Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 61 (сборник) Страница 31

И тут дорогу генералу заступил Жека с Гражданином Собакиным. Генерал молча наехал животом, пытаясь оттереть нахалов. Гражданин Собакин экономно приподнял губу, показывая сахарный клык.

– Тебе чего, мальчик? – остановился генерал.

В наступившей тишине Жека сообщил на весь зал:

– А я тоже кой-что в музее своровал. – Потрогал щеку и доверительно добавил: – Чуть без зубов не остался!

Кто-то хихикнул, и опять стало тихо. Только скрипел старинными половицами майор с иконой, пробираясь к начальнику.

– Я не ворую, мальчик. Я соблюдаю законность! – веско сказал генерал.

– Мое дело предупредить, – пожал плечами Жека и освободил путь.

Пока генерал вышагивал по залам, я обогнал его черным ходом. Сел на крыльцо и стал ждать.

Первым показался майор с иконой. Распахивая перед генералом тяжелую дверь, он переступил порог музея и сразу сморщился, словно откусил от лимона. Заклятие ведьмака продолжало действовать!

Вышедший следом генерал аж зашатался, так его накрыло. Постоял, резко выдохнул и пошел к ожидавшему его черному джипу с мигалками. Майор держался чуть позади шефа, но у машины забежал вперед, чтобы открыть дверцу. Ни тот, ни другой не схватился за щеку, хотя руками дергали, я заметил. Все-таки служба вырабатывает сильную волю. Уважаю.

Не знаю, кого еще успело приголубить заклятьем (генерал ведь собирался, как положено, сдать икону в городскую полицию). А только ночью под окнами музея замигал синий маячок и на всю улицу зашепелявил мегафон:

– Гжажданка дижектож, выйдите, пожалуйшта, для пжиемки мужейного экшпоната!

Судя по всему, говорившему сводило челюсти от боли. Я не пошел смотреть. Зачем? Видел уже Синьора Помидора в исполнении Скорятина.

Глава XXII. Ордынская жизнь

Наутро Жека, обнаружив «Троицу» на своем месте, установил у музея боевое дежурство с Гражданином Собакиным. Спелись они удивительно. Сидят на крыльце в обнимку, физиономии у обоих каменные, как у индейцев. Время от времени одинаковым движением поворачивают головы – сначала по сторонам, контролируя обстановку, потом друг на друга: «Порядок, Гражданин Собакин? Порядок, гражданин Жека!»

Увидев эту картину в первый раз, я подумал, что брат заболел или готовит очередную пакость. Он же не умеет просто сидеть. Он вертится, ерзает, болтает ногами, задирает коленки, раскачивается на стуле, чешется, ерошит волосы, ковыряет в носу, болтает, а когда болтать нельзя или не о чем, вздыхает, кряхтит и корчит рожи. Жекин психолог говорил: «Гиперактивный ребенок, надо набраться терпения и постепенно приучать его к дисциплине»… А Гражданин Собакин построил нашего гиперактивного в два счета. Ведь он психологии не обучался. Зверюга! Чуть что не по нему – рыкнет, а то и зубами прихватит кожу до синяков.

А Жека счастлив. С его синдромом все равно, рычат на тебя или по головке гладят – главное, внимание.

В музее Гражданин Собакин прижился так, словно в нем и вырос. Бродил по залам, приглядывая за посетителями, молча оттаскивал за штаны норовивших присесть в музейные кресла. Когда тетя Света вела экскурсию, она и про него рассказывала: вот, мол, отличный экземпляр восточносибирской лайки. И Гражданин Собакин позволял всем гладить себя, хотя обычно огрызался на чужих.

А Шаргаем мы его больше не называли. Зойка отсоветовала: мол, услышит какой-нибудь бурят и обидится. Только, по-моему, не в бурятах дело. Зойке самой не нравилось, что собаку зовут именем здешнего божества. Боялась она чего-то…

Надо еще сказать про Жекин синдром, ведь мы из-за него приехали в Ордынск. Тут борьба шла с переменным успехом: то больной победит синдром, то синдром положит больного на обе лопатки и еще сверху попрыгает.

К примеру, послал Жека домой настоящее бумажное письмо с настоящей бумажной фоткой. Снимал какой-то фотокорреспондент, приехавший в Ордынск из-за «Троицы». А наряд себе Жека сам подобрал из музейных запасов.

Поверх любимой футболки с Бэтменом затянул портупею о двух плечевых ремнях – на одном командирский свисток в кожаном кармашке, на другом компас. На поясе кобура с «наганом» и подсумки для винтовочных патронов. От винтовки Жека благоразумно отказался, у нее длина со штыком – полтора будущих второклассника. Зато вооружился шашкой и заткнул за пояс кинжал – пригодится, когда рука устанет шашкой махать. Фляжка, чтобы глотнуть водицы – и с новыми силами в бой. Бинокль – чтобы первым замечать противника. Футболочного Бэтмена и не видно. Он отдыхает на Жекиной груди.

У ног супер-Жеки скалится Гражданин Собакин, клык белоснежный пускает зайчик в объектив.

Геройская фотка.

А подпись! Тонким фломастером, с завитушками: «Сестриджьке Лене от братика Жене».

Тетя Света похвалила: «Растешь, Евгений!» Экскурсовод Таня провела с Жекой воспитательную беседу на тему «Вот видишь, быть старшим братом совсем не страшно». Для закрепления материала она прикармливала больного его любимыми пирожками с вишней. Жека лопал и поддакивал.

А когда мы возвращались с почты, отправив письмо заказным, чтобы не потерялось, братец вдруг выдал:

– Ну, теперь она точно поймет!

– Кто? – не сообразил я.

– Мама, конечно. Не Ленке же я фотку посылал на самом деле. Она и читать не умеет… А мама глянет и поймет, кто ей настоящий ребенок, а кто – так, подгузники пачкает!

В общем, рецепт детского психолога сработал только наполовину: самостоятельности у Жеки прибавилось, но глупая ревность к сестре не прошла.

Тоскливо мне стало. Братец и без самостоятельности всех извел, а что теперь будет?..

Потом звонила мама и допытывалась, кто надоумил Жеку сделать сестренке такой подарок – неужели сам? Больной почуял опасность: вдруг мама решит, что синдром у него прошел, и нам пора домой?! А как же тогда Гражданин Собакин?! Взять его в Москву Жека и не мечтал – он же собачник и понимает, что таежный пес зачах бы в большом городе. Душа пошла на разрыв: половинка к маме летит, половинка вцепилась в Собакина… И Жека разревелся в телефонную трубку. Это убедило маму, что больной на пути к выздоровлению, но лишний месяц под надзором десантной тети ему не повредит.

По правде говоря, надзора как раз и не было. Наоборот, никогда раньше мы не знали такой свободы, как в то лето. Если сказать, что тетя относилась к нам, как к своим солдатам, ты подумаешь: «Строго!» – и это действительно так. Ей ничего не стоило заставить нас мыть полы в музее (тысячу квадратных метров!), когда уборщица неделю гуляла на свадьбе у родственников. Но, с другой стороны, солдатам не командуют: «Мой руки!», «Доедай кашу!» Солдатам не запрещают ходить, куда глаза глядят – главное, чтобы они к сроку вернулись из увольнения.