Вадим Деружинский - Книга вампиров Страница 3

И кхмерский мальчик тут совсем не виноват, таковы некоторые традиции народа, имеющие мало чего человеческого, а больше звериного, и если мы сейчас будем рассуждать об этих людях как о вампирах, то мы немыслимым образом запутаем этот вопрос.

Венгерская графиня Бавори желая сохранить свою красоту, каждую неделю купалась в ванне, наполненной кровью молодых девственниц

Примем за отправной пункт, что люди-людоеды не являются вампирами, поскольку целые народы сегодня практикуют каннибализм. Но ведь вот какая штука: стоит такому каннибалу-выродку появится в Европе, как тут же его называют вампиром. По одной причине: им оказался европеец.

В 1949 году весь цивилизованный мир был потрясен злодеяниями Джона Хейга; пресса окрестила его «лондонским вампиром». В камере смертников он написал свои записки, где подробно поведал обо всех совершенных им преступлениях.

На мойвзгляд, его история — типичная для тех случаев, когда пресса однозначно и провозглашает преступника вампиром.

Нет смысла целиком цитировать его посмертную исповедь, это скорее из области криминалистики.

Остановимся только на тех моментах, где человек, объявленный прессой «вампиром», рассказывает о том, как он пил кровь своих жертв.

Здесь и далее все переводы с иностранных языков сделаны автором книги.

ГЛАВА 2. ПРИЗНАНИЕ ДЖОНА ХЕЙГА

Ниже отрывки из посмертной записки Джона Хейга, названной им «Мое признание». В прессе их назвали «Достоверные признания лондонского вампира, написанные в камере смертников». Это ярчайший пример того, как пресса, общество и сам маньяк-убийца полностью утрировали, исказили смысл слова «вампир», сведя его только к одному: что, мол вампир пьет кровь.

На самом деле главный признак вампира в другом: вампир — это похороненный человек, являющийся своим близким. Джон Хейг был вовсе не похороненным, а просто — по его словам — имел якобы тягу пить кровь других людей. Вампиризм ли эго? Нет. Мало того, вампиризм — это, скорее всего, болезнь, как дальше увидят читатели книги. Был ли болен заразным заболеванием Хейг? Если он к был болен, то болен психически, а в остальном он был совершенно здоров.

Характерно, что последними словами Хейга, сказанными им перед повешением во дворе Вендсворской тюрьмы 10 августа 1949 года, были: «Мне не жалко покидать Англию из-за ее предрассудков». На мой взгляд, это прямо говорило о том, что своим «вампиризмом» Хейг одурачил английское общество. Но пресса не поняла его последних слов и никак их не комментировала.

Текст взят из «France-Dimanche & Graphit Service», 1949. Этот документ был напечатал одновременно «France-Dimanche» во Франции «Life» в США и «New Worlds of die World» и Англии через несколько дней после повешения Джона Хейга.

«Лондонский вампир», названный так в свое время прессой, был повешен в Вендсворской тюрьме 10 августа 1949 года. За несколько дней до исполнения приговора он просил провести репетицию казни: он хотел убедиться, что казнь будет исполнена без осечек. Согласно его особой просьбе в завещании, его светло-серый костюм и красный галстук были оставлены для воскового манекена, который и до сегодняшнего дня представляет его в Комнате Ужасов Музея мадам Тюссо.

Итак, вот то, что о себе рассказал Джон Хейг — в тех эпизодах, которые интересны в нашей теме.

Я пройду в первый и последний раз в ту из двух дверей моей камеры, которую я никогда не видел открытой. Одна служит моим охранникам, когда они приходят меня навещать. Но я знаю, что вторая дверь, всегда закрытая, — та, через которую уводят человека на казнь. Это действительно порог, за которым начинается загробная жизнь.

Я пройду в эту дверь без страха и без угрызений совести. Люди осудили меня, потому что я вызывал у них ужас. Я угрожал их нищему обществу, их порядку. Но я выше их, я участвую в жизни высшей, и все, что я сделал, все то, что называют преступлениями, — я совершил, движимый божественной силой.

…Я спрашиваю себя — существует ли кто-нибудь на этой земле, кто мог бы меня понять?

Порой мне трудно это сделать самому, и сейчас, когда я пишу обо всем, что пережил, у меня нет надежды найти читателя, который был бы достоин моего уровня.

…Первый, кого я убил, — это Вильям Дональд МакСвен… Как-то ночью я предложил ему зайти ко мне в квартиру, где я жил в полуподвальном помещении и где располагалась моя кладовая — Глоучестер Роуд, 79.

Свен-младший согласился. Он вошел вместе со мной…

…Я не могу объяснить того, что делал потом, без ссылки на события предшествующие — и даже связанные с самим моим детством. Мне необходимо рассказать о снах, которые я видел в детстве.

…Чаще мои сны рассказывали о крови. Они играли роль страшную и обвораживающую в моем существовании. Однако я еще не знал вкуса крови. Но случай заставил меня попробовать ее, и я уже не смог его забыть.

Мне было 12 лет. Я ранил себе руку щеткой для волос с металлическими зубьями. Я лизал кровь, и это произвело во мне настоящую революцию. Эта липкая жидкость, теплая и соленая, которую я всасывал с кожи, была жизнь, сама жизнь. И открытие это преследовало меня потом в течение многих лет.

Вскоре я стал нарочно резать себе палец или руку, чтобы прижаться губами к открытой ране и ощутить вновь этот невыразимый вкус.

Случай заставил меня вернуться через столетия цивилизации к тем легендарным временам, когда люди черпали свою силу в человеческой крови. Я открыл в себе РАСУ ВАМПИРОВ.

Почему? Почему я? Я не смог бы этого объяснить. Я описываю только то, что испытал.

…В 1944 году я путешествовал на автомобиле по Суссексу. Проезжая по Три Бриджес, я слишком поздно заметил выехавший навстречу грузовик. Столкновение было ужасным. Моя машина перевернулась. Я не потерял сознания, но у меня была глубоко поранена голова. Я истекал кровью. Мне удалось выбраться из перевернутой машины. Кровь стекала через все мое лицо — до самого рта. И этот вкус разбудил во мне все спящее ранее самым решительным образом. Той же ночью мне виделся ужасающий сон. Я видел лес распятий, которые постепенно превращались в деревья. Я увидел, как показалось вначале, росу или дождь — капающий с ветвей. Но приблизившись, я понял, что это кровь. Внезапно весь лес стал извиваться, скручиваться, и по деревьям заструилась кровь. Она сочилась по стволам. Она лилась с покрасневших ветвей. Мне казалось, что я слабею, что теряю все свои силы.

И тут я увидел какого-то человека, который ходил от дерева к дереву, собирая кровь. Когда чаша стала полной, он приблизился ко мне. «Пейте!» — сказал он. Но я был словно парализован. Сон рассеялся. Но ощущение слабости осталось, и меня тянуло всем моим существом к чаше. Я проснулся в состоянии, похожем на кому. Я все еще видел руку, протягивающую мне чашу, до которой я не мог дотянуться, и эта ужасная жажда, которой не знает никто другой, осталась во мне навсегда.