Евгений Константинов - Тайна нефритового голубя Страница 30

Тогда, восемь лет назад, он впервые испытал на себе, как коварно могут поступать девочки. Сегодняшней ночью – во второй раз. Два события встали рядом и казались одинаково далекими и несправедливыми.

Как и накануне, Лексия не оказалось дома, и дверь открыла Настя. Увидев Андрея, она ахнула, заулыбалась и засмущалась одновременно. Андрей и сам смутился от ее столь явно не скрываемой радости. Он не знал, что сказать и, пройдя за Настей на кухню, молча смотрел, как она достала из холодильника банку с молоком, наполнила все ту же вчерашнюю кружку и подала ему. Молоко он выпил с удовольствием. Вытер ладонью губы, сказал:

– Спасибо, Настенька.

– Пожалуйста, – ответила она, не зная, куда девать руки. – Еще хочешь?

– Нет, спасибо.

Они помолчали. Андрей с любопытством разглядывал сестру. Он помнил ее совсем маленькой. Как играл с ней, рассказывал сказки, таскал на руках. Помнил, однажды, увидев его на улице, маленькая Настя, вместо того, чтобы как всегда, помчаться навстречу, убежала во двор и где-то там спряталась, а Лексий объяснил потом, что сеструха подралась накануне с одной из подружек, та расцарапала ей лицо, и она очень боится, что теперь Андрей разлюбит ее, ставшую некрасивой.

Шрамик на щеке и сейчас был заметен, но совсем не портил ее. Андрей подумал, что года через три, а может, и раньше, у Насти от женихов отбоя не будет.

– Мне вчера так понравилось, как ты меня поцеловала, – сказал он. Настя в ответ только вздохнула.

– Ты как хочешь, Настюха, но теперь моя очередь тебя целовать…

Она зарделась и закрыла лицо ладошками. Потом опустила руки и, затаив дыхание, стала ждать. Видя, как дрожат ее длинные ресницы, Андрей, положил руки на плечи девочки, наклонился и поцеловал. Губки ее были мягкими, нежными, податливыми. Поцелуй получился добрым и хорошим, что ли.

Отстранившись, Андрей посмотрел в глаза Насти и увидел в них столько счастья, что испытал нечто новое и необъяснимое. Чтобы спастись от нахлынувших чувств, он снова прижался губами к ее губам. Настя ответила ему, бойким язычком, отчего он пришел в совершенное смятение. Ему захотелось целоваться еще и еще. Руки его сами собой опустились с ее плеч на спину и еще ниже, а Настя вдруг всхлипнула и прижалась к нему так крепко, что, казалось, и оторвать нельзя.

Андрею стало жарко. Он разом забыл, что Настя совсем девчонка и, к тому же, его сестра. Забыл про Таню и про всех остальных людей. Мир превратился в Настины губы, язык, нос, в ее закрытые глаза с длиннющими ресницами, в ее брови, в ее шрамик на щеке…

– Это что такое?! – резкий окрик заставил их вздрогнуть и отпрянуть друг от друга.

На пороге, уперев руки в бока, стоял Лексий. Он очень медленно поворачивал голову и смотрел глаза в глаза то родной сестре, то троюродному брату, отчего обоим с каждой секундой становилось все неуютнее, словно они совершили самое, что ни на есть распредательство.

– Олежа, вот Андрей снова к тебе пришел, – очень тихо сказала девушка.

– Заткнись, потаскуха! – рявкнул Лексий.

– Дурак! – Настя и выскочила из кухни, вытирая брызнувшие слезы.

– Лексий, прошу тебя, – Андрей подступил к нему.

– Ты что хотел с ней сделать, а? – Лексий скомкал в кулак рубашку на его груди. – Тебе что, взрослых блядей не хватает!

– Да пошел ты, псих…

– Ах ты! – Лексий хотел двинуть Андрея кулаком в лицо, но тот сумел вовремя увернуться и отскочить. Рубашка, задержавшаяся в чужих пальцах, вылезла из брюк и лишилась пары пуговиц, покатившихся по полу.

– Послушай, Лексий… – Андрей обязательно должен был сказать что-то в свое оправдание.

– Молчи-и-и! – заорал тот, потрясая кулаками. – Уйди лучше, брательник, пока не убил я тебя!

Лексий рванулся вперед, но, все же, сдержав себя, остановился, нависнув над Андреем, который был ниже его почти на голову, и заорал снова:

– Уйди, уйди! Уйдиии!!

И когда Андрей, опустив голову, шагнул мимо него и вышел из дома, Лексий начал что есть силы молотить по столу кулаками, в одном из которых была зажата маленькая иконка.

8 июля 1977 года. Уборка

Катя замерла на пороге комнаты Ирины, не веря своим глазам. Она хорошо знала Сергея Петляева, учившегося с ней в одной школе. Не раз видела его дерущимся, знала, что когда-то он пырнул ножом человека, догадывалась, каким стал Петля, побывавши в тюряге, но никак не могла представить его, выжимающим половую тряпку в таз с грязной водой. Тем не менее, Сергей Петляев мыл полы, вернее только что закончил мыть.

…Если бы не Ирина, он, наверное бы, сразу после убийства деда, дал бы деру или устроил в доме пожар для сокрытия улик. Однако девушка опомнилась первой и взяла инициативу в свои руки.

Оттолкнув зажавшего ей рот Петлю, и натянув джинсы, она бросилась к лежавшему на полу без движений хозяину дома. Но не для того, чтобы узнать, живой ли он и помочь, если надо. Она залезла ему за ворот рубашки, вытащила оттуда небольшой мешочек на веревке, тряхнула им, и, услышав позвякивание, радостно крикнула:

– Есть! Обе!

– Что там? – спросил Сергей, приводя в порядок растрепанную одежду.

– Зачем ты убил его, дебил? – прошипела Ирина.

– С-случайно, – пролепетал Петля, никак не ожидая, от девчонки, которую только что насиловал, такой змеиной злости.

– Дегенерат! Он же знал, где тайник! Знал, как его открыть! А теперь… – Ирина была готова броситься на парня, все еще державшего в руке нож, и выцарапать ему глаза.

Сергей даже отступил от нее в испуге. Но Ирина тут же успокоилась и сказала:

– Не боись, Петлюра, все еще поправимо!

– Да что поправимо-то?

Ирина шагнула к нему почти вплотную.

– Ты только что убил человека. Но это все ерунда. Мы спрячем труп. Закопаем в подвале этого дома, и никто не узнает, куда исчез слепой старик.

– А хазу можно будет потом подпалить, – вставил Петля.

– Можно будет, – согласилась Ирина. – Но после, после. Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Я посвящу тебя в тайну Нефритового голубя, – повторила она слова Панкратыча, постаравшись придать голосу торжественность. – Ты станешь очень богатым. Но сейчас надо сделать дело, понял?

С большим трудом они перетащили тело Панкратыча в подвал. Потом, при тусклом свете единственной свечки долго копали в подвале яму, не зная, куда девать растущую гору земли, пока Ирина не догадалась принести ведро и не начала выносить ее в огород и рассыпать по грядкам, под кусты смородины, под яблони. Она все делала порывисто, бегом, то и дело поторапливая Сергея. Он работал молча, с тупой сосредоточенностью, не переставая спрашивать себя, с какой собственно стати подчиняется Ирине, и в то же время понимая, что так надо.