Дмитрий Суслин - Дом на окраине Страница 32

Настала очередь дивана.

Девочки завизжали и вскочили на спинку дивана. Спинка отогнулась, и они свалились на пол. Аня успела вскочить на ноги и схватилась за искореженную раму одной рукой. Другой она держала за руку Машу.

Диван скользя и потрескивая рвущейся клеенчатой обивкой покатился вниз. Когда он оказался в центре воронки, то его размолотило в ней за считанные секунды. Воронка проглотила его и потянулась в сторону девочек.

– Маша, держись! – закричала Аня, подтягивая сестру к себе.

Она встретила испуганный и несчастный взгляд сестры и почувствовала, что не в силах удержать ее. Какая-то невидимая сила тянула Машу к себе, отрывая ее от Ани.

– Аня! Спаси меня, миленькая! – жалобно протянула Маша и сама же первой разжала руки.

Аня еще некоторое время держала одну ее руку, а потом почувствовала, как неумолимо она соскальзывает с ее руки.

– Машенька! Держись! – простонала Аня.

Но сил уже не было ни у Маши, ни у нее. Пальцы еще долю секунды удерживались, а потом девочка полетела вниз.

Аня хотела закрыть глаза, чтобы не видеть самого страшного, но не смогла. Она услышала последний отчаянный крик сестры, и видела, как она медленно исчезает в жерле воронки и смотрит на нее измученными и ничего не понимающими глазами.

Затем ее не стало. Из жерла вырвался какой-то громкий, похожий на удовлетворенное сытое рыганье, звук, затем что-то чмокнуло, и черная дыра исчезла. Хотя воронка продолжала вращаться.

Аня перестала держаться за раму, разжала руку и полетела вниз. Ей уже было все равно. Она решила последовать вслед за сестрой и очень удивилась, когда ударилась об пол.

Сознание, уже в который раз, оставило ее.

22

Аня открыла глаза и увидела, что лежит на полу недалеко от погреба, который был аккуратно закрыт крышкой. Она с трудом повернулась на спину и окинула взглядом комнату.

Комната была пуста. Ни стола, ни дивана, ни кровати. Только голые стены и одинокая ненавистная печь, поглотившая маму, и такие же безжизненные пустые окна, закрытые снаружи ставнями.

Аня застонала. Она чувствовала себя так, словно ее только что сильно избили и оставили одну умирать.

А умирать по-прежнему не хотелось.

До нее постепенно доходил смысл Машиных слов, когда она сказала, что не хочет оставаться одна. Аня же как раз и осталась одна. И теперь она на себе узнала, что значит остаться одной, последней из живых.

Теперь ее уже ничего не держало и не поддерживало. Когда рядом была Маша, было легче. Она отвечала за нее. А теперь еще мучило сознание того, что она не смогла сберечь сестренку, не смогла спасти ее, хотя сама все еще жива.

Но скоро настанет и ее очередь.

Все вокруг говорило об этом. Стены, окна, пол и потолок, как живые с жадностью взирали на нее и словно кричали:

– Скоро и ты! Скоро и твоя очередь! Никто не уйдет отсюда!

Проклятый дом смотрел на нее со всех сторон и упивался ее беспомощностью, страхом и отчаянием. А девочка лежала без сил и чувствовала, как ее переполняет ненависть к этому дому, который так подло обманул ее, заманил в свои стены, приветил, а потом погубил. Ведь столько было связано с ним радостным надежд, которые он не только не оправдал, но и растоптал самым жестоким образом.

Внезапно Аня вспомнила, что мама, когда рассказывала о своем сне, упомянула о том, что сожгла дом. Эта мысль ослепила девочку. Она вдруг поняла, что тоже должна это сделать. Пусть даже если сгорит вместе с ним.

Девочка с трудом встала и на дрожащих от усталости и напряжения ногах и подошла к печке.

Спички лежали наверху у трубы. Там, где их позавчера положил папа. Там же лежала и банка от растворимого кофе, в которой был бензин. Папа налил и принес его для сырых дров.

Аня всхлипнула и попыталась открыть банку. Но с первого раза у нее это не получилось. Крышка была завинчена так плотно, что девочка лишь до боли истерла руки. Она чуть не разрыдалась в голос. Однако что толку плакать. Надо было действовать. Она попробовала еще раз, и опять ничего не вышло. Крышка ни в какую не хотела отвинчивать, и еще было невыносимо больно ладоням. И тут она поняла, что боль не позволяет открыть ей крышку. Слишком острые у нее края. Тогда она схватила тут же лежащую газету, приложила ее к крышке, смяла и через бумагу стала открывать банку. Теперь рукам было не так больно, и Аня приложила больше усилий, через секунду, крышка прекратила сопротивление и повернулась. Аня открыла банку и поднесла ее к носу. Ударил сладковатый запах бензина.

Несколько минут Аня ничего не делала. Стояла и смотрела на банку, крепко сжимая ее в руках. Затем она сильно вдохнула, вытерла слезы на глазах и стала плескать из банки на стены и на пол. Через несколько секунд в банке не было ни капли бензина. Воздух наполнился запахом горючего. Пахло так сильно, что сознание затуманивалось, и начинала слегка кружиться голова.

Аня взяла спичечный коробок и открыла его. Вытащила сразу три спички и…

…и поняла, что не в силах сделать с ними что-либо. Она очень хотела зажечь огонь и разом покончить со всем. И не могла. Руки не слушались ее. Они тряслись и дрожали. А когда девочка все же заставила себя чиркнуть ими о коробку, то движение вышло такое не ловкое, что все три спички разом сломались и полетели на пол. Она даже не попала головками по серной поверхности коробка.

Аня облизала пересохшие губы и достала еще две спички. Но и с ними случилось то же самое. Когда девочка снова полезла в коробок, то так сильно разволновалась, что он буквально вырвался из ее рук и упал на пол. Спички рассыпались по полу. Аня нагнулась и лихорадочно стала собирать их. Она собирала их и почему-то аккуратно укладывала обратно в коробок. Так она делала до тех пор, пока все спички, которые она собрала, не оказались на месте. И тут неожиданно для себя она не выдержала, быстро закрыла коробок и отбросила его от себя подальше. Коробок брякнул где-то в темном углу. Тут Аня увидела, что стоит совсем рядом с крышкой погреба. Она хотела отпрыгнуть от нее подальше, но почему-то осталась на месте. Несколько мгновений она глядела на крышку, потом легла на пол и приложилась к ней ухом. Прислушалась. Сначала она ничего не услышала. Под крышкой была абсолютная тишина. Затем откуда-то издалека сквозь толщу досок послышались тихие невнятные звуки музыки. Постепенно они становились громче. И Аня узнала музыку. Это была та самая мелодия, которая звучала, когда ведьма танцевала за окном, а куклы водили хороводы вокруг мамы и папы.

Аня нащупала медную ручку, которая кольцом лежала на крышке и потянула ее. Крышка приоткрылась. Аня осторожно заглянула внутрь. Как ни странно, но в этот раз ей не было страшно. Она уже устала бояться. Видимо страх, который был в ней, просто кончился, как может кончится смех, радость или даже горе. Так кончился и страх.