Монтегю Джеймс - Загадочный молитвенник Страница 3

– Нет, сэр, не замечала, – ответила миссис Портер. – Вот это-то и чудно. Ведь мне все кажется, будто кто-то глядит на меня все время, пока я пыль вытираю на галерее и в алтаре. Но Бог миловал, никого не видала, и надеюсь, не увижу.

III

В дальнейшей беседе, довольно краткой, не было сказано ничего существенного. Расставшись в дружеских отношениях с мистером Эйвери и его дочерью, мистер Дэвидсон отправился на прогулку – ему нужно было пройти восемь миль. Из маленькой долины Брокстоуна он вскоре попал в широкую долину Тента и в деревню Стэнфорд-Сент-Томас, где подкрепился и передохнул.

Нам нет нужды сопровождать его всю дорогу в Лонгбридж. Однако когда мистер Дэвидсон уже переодевался к обеду, он вдруг застыл и вымолвил вполголоса: «Черт возьми, вот это да!» Прежде ему не приходило в голову, что в этом деле есть одна странность: молитвенник был издан в 1653 году, за семь лет до Реставрации и за пять лет до смерти Кромвеля. А ведь в то время людей, пользовавшихся этим молитвенником, а тем более печатавших его, ждало суровое наказание. Требовалась большая смелость, чтобы поставить на титульном листе свое имя и дату. Но, размышлял мистер Дэвидсон, это, вероятно, вовсе не его имя: ведь в трудные времена печатники изворачивались, как могли.

Когда прошлым вечером в холле «Лебедя» он наводил справки о поездах, перед входом гостиницы остановился маленький автомобиль, и из него вышел маленький человечек в меховом пальто. Стоя на ступеньках, он с резким иностранным акцентом отдавал распоряжения своему шоферу. Затем он вошел в гостиницу. Это был брюнет с бледным лицом и остроконечной бородкой, в золотом пенсне. В целом он выглядел очень элегантно. Незнакомец прошел в свой номер, и мистер Дэвидсон не видел его до обеда. Поскольку в этот вечер они оказались за столом вдвоем, вновь прибывшему не составило труда найти предлог, чтобы завязать беседу. Очевидно, ему хотелось выяснить, что привело мистера Дэвидсона в эти места в такое время года.

– Вы не скажете, далеко ли отсюда до Арлингворта? – спросил он в начале беседы, и это пролило свет на его собственные планы. Мистер Дэвидсон вспомнил, что видел на станции объявление о распродаже с торгов в Арлингворте имущества, включая мебель, картины и книги. Значит, это лондонский торговец.

– Нет, – ответил мистер Дэвидсон, – я никогда там не был. Полагаю, это где-то возле Кинсбурна, не менее двенадцати миль. Насколько мне известно, там скоро будет распродажа с торгов.

Собеседник окинул его пытливым взглядом, и мистер Дэвидсон рассмеялся.

– О нет, – сказал он, словно читая мысли собеседника, – вам не нужно опасаться конкуренции с моей стороны: я завтра отсюда уезжаю.

Это разрядило обстановку, и торговец, фамилия которого была Хомбергер, признался, что интересуется книгами. По его мнению, в библиотеках загородных домов может оказаться нечто ценное, что с лихвой окупит поездку.

– Потому что мы, англичане, – добавил он, – обладаем чудесным даром собирать раритеты в самых неожиданных местах, не так ли?

И в течение всего вечера он весьма увлекательно рассказывал о своих и чужих находках.

– Я воспользуюсь случаем и после этой распродажи немного обследую область. Может быть, вы подскажете мне, где можно отыскать что-нибудь интересное, мистер Дэвидсон?

Но хотя мистер Дэвидсон и заметил в Брокстоун-корте несколько весьма соблазнительных запертых книжных шкафов, он промолчал. Мистер Хомбергер ему не нравился.

На следующий день, когда он сидел в поезде, слабый луч света высветил вчерашнюю догадку. Он случайно вынул недавно купленный календарь на следующий год, и ему пришло в голову почитать о знаменательных событиях, случившихся 25 апреля. Вот оно! «День св. Марка. В 1599 году родился Оливер Кромвель».

В сочетании с росписью на потолке это многое объясняло. Фигура старой леди Сэдлер сделалась в его воображении более яркой: любовь к Церкви и Королю постепенно уступила в ней место ненависти к силе, которая заставила умолкнуть первую и убила второго. Какими зловещими богослужениями отмечала она этот день вместе с единомышленниками в уединенной долине год за годом? И каким образом ей удавалось не попасть в руки властям? Уж не проглядывала ли ее воля в том, как упорно открывались молитвенники? Если бы кто-нибудь случайно очутился около Брокстоуна 25 апреля, ему было бы любопытно заглянуть в церковь и посмотреть, не творится ли там что-то необычное. А почему бы ему самому не оказаться этим человеком? Вместе с каким-нибудь близким другом? Мистер Дэвидсон решил, что так тому и быть.

Сознавая, что ничего не смыслит в том, как печатаются молитвенники, он решил разобраться в этом вопросе, не разглашая своих мотивов. Могу сразу же сказать, что его изыскания не принесли никаких результатов. Один писатель начала девятнадцатого века, весьма восторженно и сумбурно рассуждавший о книгах, что-то такое слышал об особом издании молитвенника, направленного против Кромвеля и изданного в самый разгар Английской республики.[6] Правда, он не утверждал, будто видел экземпляр этого молитвенника, и никто не верил его домыслам. Вникнув в суть дела, мистер Дэвидсон обнаружил, что этот писатель ссылался на письма от корреспондента, жившего возле Лонгбриджа. Следовательно, не исключено, что за этим кроются брокстоунские молитвенники.

Время шло, месяц проходил за месяцем, и близился день св. Марка. Ничто не препятствовало планам мистера Дэвидсона относительно визита в Брокстоун. Он убедил своего друга присоединиться к нему – только ему он поведал загадку. Тот же самый поезд, отходивший в 9.45, на котором он ехал в январе, доставил их в Кингсбурн. И та же тропинка привела через поля в Брокстоун. Но сегодня друзья не раз останавливались, чтобы сорвать первоцвет. Видневшиеся вдали леса и вспаханные поля на возвышенности приобрели другой оттенок, а в рощице царил, как выразилась миссис Портер, «сущий птичий рай: наслушаешься их – и голова идет кругом».

Она сразу же узнала мистера Дэвидсона и с большой готовностью проводила их в церковь. Новый посетитель, мистер Уитэм, был так же поражен завершенностью интерьера, как когда-то мистер Дэвидсон.

– В Англии нет другой такой церкви! – заявил он.

– Молитвенники снова открыты, миссис Портер? – спросил Дэвидсон, когда они прошли в алтарь.

– Да уж наверно, сэр, – ответила миссис Портер, откидывая чехлы. – Ну надо же! – воскликнула она через секунду. – Они закрыты! В первый раз за все это время! Но я-то всегда старалась, как могла, джентльмены, и если что не так, я тут ни при чем. Вот и в тот раз, на прошлой неделе, я пощупала чехлы перед тем, как запереть церковь. Это когда тот джентльмен фотографировал восточный витраж. Так вот, все книги были закрыты, все до одной. Кое-где оставались ленточки, и я их завязала, чего прежде не делала. Может быть, это и помешало тому, кто открывал книги. Это говорит о том, что коли не вышло с первого раза, не опускай руки и пытайся снова и снова, не так ли?