Смертельный танец - Гамильтон Лорел Кей Страница 32

– Чего? – спросила я.

– Каков он в постели?

Секундная почти тишина, все ждали моего ответа. Я не успела открыть рот и сказать что-нибудь соответствующее, как возник Жан-Клод, изящный и непринужденный, как всегда.

– Мы не рассказываем о поцелуях, данных и полученных, не так ли, ma petite?

Такого сильного французского акцента я никогда еще от него не слышала.

– Ma petite – это вы так ее называете? – спросил мужской голос.

– Оui, – ответил Жан-Клод.

Я посмотрела на него, а он наклонился, будто целуя меня в щеку, и шепнул:

– После будете испепелять меня взглядом, ma petite. Сейчас здесь повсюду камеры.

Я хотела ему сказать, что мне наплевать, но это было не так. То есть я думала, что мне не наплевать. Я была как кролик, попавший в свет фар. Выскочи сейчас убийца с пистолетом, я бы так и стояла столбом. Эта мысль помогла мне овладеть собой и снова начать думать. Я пыталась разглядеть, что там за прожекторами, микрофонами, диктофонами, видеокамерами. На камерах я разглядела эмблемы по крайней мере двух крупных телесетей. Черт возьми.

Жан-Клод отбивался от вопросов как профессионал, улыбчивый, изящный – просто обложка журнала, а не вампир. Я улыбнулась, прильнула к нему, встав на цыпочки, прижалась губами к его уху почти вплотную, хоть лизни, зато микрофоны теперь меня не услышат. Это было и кокетливо, и ребячески, но ладно, ничто не совершенно. И я шепнула:

– Уведите меня отсюда, а то я вытащу пистолет и сама проложу себе дорогу.

Он засмеялся, и этот смех как меховая подкладка прошел по моей коже, теплый, щекотный и в чем-то непристойный. Репортеры заохали и заахали. Я подумала, не действует ли смех Жан-Клода в записи или в трансляции. Мысль пугала.

– Ах ты шаловливая девочка, ma petite!

– Никогда больше так меня не называйте! – яростно шепнула я.

– Прошу прощения.

Он улыбнулся, помахал рукой и повел меня сквозь толпу репортеров. Два швейцара-вампира пошли помогать нам пробиться. Оба они были крупные, мускулистые, и ни один из них не был мертв давно. У них были розовые щеки и почти живой вид, значит, уже на ком-то сегодня подкормились. Да, но и Жан-Клод тоже. Мне все труднее становилось осуждать монстров.

Дверь открылась, мы вошли внутрь. Тишина – это было чудесно. Я повернулась к Жан-Клоду:

– Как вы смели вот так выставить меня на прессу?

– Это не подвергло вас опасности, ma petite.

– А вам не пришло в голову, что, если я выберу Ричарда, а не вас, мне может не захотеться, чтобы все знали, как я встречалась с вампиром?

Он чуть улыбнулся:

– Достаточно хорош, чтобы встречаться, но недостаточно, чтобы объявить об этом публично?

– Мы ходили куда угодно – от симфоний и до балетов. Я не стыжусь вас.

– Правда? – Улыбка исчезла, сменившись чем-то другим, если не злостью, то чем-то похожим. – Отчего тогда вы сердитесь, ma petite?

Я открыла рот – и закрыла. Дело в том, что я предпочитала не объявлять обо всем этом публично, поскольку, очевидно, никогда не верила, что могу выбрать Жан-Клода. Он – вампир, мертвец. В этот момент мне стало ясно, насколько я все же полна предрассудков. Он был вполне хорош, чтобы встречаться с ним. Держаться за руки, может быть, и немного больше. Но существовал предел, точка, где я всегда сказала бы “стоп”, потому что он труп. Красивый труп, но вампир есть вампир. Влюбиться в него по-настоящему невозможно. И секс с ним иметь нельзя – никоим образом. Одно правило Жан-Клода насчет встреч с обоими ребятами я нарушала все время. Я не давала Жан-Клоду тех шансов, которые давала Ричарду. И теперь, когда все это попало в национальное телевидение, кот вылез из мешка. Меня смутило, что кто-то может подумать, будто я встречаюсь с ним на самом деле. Что будто я неровно дышу к ходячему мертвецу.

И мою злость смыло сознание, что я – лицемерка. Не знаю, сколько из этого выразилось у меня на лице, но Жан-Клод склонил голову набок:

– Мысли витают вокруг вашего лица, ma petite, но что за мысли?

