Артур Мейчен - «Сокровенный свет» Страница 3

В молчании они вышли из ресторана и некоторое время стояли под порывами холодного ветра, созерцая суету Ковен­три-стрит, прислушиваясь к звонкам кэбов и воплям разносчиков газет, различая иногда за этим шумом далекий, глухой, неумолчный рокот Лондона.

— Не правда ли, удивительная история? — наконец нарушил молчание Дайсон. — Что ты об этом думаешь?

— Друг мой, я же еще не слышал конца твоей истории, так что лучше мне пока воздержаться от каких бы то ни было суж­дений. Когда же ты собираешься завершить свой рассказ?

— Приходи ко мне как-нибудь вечером — скажем в четверг. Вот мой адрес. Доброй ночи; мне надо в Стрэнд.

Дайсон остановил проезжавший мимо кэб, а Солсбери по­вернул на север и отправился домой пешком.

2

Уже по тем немногим репликам, которые мистер Солсбери соизволил произнести в течение вечера, можно понять, что сей молодой джентльмен отличался непоколебимым здравомысли­ем, пасующим перед лицом таинственного и необъяснимого, и врожденным неприятием парадоксов. За обедом Солсбери почти все время молчал, тогда как на него обрушился поток неправдоподобных и странных событий, собранных и изложен­ных человеком, только что исчезнувшим в недрах Сохо, человеком, вся жизнь которого как раз и состояла из всевозмож­ных тайн и лихо закрученных сюжетов; и теперь, когда Чарльз Солсбери пересекал Шефтсбери-авеню, направляясь к скром­ному кварталу по соседству с Оксфорд-стрит, он ощутил силь­ную усталость, несмотря на то что все уже осталось позади. По дороге он размышлял о будущем Дайсона, не имеющего надежных родственников, возложившего все свои упования на литературу: что ждет этого талантливого и утонченного человека — пара фанерных щитов с рекламой сандвичей на груди и спине или флажок стрелочника? Поглощенный этими мыслями, Солсбери в то же время восхищался своеобразным талантом Дайсона, сумевшего превратить лицо больной женщины и банальное воспаление мозга в набросок романа, и, пробираясь по тускло освещенным улицам, он почти не замечал ни резких порывов ветра, со злобным завыванием караулившего его за каждым поворотом и взметавшего над тротуаром мелкий мусор, ни черных туч, собравшихся вокруг изжелта-бледной луны. Даже первые капли зарождавшегося дождя, упавшие ему на лицо, не отвлекли его от размышлений, и только когда разразился настоящий ливень и ветер яростно погнал вниз по улице потоки воды, Солсбери стал осматриваться в поисках какого-нибудь укрытия. Дождь, усиленный ветром, обрушился на город словно ураган, со свистом разрывая воздух и разбиваясь о камни мостовой, потоки воды переполнили канавы и начали собираться в огромные лужи вокруг засоренных водостоков. Несколько зазевавшихся прохожих, которые, по всей видимости, просто прогуливались по улице, нежели шли куда-то конкретно, разбежались, словно перепуганные кролики, и попрятались, и сколько Солсбери ни свистел, в надежде остановить кэб, ни один из них так и не явился на выручку. Солсбери огляделся, пытаясь определить, далеко ли он находится от своего надежного пристанища на Оксфорд-стрит, но увидел, что, размышляя, отклонился от привычного пути и попал в совер­шенно незнакомую глухую местность, где, кажется, не имелось даже кабачка, в котором за умеренную плату в два пенни мож­но было бы найти прибежище. Редкие фонари на улице распо­лагались далеко друг от друга, слабый свет керосиновых ламп с трудом пробивался сквозь закопченные стекла, и в этом дрожа­щем и мерцающем свете старые мрачные дома по обеим сторонам улицы показались Солсбери пустыми и призрачными. Он торопливо пошел прочь, прижимаясь к стенам домов в надежде хоть немного защититься от дождя и машинально читая по­чти стертые временем, потускневшие имена на медных дверных табличках под бесчисленными звонками и дверными молотками; иногда фасад того или иного дома украшало пышно отделанное крыльцо с резным навесом, почерневшим за полстолетия. Ливень становился все яростнее, Солсбери уже насквозь промок и безнадежно загубил свою новую шляпу, а до Оксфорд-стрит было по-прежнему далеко, поэтому он испытал чувство глубочайшего облегчения, заметив впереди темный свод арки, сулившей ему убежище если не от ветра, то хотя бы от дождя. Солсбери нашел сухой уголок и огляделся: он попал в узкий проход, над его головой возвышался дом, позади откры­валась дорожка в неизвестное. Какое-то время он постоял там, тщетно пытаясь хоть чуть-чуть отжать одежду и прислушива­ясь, не проезжает ли мимо кэб, как вдруг его внимание привлек непонятный шум, доносившийся сзади, — шум явно приближался, становясь все громче и отчетливей. Вскоре Солсбери уже мог различить пронзительный и хриплый женский голос, выкрикивавший угрозы с такой силой, что даже камни откликались эхом, повторяя интонации голоса; время от времени что-то в ответ бурчал мужчина, не то возражая, не то успокаивая. Не будучи романтиком, Солсбери тем не менее любил наблюдать уличные сцены и особенно пьяные ссоры, поэтому сейчас он приготовился слушать с рассеянным вниманием завсегдатая оперы. К его разочарованию, ссора быстро прекратилась, и теперь Солсбери различал только нервные шаги женщины и не­уверенную походку мужчины — незнакомцы по-прежнему приближались к нему. Скрытый тенью стены, он наблюдал за ними: мужчина, несомненно, был пьян и прилагал массу усилий, чтобы избежать постоянных столкновений со стенами, что придавало ему сходство с парусником, плывущим против ветра. Женщина неподвижно глядела прямо перед собой, слезы струились по ее щекам — и вдруг, как раз когда эти двое проходили мимо Солсбери, угасшее было пламя ссоры вспыхнуло вновь, и женщина, обернувшись к своему спутнику, разразилась потоком проклятий и брани.

