Елена Усачева - Большая книга ужасов – 20 Страница 3

Толик с тоской посмотрел на стену, где были вывешены портреты учителей. Педагоги смотрели на него с суровой укоризной.

– Жив?

У раздевалки стоял Костян и делал вид, что застегивает куртку. Хотя наверняка ждал его, Толика, чтобы обо всем узнать.

– Чего с Сухореброй? Совсем высохла? – неудачно пошутил Рязанчик.

– Вчера до дома не дошла, – пробормотал Карасев, увлеченный своими мыслями.

– Что, даже ботинок не осталось? – съязвил Костян, нервно теребя «молнию» куртки.

– Дурак ты, Рязанчик! Толстый, а дурак!

Толик схватил свою куртку и пошел на улицу, от души хлопнув дверью. На крыльце обернулся.

Девятка в номере школы все еще висела вверх ногами. Карасев попробовал ее перевернуть. Но цифра намертво прилипла в этом своем новом положении и не двигалась с места.

За спиной всхлипнули.

Толик вздрогнул.

Но это оказалась всего-навсего Анька Дедкова.

– Кончай реветь! – неуклюже попробовал успокоить ее Толик. – Все найдутся.

– Его уже два дня нет, – продолжала всхлипывать Мелкая, и у Толика в голове что-то замкнуло. Если Анька говорит про Ленку со Светкой, то почему называет их «он»?

– Ты о ком? – Для прочищения мозгов Карасев помотал головой.

– О котенке, – Дедкова собралась зареветь в полный голос.

– Тьфу ты, черт! – На душе сразу стало легко. – Найду я тебе эту мелочь!

Возиться с Мелкой не хотелось. Анька потому и получила такое прозвище, что была в классе самой младшей, самой капризной и вечно везде отстающей. За семь лет ребята привыкли Дедкову опекать, помогать и подгонять. Хотя делали это с явной неохотой.

– Какой он хоть был?

Они шагали к дому Мелкой.

– Маленький, пушистый, – развела руками Анька, выронила портфель и тут же испуганно подхватила его.

– Дальше, – Толик вырвал у нее из рук портфель, вздохнув, смахнул мартовскую грязь и сунул под мышку. – Цвета хоть какого?

– Белый-пребелый, – радостно взвизгнула Мелкая.

– Замечательно! – Карасев остановился посередине Анькиного двора. – Два дня прошло? – Мелкая кивнула. – Везде искала?

– Объявления в подъездах расклеила…

– Читать он еще не научился, вот и не вернулся, – пошутил Толик, но Анька в ответ снова чуть не разревелась. И Толик осекся.

Беда в том, что у Толика недавно появилась младшая сестра, которую он любил и жалел. Постепенно эта жалость перешла на всех девчонок, которых он знал. Поэтому к Мелкой он относился снисходительно и даже чуть-чуть покровительственно.

– На чердаке смотрела? – спросил он, входя в подъезд.

– Там закрыто, – пискнула ему в спину Мелкая.

Толик пожал плечами, вызывая лифт. Кого и когда останавливали запертые чердаки? Осложняло поиски одно – белый котенок, погуляв по мартовскому снегу, мог превратиться в серого. Такого найдешь, только если наступишь.

Дверь на чердак действительно была закрыта. Под ней оказалась большая щель – не иначе как лаз для котов.

Толик тронул висячий замок, и дужка сама собой отскочила. Видимо, кто-то любил сюда наведываться. Замок сломал, а новый поставить не удосужился.

– Закрыто, – фыркнул Карасев, толкая дверь.

Полазив по пыльному сумраку и пару раз чихнув, ребята выбрались на крышу.

Котов видно не было.

Толик глянул вниз, на пустой грязный двор. И услышал знакомый кошачий вопль.

– А как он сбежал? – запоздало спросил Карасев, взглядом пытаясь отыскать дерущихся животных.

– С балкона спрыгнул, – всхлипнула Анька. На крыше она трусила.

– А под балконом смотрела? – Коты все не появлялись, но орать не прекращали.

Анька таращила глаза, не понимая, что от нее хотят узнать.

– Ладно! – Толик перестал изучать двор с высоты птичьего полета. – Пошли на улице посмотрим. Как его зовут?

– Мурзик!

На темном чердаке Анька за что-то зацепилась и с грохотом полетела на пол. Ее падение эхом прокатилось по безлюдному помещению. В противоположном углу тоже что-то повалилось, и от взметнувшейся пыли Толик чихнул.

Он всего на секунду закрыл глаза, а когда открыл их, какая-то тень стремительно исчезла за поворотом, захлопнув за собой дверь.

Лязгнул замок.

Чертыхнувшись, Карасев бросился к выходу, но сразу же наткнулся на что-то – внезапно наступившая темнота ослепила его. А потом он оглох от Анькиного крика.

Никогда Толик не думал, что девчонки могут так визжать. Он на звук сделал несколько шагов и сгреб в охапку маленькое тщедушное тело. Мелкая дернулась и затихла.

– Это бомж, – спокойно объяснил Толик. – Он испугался нас и убежал. А будешь орать, сюда все жильцы дома придут. Дверь мы сейчас откроем.

Анька кивнула, ткнувшись лбом в его плечо.

Карасев отошел в сторону и огляделся. Под дверью была большая щель, сквозь нее должен падать свет. Если ее ничто не загораживает, конечно.

Спотыкаясь о бесконечные трубы, Толик пошел на мелькнувший луч. Дверь оказалась чем-то приперта с той стороны. Карасев подергал, потом навалился плечом. Дверь нехотя поддалась. Толик вдохнул побольше воздуха для последнего рывка и… закашлялся.

Неподалеку от двери, в полосе света, лежал дохлый черный кот. О том, что он был мертв, говорила странная поза, в которой он лежал, – лапки и хвостик подобраны, а голова неестественно вывернута, так что единственный остановившийся глаз смотрит в темноту. Карасев шевельнулся, и глаз стал смотреть на него. Внимательно, словно запоминая. От этого делалось несколько не по себе.

– Стой! – поднял руку Толик, не давая Аньке подойти. – Подожди, там кто-то есть!

Мелкая замерла, а когда все-таки сделала последний шаг к выходу, труп кота Карасев успел задвинуть подальше в темноту. Когда его нога коснулась пыльной шерсти, ему показалось, что кот шевельнулся.

Оглядываться Толик не стал, а пропустил Аньку вперед, вышел сам и попробовал плотно прикрыть дверь.

– Мурзик! – Дедкова заорала так неожиданно, что Карасев вздрогнул и выронил замок.

А Мелкая уже неслась вниз по лестнице следом за грязным серым комочком.

Толик побежал за ней.

На улице Дедкова уверенно направилась за гаражи. Теперь и Толик рассмотрел котенка. Конечно, он был не белый, а грязно-серый и бежал очень быстро. Видимо, за два дня Мурзик здорово одичал.

Пришлось загнать его в угол и накрыть Толиковой курткой. Но котенок оказался шустрее. Он успел исцарапать Карасеву руку и как следует порвать куртку.

– Зверюга! – выругался Толик, облизывая кровоточащие ранки. – У него прививка от бешенства есть?

– Да нормальный, нормальный он, – уверяла Мелкая, быстро гладя котенка по голове. – Это он последние два дня почему-то такой нервный. А в воскресенье словно взбесился. То сидел себе спокойно, а то вдруг начал орать, шторы порвал, форточку головой открыл и с балкона спрыгнул. Он, наверное, чего-то испугался.