Кевин Андерсон - Руины Страница 33

— Должно быть, вы шутите, эччеленца, — наконец произнес Баррехо. — Какие предрассудки' Разве такой высокопоставленный европеец, как вы, может верить в древние проклятия! — Он вопросительно поднял брови.

Гроуб снова отхлебнул лимонада, поглядел на часы и глубоко вздохнул:

— Мои собственные взгляды не имеют отношения к данной ситуации, сеньор шеф полиции Баррехо. Если индейцы считают эти штучки проклятыми, я не смогу заставить ни одного из них работать на меня. Мои домашние слуги напуганы Они разбегутся в первую же ночь, и вряд ли мне удастся заменить их другими. А это значительно усложнит мое существование. —

Он положил пустой мундштук на подлокотник кресла. — Я хочу наслаждаться жизнью без всяких осложнений И мне совсем не улыбается стать объектом мести со стороны какого-нибудь последователя религии древних майя, если я вдруг захочу похвастаться этими древними игрушками.

Гроуб наклонился вперед, на прощание снова показав лицо из-за сетки. Его карие глаза сверлили Баррехо

— Моих денег хватит на то, чтобы надежно защититься от нападения моих конкурентов по наркобизнесу, но фанатик-самоубийца — это угроза, против которой мало кто устоит. — Он снова спрятался под сетку и взглянул на часы. — Ваше время истекло, сеньор Баррехо. Сожалею, но не могу воспользоваться вашими услугами.

Отказавшись от дальнейших уговоров, которые в данной ситуации выглядели бы унизительными, Баррехо уложил фигурки в сумку, неловко поклонился, надел фуражку и, ссутулившись, повернул к двери.

— Минуточку, сеньор Баррехо, — неожиданно окликнул его наркобарон.

Баррехо обернулся, сердце забилось в надежде, что Гроуб только играл с ним, стараясь сбить цену. Но вопреки его ожиданиям бельгиец сказал:

— Позвольте теперь и мне предложить вам кое-что ценное. Я не испытываю интереса к вашим реликвиям и сообщу вам информацию бесплатно — пока. Надеюсь, вы не забудете об этом и в случае необходимости сможете отплатить мне добром.

— Что это, эччеленца?

Бельгиец вынул из мундштука окурок, достал из кармана костюма темно-коричневую коробочку и вставил новую сигарету. Он зажег ее, но пока не ответил на вопрос, курить не стал:

— Благодаря своим международным связям я узнал, что в Кинтана-Роо собирается тайно проникнуть команда военных из Соединенных Штатов. У них имеется диверсионное задание. Коммандос намерены найти тайник с оружием или целую военную базу глубоко в джунглях. Возможно, вы уже знаете об этом? Может, это имеет отношение к партизанской революционной группе, известной под названием «Либерасьон Кинтана-Роо»? — Он тонко усмехнулся. — Поскольку вы являетесь шефом полиции в ваших краях, я думаю, что вам будет интересно узнать об этом.

Баррехо похолодел, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Кусок льда в желудке не давал ему вздохнуть, в то время как по венам пробежала горячая вспышка гнева.

— Американские военные едут сюда, тайно? Как они смеют! И под каким предлогом?

— Полагаю, они проникнут через границу с Белизом. Если постараетесь, думаю, сумеете раздобыть более подробную информацию.

— Благодарю вас, — сказал ошеломленный Баррехо. — Благодарю вас, эччеленца.

С сумкой в руках, в которой лежали уже забытые фигурки, Баррехо спотыкаясь побрел за охранником.

Сиюминутная проблема изыскания денег отошла на задний план, он думал только о том, что обнаружили американцы, и к чему подбираются, и не нависла ли угроза над планами борьбы за независимость штата.

Руины Кситаклана

Воскресенье, 20:17

Спустя несколько часов после землетрясения земля снова вернулась к состоянию относительного спокойствия.

Отвратительное зловоние сероводородных паров уступило место душному дыханию джунглей, аромату цветов, острому пряному запаху гниющей листвы.

Они сидели у костра из смолистых веток, когда подошел улыбающийся Агилар с болтающейся на плече сумкой.

— Вместо ваших американских консервов я раздобыл еду из джунглей.

Он порылся в сумке и извлек полные пригоршни круглых, как луковицы, серо-зеленых пятнистых грибов Потом стряхнул с одежды волокна мха и смахнул лесной мусор со шляпы.

— Для начала мы пожарим грибы, очень вкусные, а у них вкус, как у лесных орехов.

Малдер облизнулся, но Скалли глядела с опаской.

— А они точно съедобные?

Агилар утвердительно затряс головой:

— Это местный деликатес, он использовался во многих традиционных блюдах майя.

Рубикон взял один гриб, поднес к огню, прищурился и нацепил на нос очки.

— Да, когда-то мне приходилось их есть. Очень вкусные.

Он насадил гриб на ветку и стал обжаривать в пламени со всех сторон.

— Хорошо еще, что он не принес нам личинок жуков, — сказал Малдер, отмахиваясь от назойливых москитов.

— Ах да, жуки! — воскликнул Агилар, хлопнув себя по бедрам. — Я могу найти жуков, есть очень много съедобных и вкусных видов. Или, если хотите устроить настоящий пир, могу застрелить обезьяну.

— Спасибо, не надо, — поспешила отказаться Скалли.

— Немного отличается от вчерашнего ужина, — сказал Малдер.

Их окружала гнетущая тишина. Потрескивающий костер был маленьким островком тепла и света на обширной площади Кситаклана В других обстоятельствах Малдер предложил бы спеть хором «Плыви, моя лодка, плыви», но не здесь и не сейчас.

Вокруг бесшумно сновали летучие мыши, хватая на лету насекомых и издавая едва уловимый для человеческого уха писк. Большие ночные мотыльки чертили в воздухе изящные, бледно вспыхивающие в темноте спирали. В зарослях кустарника, окружающих площадь, порою сверкали глаза хищников, отражающие огонь костра.

Скалли сняла с ветки дымящийся гриб, внимательно осмотрела его и положила в рот. Медленно прожевывая, чтобы хорошенько ощутить вкус, она закрыла глаза, как вдруг, у самого ее лица, летучая мышь схватила крупного мотылька и мгновенно исчезла в ночной темноте. Скалли запоздало вздрогнула от неожиданности.

Малдер вспомнил об индейцах, убежавших при первых признаках землетрясения и до сих пор не решавшихся подойти ближе к руинам, но когда он заговорил об этом, Агилар презрительно фыркнул:

— Все они суеверные трусы. Их уважение старой религии перевешивает здравый смысл. Они убеждены в том, что здесь все еще обитают призраки их предков, ублажавших богов жертвами, не говоря уже о тенях самих древних богов.

Рубикон пристально вглядывался в темноту, слушая жужжание насекомых, выкрики ночных птиц, крадущиеся шаги хищников. На его худом лице застыло выражение сосредоточенности. Малдер понимал, что старый археолог думает о своей дочери, затерянной и одинокой в глухих