— Подлец, низкий трус, подонок, — вопила она, выплеснув перед этим все непристойные ругательства, — ты что, думаешь, я так и буду вкалывать на тебя всю жизнь, точно рабыня, пока ты таскаешься за этой девкой с Грин-стрит и пропиваешь каждый пенни, который у тебя появляется?! Ошибаешься, Сэм, — можешь не сомневаться, больше я терпеть не собираюсь. Черт бы тебя побрал, грязный вор, я порываю с тобой – с тобой и с твоим хозяином, так и передай ему, и можете сколько хотите заниматься своими делишками, надеюсь, они доведут вас до беды.

Женщина рванула лиф своего платья, извлекла нечто, похожее на листок бумаги, смяла его и отбросила в сторону. Бумажный комочек упал у ног Солсбери. Женщина выбежала на улицу и скрылась в темноте, мужчина, качаясь из стороны в сторону, последовал за своей спутницей, что-то неразборчиво и смущенно бормоча. Солсбери еще какое-то время наблюдал за ним: мужчина медленно шел по тротуару, то и дело останавливаясь, раскачиваясь в нерешительности, и наконец, словно выбрав новое направление, отваживался сделать еще несколько шагов. Небо прояснилось, только редкие облака кружили теперь вокруг луны. Ее ясный белый свет периоди­чески мерк, поглощенный проплывавшими облаками, но затем прорывался вновь, и как раз в ту минуту, когда прозрачные белые лучи заглянули в узкий проход, Солсбери, обернувшись, заметил скомканную бумажку, выброшенную разгневанной женщиной. Крайне заинтригованный, он подобрал бумажный комочек, спрятал его в карман и вновь отправился в путь.