Кевин Андерсон - Антитела Страница 31

По пути в гостиную Патриция налетела на старое деревянное кресло и пинком отбросила в сторону, ушибив ступню.

— Джоди! — еще раз воскликнула она, слепо устремляясь вперед, в кромешную тьму.

Наконец она взяла себя в руки и проделала остаток пути, едва освещенного серебристыми лучами луны. На диване в гостиной лежал Джоди, взмокший от пота. В камине угасали красно-оранжевые угли, распространяя вокруг скорее запах горящего дерева, чем тепло. После наступления темноты дыма не было видно.

В первое мгновение тлеющие угли напомнили Патриции о взрыве в «ДайМар», о яростном пламени, в котором погиб ее муж. От этого страшного воспоминания Патрицию бросило в дрожь. Дэвид был честолюбив, порывист и, вероятно, преступил грань допустимого риска. Но он искренне верил в свои исследования и работал не покладая рук.

И отдал жизнь за свои открытия… а Джоди потерял отца.

Вейдер, выпрямившись, сидел у постели мальчика, заботливо обнюхивая его грудь, — верный страж, охраняющий покой хозяина. Увидев Патрицию, он шлепнул хвостом по полу, на котором лежала упавшая подушка, и, уткнувшись носом в одеяла, заскулил.

Джоди вновь издал тот самый звук, что испугал Патрицию.

Она замерла на месте, глядя на сына. Вейдер настойчиво смотрел ей в лицо своими живыми карими глазами, потом еще раз заскулил, словно спрашивая, почему она ничего не делает. Но Патриция решила не будить Джоди.

Опять ночные кошмары.

В течение последней недели Джоди то и дело просыпался в тихом уединенном доме, испуганный и растерянный. Впрочем, уже с первого дня их отчаянного бегства у него было достаточно причин для дурных сновидений. Но был ли в том повинен страх… или что-то иное?

Патриция опустилась на колени, и Вейдер встряхнулся, тычась носом в бок женщине, как бы прося утешить и подбодрить его. Патриция энергично похлопала пса по голове — именно так, как он любил.

— Все в порядке, Вейдер, — сказала она, скорее пытаясь успокоить себя, чем собаку.

Приложив тыльную сторону ладони ко лбу Джоди, Патриция почувствовала жар. Мальчик шевельнулся, и она подумала, не стоит ли его разбудить. В организме Джоди шло сражение, настоящая война между клетками. И хотя Дэвид не желал признавать содеянного, Патриция прекрасно знала, откуда у мальчика высокая температура.

Порой она думала, что, может быть, Джоди было бы лучше умереть, — но тут же начинала ненавидеть себя за эту мысль.

Вейдер, мягко ступая, подошел к камину, сунул нос под старое, заваленное тряпками кресло и вернулся к кровати Джоди, неся в зубах мокрый от слюны теннисный мячик. Он хотел играть, словно полагая, что игрой можно все исправить.

Патриция отвернулась от дивана и бросила на собаку хмурый взгляд.

— Ты знаешь, Вейдер, в тебе уж очень много энергии.

Вейдер заскулил и принялся жевать мячик. В памяти Патриции всплыл один вечер, когда они с Дэвидом сидели в гостиной своего старого пригородного дома в Тигарде — дома, который был разорен в ходе недавнего обыска. Джоди, мучаясь от болей, принял горячую ванну и, проглотив болеутоляющее, рано отправился в постель, оставив родителей наедине.

А Вейдер никак не успокаивался. Маленький хозяин не хотел играть, и пес принялся докучать взрослым. Дэвид неохотно возился с Лабрадором, а Патриция наблюдала за ними со смешанным чувством изумления и тревоги. Вейдеру стукнуло двенадцать, столько же, сколько Джоди, и в этом возрасте пес никак не мог быть столь резв и подвижен.

— Вейдер опять как щенок, — сказала Патриция. Еще недавно черный Лабрадор, как и положено стареющей собаке, большую часть времени проводил во сне, хотя и не забывал приветствовать возвращавшихся домой хозяев, обильно слюнявя им руки и размахивая хвостом. Но в последнее время он стал таким энергичным и игривым, каким не был долгие годы. — Интересно, что с ним случилось? — добавила она.

Улыбка Дэвида, его короткие темные волосы и густые брови придавали ему лихой вид.

— Ничего особенного, — сказал он. Патриция выпрямилась и выдернула руку из его пальцев.

— Ты сделал из Вейдера подопытное животное? Что ты с ним сделал? — Она повысила голос, произнося слова с холодной яростью. — Что ты с ним сделал?

Вейдер выронил из пасти игрушку, которую бросал ему Дэвид, и уставился на Патрицию так,

словно она сошла с ума. Зачем кричать, когда они с хозяином так мило играют?

Дэвид в упор посмотрел на Патрицию и вздернул брови, сделав простодушно-искреннее лицо:

— Ничего. Честное слово!

Вейдер зарычал и потянул из рук Дэвида игрушку, размахивая хвостом и упираясь лапами в ковер. Дэвид сопротивлялся, откинувшись для большей устойчивости на спинку дивана.

— Ты только посмотри на Вейдера! — воскликнул он. — Ну как тебе могло показаться, будто с ним что-то неладно?

За долгие годы семейной жизни Патриция научилась одной вещи и уже начинала ненавидеть себя за излишнюю проницательность. Она отлично знала, когда Дэвид лжет…

Поглощенный своими исследованиями, он продвигался вперед с бульдожьим упрямством, невзирая на запреты и ограничения. Он редко советовался с женой и, вгрызаясь в работу, слушался только себя. Такой уж у него был характер.

Дэвид был слишком увлечен экспериментами, не мыслил без них своего существования и заметил собравшиеся над «ДайМар» грозовые тучи, когда уже ничего нельзя было сделать. Патриция была не столь наивна, она замечала людей, наблюдавших за домом по ночам, следивших за ней, когда она выходила с Дэвидом, замечала странные щелчки в телефонной трубке… но Дэвид всякий раз с ходу отметал ее тревоги. Его могучий интеллект оказался на редкость близоруким. И только в самый последний момент он, почуяв опасность, позвонил Патриции и предупредил ее.

Тем временем Джоди погрузился в более спокойный сон. Его температура оставалась высокой, но Патриция понимала, что тут она бессильна. Подоткнув одеяла, она откинула со лба сына прямые липкие от пота волосы.

Вейдер выплюнул мячик, сообразив, что игры не будет. Тяжело вздохнув, он походил кругами напротив дивана и улегся, приняв удобную позу и охраняя покой мальчика.

Успокоенная преданностью собаки, Патриция побрела обратно к своей койке, довольная тем, что ей не пришлось будить сына, не пришлось зажигать лампы, свет которых можно было заметить с улицы.

Оставив Джоди спать, она беспокойно ворочалась на постели, чувствуя, как ее бросает то в жар, то в холод. Едва живая от усталости, Патриция не решалась расслабиться и хотя бы на мгновение потерять бдительность.

Она закрыла глаза и послала молчаливое проклятие Дэвиду, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи.