Джонатан Кэрролл - Кости Луны Страница 30

— Каллен, я специально навел справки. По-моему, он просто очень стеснителен и зажат. Его же домогаются все кому не лень, а самый простой выход — забиться в угол и огрызаться. Поверь, среди киношников такое встречается сплошь и рядом. Я разузнал довольно интересные вещи. Несколько лет он жил с писательницей по имени Ленор Конрой. Говорят, она ушла к другому, но с Вебером они расстались довольно мирно. Женщины, которые хорошо его знают, все говорят, по сути, одно и то же: на него можно положиться, он очень заботлив и вообще хороший друг… Каллен, я вот о чем думал. Помнишь, он говорил, что это наваждение появилось у него только после того, как ты его шарахнула? Не хотелось бы тебя пугать, но как ты Думаешь, не могла ты… передать ему немного Рондуа?

— Здорово, Элиот! Вот спасибо! Как будто и без того проблем мало! Теперь я буду думать, что стала колдуньей!

Элиот откусил кусок кекса и пожал плечами:

— Это же так, предположение.

— Ну да, но что, если оно верное?

Хлопнула входная дверь, и Дэнни громко провозгласил, что он дома. Мы с Элиотом быстро переглянулись, словно застигнутые врасплох родителями за чем-нибудь запретным. Собственно, так оно и было. Дэнни ничего не знал о Вебере Грегстоне, фиолетовой молнии, сне о женщинах с пламенеющими шарфами. Элиот смел телеграммы с кофейного столика, а я сунула в карман ту, что держала в руках.

Войдя, Дэнни плюхнулся на диван, потеснив нас. Он меня, конечно, напугал, но я все равно была рада его видеть. Рядом с ним я всегда ощущала явный подъем духа.

— Здравствуйте, дети! Сколько кусков кекса уже досталось Элиоту? Калли, у меня для тебя одна интересная новость. Тебе этот полицейский не звонил еще? Флоссманн, что ли.

— Флоссманн?! Я его помню, он расспрашивал меня после того, как Алвин Вильямc взялся за топор. А зачем ему звонить?

— Может, мне уйти? — поднялся Элиот. Дэнни мотнул головой и знаком показал Элиоту, чтобы тот садился обратно.

— Да нет. На самом деле все довольно интересно. Главное, Каллен, не забегать вперед. Так вот, сегодня утром мне позвонил этот твой Флоссманн и сказал, что Алвин Вильямc добивается разрешения писать тебе.

— Маленький Мясник хочет мне писать? Это еще зачем?

— Каллен, как тебе повезло! Мне вот Маленький Мясник почему-то не пишет!

— Замолчи, Элиот! Дэн, почему Алвин Вильямc хочет мне писать?

У обоих мужчин выплывала на лицо неприятная кривоватая усмешка. Они переглянулись (а я поежилась), и усмешки стали еще шире.

— Да хватит вам! Надеюсь, это не шутка? — Я гневно воззрилась на Дэнни, ожидая ответа. Он помотал головой. — Ах так? Хорошие защитнички нашлись, ничего не скажешь!

Дэнни взял меня за руку, одновременно втягивая щеки и пытаясь стереть с лица усмешку. Из угла подала голос Мей, и к ней направился Элиот.

— Калли, Флоссманн сказал, что, по словам Ал вина, только ты относилась к нему по-хорошему. Он хочет написать тебе и поблагодарить. Ну и наверно, ему одиноко.

— «Ну и кто ты после этого?» — «Сйротинуш-ка-а!» Ах-ах. Дэнни, у меня и без того хлопот полон рот. Элиот, отдай ребенка.

Из-за Дэновой спины Элиот беззвучно изобразил губами: «Вебер Грегстон», — а затем принялся вальсировать с Мей на руках.

— Знаете, где я был, когда он расправился с матушкой? В прачечной, отбеливал белье. А когда поднялся наверх, все уже кончилось. Вот так всегда!

— Дэнни, почему Флоссманн позвонил тебе, если писать хотят мне?

— Он боялся, что ты будешь волноваться. Хотел узнать, как у тебя с нервами.

— С нервами? У меня? Да ты чего, какие нервы! Привет, Маленький Мясник! Хочешь поиграть с моей дочкой?

Каллен, ты вовсе не обязана соглашаться.

— Как же, как же — именно что обязана. Этому я от тебя выучилась.

— Помнишь эту песню, которую недавно слышали? «Тьма не отступит, коль ее как следует не пнуть»?[45]

— Дэнни, если я что-нибудь пну, то расшибу ногу, и только.

Первое письмо пришло в понедельник вместе с очередной открыткой от Вебера. Сначала я прочла открытку, чтобы набраться положительных эмоций, прежде чем кидаться в омут, где свил себе гнездо Маленький Мясник. Ну и приятелей по переписке я себе нахожу!

Каллен.

Я повстречал графиню фон Так-то, которая не против финансировать мой следующий фильм. Не понимаю, чего все так восхищаются, обнаружив, что кто-нибудь из предков был герцогом или графом. Это значит только, что давным-давно кто-то учинил нечто чудовищное, а какой-нибудь царственный придурок или сифилитик его за это наградил.

А еще сегодня мне попалась на глаза одна цитата, и я сразу подумал о тебе:

«Я буду ждать: теперь я знаю, что вы меня понимаете, — ответил он. — Какое счастье иметь человека, который может понять! Мне кажется, это не простая случайность, что вы оказались там». И шепотом, словно слова, какие мы должны были сказать друг другу, великая тайна для всего мира, он прибавил: «Это очень странно».

Это из конрадовского «Тайного сообщника»[46]. Я уже дважды повторял свой здешний адрес. Ты напишешь хоть когда-нибудь?

Я почесала голову и какое-то время колебалась — а не послать ли ему открытку с единственным словом «нет»?

Потом накрыла письмо Вильямса ладонью и несколько раз провела по столу, туда-сюда. Адрес был напечатан на машинке, что придавало всему особо бездушный, нечеловеческий оттенок. Как мог Маленький Мясник спокойно сесть к машинке и выстукивать букву за буквой? Четкость букв и фраз, ровные интервалы являли полную противоположность тому, что он сделал с бедной своей мамой и сестрой.

С другой стороны, осознала я, у меня нет Ни малейшего желания видеть его настоящий почерк. Это было бы еще откровеннее и тяжелее, возможно, даже неприлично.

Здравствуйте, миссис Джеймс!

Огромное спасибо, что позволили мне писать вам. Впрочем, я слышал, что встречаются коллекционеры автографов, готовые заплатить кучу денег за письма от таких, как я. Так что можете продать им это письмо, когда пару раз прочтете. Купите на эти деньги игрушку для вашей дочери Мей. Только не забудьте сказать ей, что это и от меня тоже, от ее друга Алвина Вильямса. Ха-ха!

Я все думаю о том дне, когда мы встретились на улице перед домом. Помните? Было то облачно, то солнечно, то так, то эдак. Миссис Джеймс, вы тогда замечательно выглядели! Вы даже не представляете, как это было здорово — стоять и разговаривать с вами. Все на нас смотрели. Мистеру Джеймсу очень повезло с женой. Вы одна из самых красивых женщин, каких я только видел, но больше всего мне нравится, что вы не зазнаетесь. Вы приветливы и дружелюбны. У вас всегда находилось время поговорить со мной, когда бы мы ни встречались. Я всегда надеялся, что столкнусь с вами на лестнице. Вы этого наверняка не знали, правда? Мне пора идти. Я скоро еще напишу.