Стивен Кинг - Рок-н-рол никогда не умрет Страница 3

К тому же зачем ему тратить полтора часа, возвращаясь обратно, когда Токети-Фоллз совсем рядом? «Посмотри на эту дорогу, — подумал он. — Ты думаешь, что такая дорога может вести в никуда и просто исчезнуть?» Он включил сцепление «принцессы», поехал по дороге, ведущей налево, и — как вы думаете? — дорога начала ухудшаться. Сразу за первым подъемом желтая разделительная полоса исчезла. После второго подъема пропало покрытие, и они оказались на бугристом проселке с темным лесом, прижимающимся с обеих сторон еще теснее прежнего. А солнце — Кларк впервые обратил на это внимание — соскальзывало на противоположную сторону неба.

Асфальтовое покрытие кончилось так внезапно, что Кларку пришлось затормозить, чтобы осторожно съехать на грунт. Этот резкий толчок, когда пружины подвески сжались до самых ограничителей, разбудил Мэри. Она вздрогнула, выпрямилась и огляделась с удивлением вокруг.

— Где… — начала она, и тут, чтобы уж окончательно сделать вечер идеальным и прекрасным, хрипловатый голос Лу Рида ускорился так, что бормотал слова песни «Добрый вечер, мистер Вальдхайм» со скоростью Элвина и группы «Чипманкс».

— О-о! — воскликнула она и нажала на кнопку выброса. Ей в руку выскочила кассета в сопровождении отвратительного коричневого последа — мотков блестящей пленки.

«Принцесса» рухнула в почти бездонную яму, резко качнулась налево, а затем ее бросило вверх и в сторону подобно клиперу, двигающемуся по спирали через штормовую волну.

— Кларк?

— Только не говори ничего, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Мы не заблудились. Через минуту-другую — может быть, за следующим холмом — снова будет асфальт. Мы не заблудились!

Все еще расстроенная своим сном (хотя она уже не могла припомнить его содержание), Мэри держала на коленях испорченную кассету, печально глядя на нее. Наверное, она сможет купить другую… но не здесь. Она посмотрела на мрачные деревья, которые надвигались, казалось, на самую дорогу, подобно голодным гостям на банкете, и пришла к выводу, что отсюда далековато будет до ближайшего магазина «Тауэр рекорде».

Она посмотрела на Кларка, увидела его багровые щеки и почти исчезнувший рот и пришла к выводу, что лучше всего молчать. По крайней мере пока. Если она будет вести себя спокойно, ни в чем не обвинять его, он скорее придет в себя, прежде чем эта пародия на дорогу не заведет их в гравийный карьер или в болото с зыбучим песком.

— К тому же я просто не могу развернуться, — сказал он, словно она предложила ему именно это.

— Да, вижу, — спокойно ответила она.

Он взглянул на нее в поисках, может быть, повода для .

Ссоры, а может быть, просто чувствуя себя смущенным, надеясь, что она не слишком сердится на него — по крайней мере пока. А затем снова уставился в ветровое стекло. Теперь он видел, что трава и сорняки растут посередине и этой дороги и она стала такой узкой, что, если им все-таки попадется встречный автомобиль, одному из них придется ехать обратно задним ходом. Но это было еще не все. Грунт за пределами колесной колеи выглядел все более ненадежным; низкорослые деревья, казалось, боролись друг с другом за место на Нем. Ни по одной, ни по другой стороне дороги не было видно столбов с электрическими проводами. Она едва не обратила на это внимание Кларка, потом пришла к выводу, что будет разумнее не говорить и об этом. Он вел машин, молча до тех пор, пока не доехали до поворота, ведущего вниз. Несмотря ни на что, он надеялся, что на дальней стороне дорога улучшится, но заросшая дорога продолжала вести дальше, как и раньше. Если говорить честно, она стала чуть менее заметной и чуть уже. Это напомнило Кларку о дорогах в фантастических эпопеях, которые он любил читать, — романах таких писателей, как Терри Брукс, Стивен Дональдсон и, конечно, Дж. Р. Р. Толкин, их духовный отец. В этих романах герои (обычно с волосатыми ногами и заостренными ушами) выбирали забытые дороги, несмотря на собственную мрачную интуицию, и обычно все заканчивалось битвами с троллями, или привидениями, или скелетами, размахивающими булавами.

— Кларк…

— Я знаю, — сказал он и внезапно изо всех сил ударил по рулю левой рукой — короткий удар, знак разочарования, результатом которого был только гудок автомобиля. — Я знаю. — Он остановил «мерседес», занимавший теперь всю ширину дороги (дороги? какого черта, дорожная полоса для нее и то слишком величественное название), поставил рычаг автоматической трансмиссии в нейтральное положение и вышел из машины.

Мэри не спеша вышла с другой стороны.

Хвоя пахла божественно, и она подумала, что есть что-то прекрасное в этой тишине, которую не нарушает ни звук мотора (даже отдаленное жужжание самолета), ни человеческий голос, но… в ней было также что-то пугающее. Даже те звуки, которые доносились: крик птицы среди сосен, вздохи проносящегося ветра, низкий гул дизеля «принцессы» — все это подчеркивало стену тишины, окружающую их.

Мэри посмотрела поверх серой крыши автомобиля на Кларка. В ее взгляде не было упрека или недовольства, а только мольба: «Увези нас отсюда, ладно? Пожалуйста!» — Извини, милая, — сказал он, и заботливость, которую она увидела на его лице, ничуть не успокоила ее. — Я очень тебя прошу.

Она попыталась заговорить, но из ее пересохшего горла не донеслось ни звука. Она откашлялась и попыталась снова:

— Может быть, попробовать податься назад, Кларк?

Он задумался на короткое время — птичка успела прокричать снова, получила ответ откуда-то из глубины леса -и отрицательно покачал головой.

— Только в самом крайнем случае, — ответил он. — До ближайшей развилки позади нас по крайней мере две мили…

— Ты хочешь сказать, что мы проехали еще одну развилку?

Он поморщился, опустил взгляд и кивнул.

— Ехать задним ходом… ты ведь видишь, какой узкой стала дорога и какие болотистые кюветы. Если мы съедем в кювет… — Он покачал головой и вздохнул.

— Значит, мы продолжаем ехать вперед.

— Да, пожалуй.

Если дорога исчезнет окончательно, тогда, конечно, мне придется попытаться.

— Но ведь к тому времени мы заедем еще глубже? — Пока ей удавалось — и, по ее мнению, очень успешно — не допустить, чтобы в голосе прозвучала нотка обвинения, но делать это становилось все труднее и труднее. Она была рассержена на него, очень рассержена, и рассержена также на себя — потому что позволила ему завезти их в такую глушь и еще нянчилась с ним, как вот сейчас.

— Это верно, но мне кажется, что наши шансы найти впереди более широкое место и развернуться гораздо выше, чем если мы поедем задним ходом по этой дерьмовой дороге. Ну а если окажется, что все-таки придется подавать назад, я предлагаю делать это по этапам — едем задним ходом пять минут, отдыхаем десять, затем снова едем пять… — На его лице появилась виноватая улыбка. — Это будет настоящее приключение.