предложила поехать к ней домой и там остаться до утра, я согласилась.

Глава вторая

Я ночевала в большой комнате на диване, который казался мне грубым деревянным топчаном. Или «постелью» для йогов, утыканной гвоздями… или пыточным столом…

Плохо… Самое мягкое определение… Во рту было кисло, а голова гудела и отзывалась болью при каждом движении. Невыносимо ужасное состояние. Я спала в одежде — сил раздеться, видимо, уже не нашлось. Плечи и спина были словно резиновые. Мышцы потеряли эластичность и болели.

Я откинула от себя плед. Я помню, что в ту минуту дала себе новое обещание если не бросить пить совсем, то по крайней мере жестко себя в этом ограничить. Похмелье я ненавижу.

Мне что-то снилось в пьяном бреду, что бывает редко, однако я ничего не помнила. Оставалось надеяться, что вчера ночью, вернее, сегодня, я вела себя прилично. Осмотр комнаты, где я спала, выявил отсутствие какие-либо разрушений, а это уже хорошо. Таня, видимо, еще спала, а на часах, висящих в простенке, была половина одиннадцатого.

Моя волосы превратились в копну перепутавшихся веревок, я «расчесала» их пятерней, стараясь пригладить. Эффект был незначительным. Я покрутила головой, преодолевая боль в мышцах, и застонала. Сейчас мне вряд ли помог бы и массаж, страдания могла облегчить только горячая ванна.

Встав с дивана, который не раз давал мне приют, я по привычке свернула красно-зеленый плед и сложила его квадратиком, пристроив на краю. Поправила диванные подушки, на которые тут же вскочила Танина серая пушистая кошка.

Нюся посмотрела на меня так, словно напоминала, что это ее любимое место и лучше бы мне не злоупотреблять гостеприимством. Я погладила кошку, и та улеглась на подушке, свернувшись калачиком.

В квартире Тани было две комнаты, почти одинаковые по размеру. Также большая кухня и раздельный санузел. Таня жила в одиночестве, я ни разу не видела при ней постоянной подруги. За годы, что мы знакомы, девушки у нее менялись часто, но никогда не было долговременных связей. Я не понимала такой жизни и не пыталась вникнуть в ее специфику, зная, что все равно ничего не выйдет. Таня любила мягкие игрушки, ими были заставлены все горизонтальные поверхности в обеих комнатах. Игрушки появлялись у нее от подружек в качестве обычных презентов и подарков на день рождения; одна я подарила Тане около дюжины кошек и обезьянок. Самое интересное — и это часто наводило меня на определенные мысли, — что мои подарки сидели на почетном месте — на книжной полке над Таниной кроватью. На той же полке были и ее самые любимые книги. Много раз мне хотелось спросить, почему она ставит подаренных мной мягких существ именно туда, но боялась услышать ответ. Мы были близкими подругами, но мне становилось не по себе от мысли, что Таня может любить меня совсем в ином смысле. Я тщательно избегала обсуждения этой проблемы. Может, вы понимаете, о чем я говорю… для меня это было проблемой…

Я оглядела большую комнату. Сервант там же, где всегда, и стекла в нем целые. Обстановка не претерпела изменений с того момента, когда в последний раз бывала у Тани в гостях. В углу старенький письменный стол, на котором стоит компьютер, за который подруга еще не расплатилась. Ей осталось сделать два взноса. Телевизор на низком журнальном столике допотопной советской конструкции, удобный только тем, что он широкий и прочный. Возле балконной двери высился платяной шкаф, где, я помнила, было треснутое пополам стекло на внутренней стороне дверцы.

Квартира досталась Тане от отца, который умер семь лет назад, ее единственный родитель. Тут мы были с Таней похожи, я тоже росла в неполной семье, только меня воспитывала мать, скончавшаяся от тромба, попавшего в сердце, пять лет назад. У нас обеих больше не было родственников и, вероятно, еще и поэтому мы тянулись друг к другу.

Так, значит, я не устроила разгром. Отлично. Хоть какие-то хорошие новости. Ненавижу, когда память закрывает от меня подробности гулянки, что была накануне.

Кровать Тани была заправлена, а в спальне ни малейшего следа хозяйки. Я стояла в дверном проеме, не понимая, в чем дело.

Вид пустой кровати и порядка, наведенного в комнате после ночных посиделок, пугал меня и путал мысли в голове, которой и так пришлось нелегко.

Я держалась за косяк левой рукой, а правой теребила ворот свитера. Мне было жарко. От испуга кровь быстрее побежал по телу, и свитер стал невыносимо тяжелым. Я заставила себя подумать как следует над тем, что вижу.

Половина одиннадцатого утра, Таня вполне могла пойти в магазин, и решила не будить меня до своего возвращения. Очень логично.

Вчера мы сидели на полу в этой комнате и пили вино из коробки. Мы купили шесть литров, но вдвоем едва осилили одну упаковку. Мы курили и разговаривали, подливая себе вина из пластмассового краника. Мне вспоминались студенческие дни, глупая ностальгия смешила, и когда Таня спросила, почему я смеюсь, я обратила все в шутку, анекдот.