Я посмотрела на него прямо.

– Мысли о том, что я должна перед вами извиниться.

Он широко раскрыл глаза.

– Исторический день. И за что вы хотите извиниться?

Я не знала, как сказать это словами.

– Вы были правы, а я нет.

Он приложил пальцы к груди, пародируя крайнюю степень удивления.

– Вы признаете, что относились ко мне как к некоей постыдной тайне, которую надо прятать. Изгнанной из ваших истинных чувств, пока вы обнимаетесь с Ричардом и его живой плотью.

– Хватит, – нахмурилась я. – Посмотрим, буду ли я еще за что-нибудь приносить вам извинения.

– Достаточно будет танца, – сказал он.

– Я не танцую, вы это знаете.

– Сегодня – открытие моего танцевального клуба, ma petite. Вы – моя дама. И вы действительно собираетесь отказать мне в одном-единственном танце?

В такой формулировке это действительно звучало мелочно.

– Один танец.

Он улыбнулся – порочно, маняще. Так должен был змей улыбаться Еве.

– Я думаю, у нас хорошо получится танцевать друг с другом, ma petite.

– Сомневаюсь.

– Я думаю, у нас друг с другом многое должно получиться хорошо.

– Вам дай один танец, и вы уже хотите весь набор. Назойливый вы тип.

Он чуть поклонился, улыбаясь, сияя глазами.

К нам решительно подошла какая-то вампирша. Она была повыше Жан-Клода, то есть не ниже шести футов. Была она светловолосая и синеглазая, и будь ее внешность хоть на йоту более нордической, получилась бы девушка с плаката о превосходстве расы господ. На ней был фиолетово-синий купальник с прорезанными в стратегических точках отверстиями. Она была широкоплечая, мускулистая и при этом умела быть полногрудой. До самых бедер шли высокие сапоги того же цвета.

– Анита Блейк, это Лив.

– Позвольте, я угадаю, – сказала я. – Это Жан-Клод выбирал ваш наряд.

Лив глянула на меня с высоты своего роста, будто меня можно было одним этим ростом подавить. Я не моргнула глазом, и она улыбнулась:

– Он у нас босс.

Я уставилась на нее и чуть не спросила почему. Ее возраст давил на меня просто физически. Шестьсот лет – вдвое, если не больше, старше Жан-Клода. Так почему босс – он? Ответ я прочитала кожей, он был как холодный ветер. Силы не хватает. Она не была Мастером вампиров, и никакой стаж этого не изменит.

– На что это ты уставилась? – спросила она, заглянула мне в глаза и покачала головой. – Она действительно иммунна к нашему взгляду.

– К твоему взгляду, – уточнила я.

Она уперлась руками в бедра:

– И что это должно означать?

– То, что в тебе соку не хватит меня подавить.

Она шагнула вперед:

– А если я малость соку из тебя выдавлю?

Вот этот момент, когда из-за отсутствия кобуры можно погибнуть. Нож я могла выхватить, но если я не хочу, чтобы она подходила близко, это не поможет. Можно сунуть руку в сумочку – мало кто ожидает, что в такой маленькой сумочке есть пистолет. Конечно, если Лив сообразит, что я делаю, она успеет меня опередить. С кобурой я бы попробовала, с сумочкой на ремне и пробовать не стоит. Вампиры все достаточно быстры.

– Сколько у вас на счету ликвидаций вампиров, Анита? – спросил Жан-Клод.

Вопрос меня удивил, а ответ еще больше удивил Лив.

– Больше двадцати легальных ликвидаций.

– А сколько всего, ma petite?

– Не знаю, – ответила я. Вроде бы больше тридцати, но я, честно говоря, уже не помнила. Не помнила, сколько отняла жизней. Плохой признак.

– Лив из моих, ma petite. При ней вы можете говорить откровенно.

Я покачала головой:

– Никогда не сознавайся в убийствах перед незнакомыми, Жан-Клод. Правило такое.

Лив поглядела на меня, и то, что она увидела, ей не понравилось.

– Значит, это и есть Истребительница. – Она покачала головой. – Маловата что-то... – Она обошла меня, рассматривая, как лошадь на ярмарке. Когда она зашла мне за спину, я открыла сумочку, и когда она вернулась на место, пистолет был уже у меня в руке. Я, конечно, могла стрелять и из сумочки, но зачем, если нет необходимости?