Елена Артамонова - Врата в ледяной чертог Страница 32

— Ничего не понимаю! — Шурик остановился, только теперь заметив неладное.

Осмотревшись по сторонам, он пошел быстрее, побежал, но лестничная клетка по-прежнему оставалась для него недосягаемой целью. Из школьного коридора не было выхода! Страх все сильнее сжимал сердце мальчишки. Шурик чувствовал, что попал в западню и вот-вот с ним должно было произойти нечто ужасное. Решив, что на людях опасность ему не грозит, он устремился к одному из классов, потянул за ручку, отворяя неплотно прикрытую дверь…

— Нет!!!

За дверью стояла стена тьмы. Мальчишка чувствовал, это не обычная темнота — перед ним находилось живое, разумное и очень опасное существо, ненавидевшее и презиравшее его. Тьма хотела уничтожить Шурика, испепелить, превратив в крошечную горстку пепла.

— Нет! — он захлопнул дверь, вновь стремглав помчался по коридору. — Нет! Нет!

Школа не отпускала его. Только бесконечный коридор и множество дверей, за которыми скрывалась злобная, живая темнота… Он кричал, плакал, бежал вперед, и знал, что никогда не выберется из этого замкнутого круга. Шурик не представлял, сколько времени продолжалось это отчаянное бегство, но силы оставили его, и он остановился, присел на подоконник. Вдруг, раздался пронзительный, полоснувший по нервам звонок…

Возле закрытых дверей классов начали появляться небольшие черные лужи. Казалось, что шутники разлили за порогом целые ведра туши, и теперь она потихоньку вытекает на светлый паркет. Но Шурик знал, это выползает из классов та самая злобная живая темнота, что так хотела расправиться с ним. Сейчас она заполнит коридор и тогда… Мальчишка вскочил на подоконник. За окном сияло голубое небо, виднелись ряды старых тополей, были видны таявшие под весенним солнцем сугробы.

— Сгиньте! Исчезните! — пересохшими губами шептал Шурик. — Я вас не боюсь!

Черные лужи начали пузыриться, пузыри становились все больше, постепенно превращаясь в подобие человеческих фигур. Вскоре школу заполнили странные существа — они напоминали людей, но, казалось, были сделаны из черной блестящей смолы. Впрочем, на этом превращение не закончилось — прошло еще несколько секунд, и черные тела подернулись разноцветной пленкой. Вскоре монстров уже нельзя было отличить от людей, и только Шурик знал, что под этими розовыми улыбающимися лицами скрывается черная живая пустота.

— Александров! Слезь с подоконника! — потребовало одно из чудовищ, как две капли воды похожее на математичку Светлану Андреевну.

— Не подходите!

— Я вызову твоих родителей! — глаза монстра побелели, изо рта вылезли омерзительные клыки. — Тебя исключат из школы!

— Получайте! Получайте! Я вас ненавижу! — Шурик швырнул в преследователей портфелем, на их головы посыпались учебники и тетради. — Ненавижу!

Чудовища тянули к нему свои уродливые, омерзительные руки. Шурик напоминал маленького затравленного зверька, его взгляд метался по школьному коридору в поисках спасения. Там, за окном была свобода, сияло солнце, жили нормальные люди… Три этажа отделяли Шурика от спасения, и он понимал, что никогда не сможет вырваться из заколдованной, полной ужасами школы. Осколки стекла посыпались на голову, в здание ворвался свежий, пахнущий влагой и весной ветер, мальчишка стремительно перемахнул через подоконник…

И вновь над нами пролетело черное нечто, едва не задело своим бесформенным крылом, вновь раздался издевательский смех чудовища. Когда я пришла в себя от испуга, то обнаружила, что видения исчезли, и мы с Алексом и Кристианом продолжаем свой путь по таинственной спирали. Под ногами была вытоптанная земля, старые стены отгораживали нас от остального мира, а в высоте сияло жаркое итальянское солнце…

— И что сие значит? — Кристиан насмешливо посмотрел на охотника. — А я-то думал, откуда у Кровавого Алекса столько злости! Меня тоже доставали в школе, но не до такой же степени!

— Вы, правда, выпрыгнули в окно? — поинтересовалась я. — И не разбились?

— Нет, — Алекс был задумчив, в его голосе исчезли привычные иронические нотки. — Все, что здесь мерещится — не воспоминания о произошедших в действительности событиях, а то, как мы их представляли. Я не прыгал из окна, не бил стекла, в моей школе не было монстров. Просто я оказался чужаком, не сумел сблизиться с людьми. Вскоре после истории с исключением из пионеров, мои родители погибли, и детство кончилось. Много позже я узнал, что их погубили силы тьмы, а, узнав, поклялся отомстить и стал охотником. Вот и все.

Мы продолжили путь. Решительно пошли по дороге, которая вела в самую бездну ужаса…

Не знаю, куда девались Алекс и Кристиан. С каждым шагом становилось все темнее, мы переговаривались, охотник подбадривал нас довольно ехидными шутками, а потом мои спутники исчезли, будто растворились в темноте. Я осталась одна. Надо было продолжать путь, но двигаться в полном мраке и ждать, когда тебе на голову обрушиться очередной кошмар, оказалось занятием не из приятных. Сомнения и страхи усиливались, а ноги двигались все медленнее и медленнее. «В конце концов, Кристиан — вампир, то есть мертвец, и ему просто нечего терять, а Кровавый Алекс каждый день сталкивается с чертовщиной, — думала я потихоньку, наощупь, продвигаясь вперед. — Они ко всему привыкли, а вот я — самая обычная девчонка. У меня нет подготовки для путешествия в соседние реальности, я не умею колдовать, даже драться не умею. Зачем только я согласилась отправиться в это путешествие!»

— Яна… Яна…

Когда-то мне уже приходилось слышать этот тихий шершавый голос. В нем не было эмоций, он походил на дуновение пыльного, прилетевшего с кладбища ветра. Не знаю, было ли на свете, что-то способное напугать меня больше, чем этот вкрадчивый шепот! Я стояла в полной темноте и чувствовала, как мои волосы шевелятся, медленно приподнимаясь над головой.

— Яна…

Был жаркий солнечный день середины лета. Я играла в пустом дворе деревенского дома, пересыпала сухой, пыльный песок, втыкала в него щепочки. И вдруг кто-то окликнул меня по имени. Вокруг не было ни души, но тихий, равнодушный голос вновь повторил мое имя. Я не могла понять, почему этот зов вызывал в душе чувство тревоги, ведь в нем не было ничего пугающего. Знойный полдень, иссохшая земля, тихий шепот, пришедший из пустоты… Я сорвалась с места, бросилась в дом, разыскала свою старенькую бабушку и долго-долго плакала, уткнувшись носом в ее живот. Старушка утешала меня, но ее слова не приносили успокоения. Только к вечеру все стало на свои места, я почти забыла о странном происшествии. Возможно, оно бы стерлось из памяти, но, как назло, мне удалось подслушать разговор бабушки с соседкой. «Яночка слышала голос, он звал ее по имени, — негромко рассказывала старушка. — Не к добру это. С кем такое случается — не жилец. Это сама смерть зовет…» Тогда мне было лет шесть, не больше, но ее слова прочно запали мне в душу. Много ночей подряд я просыпалась, напряженно вслушивалась в тишину ночи, не мигая, смотрела в темноту. Бабушка умерла в то же лето, и стоя у ее гроба, я вновь услышала этот негромкий, настойчивый зов.