Эрик Хелм - Уцелевший Страница 30

* * *

— У короля губа не дура, — заметил Хуан.

Родриго сощурился, перегнулся вперед и наградил подручного увесистым подзатыльником.

— За что? — взвыл оскорбленный баск.

— Просто так, — ответил Родриго. — Не болтай попусту. Но приступим, наконец, господа хорошие. Распяльте красавицу, а я полюбуюсь.

— Нет! — опять закричала Эрна, когда могучие лапы наемников распахнули ей ноги, выставляя сокровенные прелести пленницы на обозрение кастильскому рыцарю.

Тот немного помедлил и пробежал умелыми, властными пальцами по явившимся ему шелковистым лепесткам.

Эрна зажмурилась и попыталась не думать о происходящем и предстоящем. Нужно лежать не шевелясь, безучастной и безразличной ко всему, что учинят эти животные...

Испанец точно читал в ее мыслях, а потому и не торопился. Ладони Родриго ползали по телу баронессы, дюйм за дюймом лаская нежную кожу, задерживались на бедрах, кружились по животу. Подымались вдоль боков, гуляли под мышками, оглаживали и слегка стискивали понемногу напрягавшиеся груди.

На разные манеры владевший за свою жизнь едва ли не пятью тысячами женщин, Родриго хорошо понимал: золотоволосая красотка беспомощна перед натиском, вынуждена принимать любые ласки, а потому рано или поздно против собственной воли разгорячится и потеряет голову.

Если, разумеется, не холодна от природы.

Родриго улыбнулся про себя.

Звуки, то и ночь долетавшие до его комнаты из супружеской опочивальни де Монсерратов, не давали оснований заподозрить жену Бертрана во врожденном холоднокровии...

Испанец наклонился и легонько ужалил Эрну в пупок влажным языком. Живот молодой женщины затрепетал, баронесса вздрогнула.

«Отлично, милая, отлично», — подумал Родриго.

Мигель отпустил Иветту, поднялся с пола, посмотрел на происходящее рядом, одобрительно кивнул и покинул хижину. Тот же час вошел заждавшийся Диего. Служанка вскочила, но баск повалил ее на плащ и безжалостным, кусающим поцелуем приглушил пронзительный вопль.

— Будешь брыкаться — пожалеешь, — раздался прерывистый голос баска.

Эрна де Монсеррат хотела сделать победу испанца пресной и безрадостной, однако способ для этого избрала неудачный. Извивайся баронесса, дергайся она, вырывайся, делай усилия, напрягай мышцы — острота ощущений намного уменьшилась бы, а то и совсем исчезла. Эрна же, решившая остаться презрительной и равнодушной в объятиях насильника, лежала расслабившись. И со смятением чувствовала, как по каждой жилке начинают струиться истомные, горячие токи.

Почуял это и Родриго.

Продолжая целовать баронессу в живот, он упер локти в медвежий мех подле ее боков, завладел грудями женщины, осторожно сжал и вытянул оба соска.

Первый стон вырвался из разомкнувшихся уст Эрны, женщина плеснула бедрами, на мгновение коснулась лобком тела Родриго, отпрянула, точно ожегшись, и прижала упругие ягодицы к постели.

«Пора...»

Кастилец распрямился, оставаясь на коленях посреди ложа. Медленно вдвинул указательный палец в приотворившийся меж ног очаровательной пленницы розовый зев — уже влажный и послушный — мелко, изощренно зашевелил рукой, готовя решающую атаку. Затем извлек мокрый перст, отстранился, устроился поудобнее — и надолго прильнул жадными губами к вожделенному влагалищу.

Соски Эрны поднялись и встали сладострастным торчком, веки разомкнулись, ошалелые глаза устремились на Родриго.

— Заневестилась, — выдохнул один из басков.

Рыцарь ловко и быстро скользнул вперед, жаркая глыба похоти легла на вскрикнувшую баронессу. Огромный бивень коснулся ее лона, отверз, погрузился — глубоко и безжалостно.

Эрна ахнула.

Могучий зад испанца равномерно и безостановочно заплясал.

* * *

Во-первых: Моката — приверженец того, что де Ришло определил как путь левой руки, и с непонятной целью пытается заполучить Саймона. Во-вторых: благодаря своевременному вмешательству, сатанисты бежали вон из Аароновского дома, прихватив хозяина. В-третьих: Саймона должны кощунственно крестить, по каковом обряде он будет, по словам того же де Ришло, за пределами всякой возможной помощи. В-четвертых: сегодня — канун Первого Мая, праздника весны, и с наступлением ночи должен состояться Великий Шабаш, ежегодное действо. В-пятых: надлежит полагать, что Моката ухватится за возможность погубить Саймонову душу именно когда настанет Walpurgis Nacht. В-шестых: на розыски Мокаты и вызволение Саймона остается лишь двенадцать часов. В-седьмых: единственная возможность напасть на след Мокаты — лестью, мольбами либо угрозами заставить разговориться очаровательную девушку по имени Танит...

Рекс прекратил намыливаться и громко выругался при мысли, что единственная женщина, которую он хотел повстречать целых три года, замешана в этой пакости. А вдобавок придется играть роль частного детектива на разламывающуюся голову. Инструкции де Ришло были вразумительны и недвусмысленны. Любой ценой, любым способом заполучить необходимые сведения.

Побрившись и одевшись, Рекс почувствовал себя неизмеримо лучше. Ласковый свет последнего апрельского дня вливался в оконные стекла, теплыми косыми угольниками ложился на пол, согревал и бодрил. До лета было еще ох как не близко, но в воздухе уже витало предчувствие волшебных дней, на которые английская сумрачная погода столь щедра в начале мая.

К удивлению своему, Рекс обнаружил, что де Ришло, имевший стойкую привычку пребывать в постели часов до двенадцати, покинул дом в половине девятого. Для герцога это было подвигом — и серьезным. Он действительно вознамерился провести долгий, насыщенный день среди рукописей и коллекций Британского Музея, освежая давние познания по части забытых и полузабытых культов, отыскивая заклинания, способные предохранить от зловредного влияния противоестественных чудовищ... чего именно?

Рекс наморщил лоб и напряг память.

Чудовищ Внешнего Круга. Правильно.

Монстров нечеловеческого происхождения.

Вошедший Макс предложил американцу плотный, изысканный завтрак, но Рекс решительно отказался. Есть ему хотелось меньше всего. Стучало в висках, давило на глаза, перед зрачками время от времени проплывали багровые пятна. Рекс упорствовал в нежелании питаться, даже когда Макс пытался соблазнить гостя его любимейшим омлетом.

— Но герцог будет весьма, весьма огорчен, — объявил слуга.

Ван Рин сдался, присел к столу, рассеянно поковырял вилкой в тарелке. Хлопотавший у кофейника Макс тихонько ухмыльнулся. Распоряжения, отданные господином, в первую очередь предусматривали нежданные капризы со стороны Рекса, даже вспыльчивость и грубость... Ох и проницательный человек их светлость! Никто не знал де Ришло дольше и лучше старого личного слуги, Макса.