Георгий Старков - Сценарий Анжелы Страница 3

Без пятнадцати полночь за входной дверью послышалось тяжёлое прерывистое дыхание. Проскрежетало в замочной скважине – отец пытался вставить ключ, но не попадал в отверстие. Он громко сматерился и громко прокричал что-то бессмысленное едва ворочающимся языком. Анжела почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, и уткнулась лицом в колени.

«Я убегу, – решила она в этот момент. – Я убегу к маме. Прямо сейчас».

Оказалось, рядом с «Лазурным ручьем» власти города успели отгрохать ещё один дом, с виду точно такой же. Раньше его не было. Дома прилегали друг к другу вплотную, как любовники под ивовым кустом. При желании можно было бы даже прыгнуть из окна одного дома в окно другого.

Апартаменты «Лазурный ручей».

Дом состарился, немного погрузился в землю, но вывеска сияла огнём красок. Ещё бы – её недавно сменили. Раньше на вывеске были готические буквы на синем фоне, теперь шрифт сменили на строгий офисный. Анжеле это не понравилось, как не понравился нелепый сосед-двойник, жмущийся к стене дома.

Она вошла в дом не сразу. Устало присела на лестницу (путь оказался не таким уж и близким, как ей помнилось) и окинула взором дворик. В большом бассейне, который занимал почти весь двор, не было воды. На дне валялись сдутые мячики для водного поло, какие-то продолговатые ржавые трубы и стояла пустая детская коляска. Газон на дворе сник и пожелтел. Анжела вздохнула. Как будто совсем другое место…

Она встала и открыла дверь подъезда. Ручка была холодной и сырой. Дверь заскрипела. Пыль, накопившаяся за ней, безудержно хлынула наружу, на свет. Анжела поморщилась, когда у неё защекотало в ноздрях.

Темнота стояла в узком коридоре, как единоличная хозяйка. Теперь дом принадлежал ей, и только ей. Темнота не приветствовала бывшую обитательницу дома, она увидела в ней конкурентку и сразу принялась строить козни. Анжела беспомощно огляделась, но привыкшие к молочному туману глаза ничего не видели. Лампы в коридоре не работали. На полу валялись обрывки газет. Лазурный ручей высох.

Она испугалась. Ей захотелось выйти обратно на свет, в сияющий мир тумана. И если бы не мысль о маме, она бы так и сделала.

Квартира сто девять располагалась на дальнем конце коридора, и Анжелу отделяла от неё полоса кромешного мрака. Она вышла из конуса света, выливающегося из проёма двери, и слепо двинулась вперёд. То и дело девушка оглядывалась, чтобы убедиться – свет никуда не исчез, он там, за её спиной. Она совершенно потеряла ориентацию – где вперёд, где назад, где вверх, где вниз. Словно проваливаешься в бесконечную яму…

«109». Три золотистые цифры, привинченные к дубовой двери. Анжела скорее ощутила их, чем увидела. Увидеть невозможно, но это была её дверь – сколько раз она проходила через этот проём семь на три фута, в те дни, когда всё было таким простым, добрым и понятным… Анжела потянула дверь на себя, почти уверенная, что она заперта. Дверь щелкнула и отворилась.

В первую минуту Анжела потрясённо рассматривала страшный беспорядок, царящий в квартире. Окно было открыто, и в достаточной мере освещал прихожую и гостиную. Тем отчётливее видела девушка следы былого разгрома, превратившие маленькую уютную квартирку в сборище хлама. Обои со стен грубо ободраны и висят лоскутками, вся мебель переломана и скучена по углам, под ногами хрустят осколки посуды. В довершение картины в углу валялся плюшевый медведь с глазками-пуговицами.

– Тедди! – ахнула Анжела, не веря своим глазам. Она подошла к медведю и взяла его на руки, ощупывая, гладя, чтобы увериться, что это не мираж.

– Тедди, как ты здесь оказался?

Медвежонок ответил отсутствующим ледяным взглядом. Его не могло здесь быть, просто не могло. Она потеряла своего любимца давным-давно, ещё до того, как они съехали отсюда, и что же – оказывается, он всё время дожидался Анжелу здесь, посреди разгрома, глядя в потолок безразличными глазками. День за днём, год за годом. Он нисколько не постарел. Вата не выпирала из-под обивки, мех шерсти не распрямился… Будто они расстались вчера. Анжеле вдруг стало страшно и противно. Содрогнувшись всем телом, она швырнула медвежонка в сторону и протёрла ладонь о брюки.

– Не может…

Она запнулась и огляделась. Может, ещё как может. Бардак в комнате был призван скрыть главное: а именно, что сама комната ни капельки не изменилась. Грязные стены? Сломанная мебель? Почерневшее окно? Всё так, но если всмотреться… Комната была полна призраков.

За маской разгрома было истинное лицо квартиры сто девять. Вот на стене висят их фотографии. Мама, отец, Рон и она сама. Фотография выцвела, покрылась жёлтыми пятнами, и лица были размыты, но это были они. Мама обнимала отца и улыбалась. Рон указывал пальцем на объектив. Маленькая Анжела смеялась едва прорезавшимися зубками.

А рядом – картина, простая картина маслом, изображающая горный пейзаж. Мама купила её на распродаже, уж очень она ей пригляделась. Зелёные холмы, синее небо…

Анжела закрыла лицо руками, чувствуя, что вот-вот расплачется. Руки дрожали. Эти фотографии… Тедди… их не должно здесь быть, ведь они уехали отсюда пятнадцать лет назад. Достаточный срок, чтобы стереть все следы четырёх маленьких людей из истории города.

За плечами скрипнула дверь. Анжела закричала. Холодные пальцы коснулись её затылка, сжали, чтобы увлечь к себе в темноту.

Нет. Ничего не было. Она тяжело задышала, прислонившись к стене. Всего лишь случайное дуновение ветра (форточка на окне разбита) раскачало ржавые петли двери, ведущей в комнату. Там раньше было большое зеркало во всю стену… интересно, а сейчас?

Щель между дверью и косяком щерилась мутной полутьмой. Анжела по миллиметрам пробралась ближе и, закусив губу, распахнула дверь одним движением.

– Ну конечно, – сказала она и вымученно рассмеялась.

На неё из глубины комнаты смотрела худощавая невысокая девушка в белом свитере и тёмно-красных брюках. Смотрела с ужасом и почему-то с ненавистью. На серебристую поверхность зеркала налипла пыль, но оно было цело. И исправно отражало Анжелу, застывшую у входа.

Из-за этого зеркала отец иногда ссорился с мамой. Тогда он ещё не пил и не был таким жирным свиньёй, как сейчас, но, как всегда, любил повздорить по любому поводу. Он говорил, что зеркало во всю стену – для щеголей и пижонов. А я, кричал Томас, не пижон и уж тем более не щеголь. Зачем тебе такое большое зеркало, когда можно обойтись обычным трюмо? И дешевле вышло бы…

Анжела вошла. Как могло выстоять зеркало после того вандализма, что в прихожей? Непонятно… Она повернула голову, вспомнив, что сбоку висела карта США. Разумеется, карта тоже никуда не делась. Рон хотел стать путешественником, когда вырастет. Знал наизусть все столицы всех государств. Что касается Анжелы, то она не могла отличить Австралию от Австрии.