Владимир Бойков - Затерянные в Чарусах Страница 33

— Нехорошо, мать, к чужим мужикам приставать.

Пелагия посмотрела на него. Насмешливо хихикнула.

— Ой, ли? Тут чужих нету. Будет тебе чваниться. Хочешь, ночью приду. Или не понравилось?

— Что?! — не понял Валерий. — Да иди ты куда идешь…

— Совсем глупый, — опять хихикнула Пелагия и легкой девичьей походкой поспешила дальше.

Стоило заглянуть к Николаю. При отсутствии своей странной сожительницы он становился разговорчивым. Заодно не мешало расспросить его насчет костей. Когда многие врут об одном и том же, возникают противоречия, из которых можно извлечь истину. Это из детективов, но это правильно.

Николай сидел за столом. Он не повернул головы на приветствие, лишь что-то невнятно буркнул.

«Расценим это как приглашение», — решил Валерий, прошел в комнату и уселся напротив.

Бывший водитель вездехода колупал в носу. Вернее рвал из ноздрей волосы. По всей столешнице валялись эти короткие кривые волоски.

«Не замечал, что у него такие заросшие ноздри», — подумал гость брезгливо.

Хозяин отвлекся от своего занятия, посмотрел недружелюбно. Вроде как раздумывал: выгнать немедленно или подождать. Победило любопытство. Николай криво ухмыльнулся, глянул на стол, удивился, покачал головой и дунул. Волоски закружились как снежинки. Они долго не хотели падать и лишь через некоторое время куда-то исчезли.

Валерий потряс головой.

— Пообедаем? — предложил Николай. — Вдвоем. Как мужик с мужиком. — Усмешка так и не сползла с его лица.

— А Пелагия?

— Она к Прошке пошла. Что-то у него кудесы не проходят. Полечит она его.

— Я мясо не буду.

— Почему ж?

— Боюсь, рыбака того кушаете. У Прошки рука варилась. А у тебя что. Ребрышки?

Николай сморщился. Прикрыл глаза, будто с досады, потом посмотрел на Валерия. Пристально посмотрел…

— Капри-и-изный, — протянул недоброжелательно. — Нет у нас мяса сегодня. Вчера доели. Козленок то был. Пелагия уже и кости выбросила. Ты ж сам видел…

— Как видел?

— Да в кустах прятался… Ладно-ладно, неси вон корчагу с шестка. Щи там. Постные. Как раз по тебе.

Стали ужинать. Николай ел нехотя, что-то все время в своей тарелке отпихивал, хлеба почти не кусал. Потом ни с того ни с сего поперхнулся. Крошки полетели на стол. Он схватился за рот. Его губы и щеки ходили ходуном, как будто там что-то билось и пыталось вылезти. Николай изо всех сил сжимал челюсти, но вдруг из его рта, сквозь губы прорвался какой-то бурый отросток. Он стал биться по щекам, подбородку и все тянулся и тянулся дальше. Николай прихватил его зубами. Закапала кровь. Отросток еще раз дернулся и, выскользнув изо рта, шлепнулся в тарелку. Извиваясь как змея, он проплыл по поверхности щей и скрылся в глубине. Черная кровь все капала из раскрытого рта Николая. Он сплюнул ее на пол, вытер губы тыльной стороной ладони и, как ни в чем ни бывало, продолжил хлебать щи ложкой.

— Не лезь, — ворчал он, отпихивая кого-то невидимого в тарелке.

Валерий оцепенев наблюдал за происходящим.

— Тебе нужен магнит, — неожиданно сказал Николай.

— Зачем?

— Чтобы сделать компас.

Гость оторопело кивнул.

— Запомни это. А его не бойся. — Хозяин ткнул ложкой в щи. — Это пияв. Он у меня во рту живет. Кровь дурную отсасывает, да зубы чистит. Поплавать ему видишь ли захотелось…

Валерий встал и, пятясь спиной к двери, пробормотал:

— Пойду я.

— Иди, — кивнул Николай. — Но помни: тебе нужен компас.

24.

Дом Ивана за время отсутствия своего нового хозяина сильно выстыл.

Вязанка хвороста радостно затрещала в печи, тепло пошло в горницу, дым устремился в небо. Но не прошло и десяти минут, как без стука и приглашения на пороге возник Николай. Молча поманил Валерия пальцем. Очень не хотелось так сразу подчиняться этому нехитрому жесту, но пришлось. Уж больно ответственным и серьезным было у визитера лицо. Вышли на улицу. Валерий уже догадался о причине вторжения, и действительно: Николай выразительно ткнул пальцем в сторону дыма, потоком струившегося в небо, потом, так ничего и не сказав, ни грубого, ни обвинительного, вернулся в дом, вошел в горницу и жахнул в печь целое ведро воды, которое подхватил, проходя через сени. После чего, уже не совсем без эмоций, как папаша на шалопая, глянул на Валерия укоризненно и пошел к двери.

— Бдите? — то ли спросил, то ли утвердил Валерий.

Он прилег, накрылся шкурами, чтобы не мерзнуть. Почему-то с запозданием явилось волнение. Он снова ощутил свою жалкость и слабость перед силами «местного правопорядка». Не стоило так глупо нарываться, но он просто забыл об этом дурацком правиле. И то, что Николай не кричал, не топал ногами и не брызгал слюной, не утешило, а скорее насторожило. Это говорило о реальной силе, потому что психуют и злятся тогда, когда в чем-то не уверены, когда сами боятся или не верят в свою правоту.

Странное общество. Самодостаточное и жизнестойкое, несмотря на невероятные трудности выживания. Но не гармоничное. С клубком загадочных противоречий и тайн. Почему так упорно местные не хотят отпускать никого из этой болотной ловушки? Дело здесь не только в стремлении пополнить деревню новыми жителями за счет заблудившихся в болотах людей. Нет, все не так просто. Казалось бы каждый здесь только выиграл бы, довестись наладиться контакту с внешним миром. Инструменты, стекло, да сколько всего… если для них пластиковая бутылка — чудо. Но они и слышать не хотят ни о каких контактах. Они боятся их, предостерегают и даже запугивают, как Сом. И Василий, стоило заговорить с ним на эту тему, сразу дал уверенный ответ: уйти отсюда невозможно. Но почему? Какая сила порождает эту замкнутость пространства? Или это всего лишь мистический психоз? Гипноз? Одержимость? В чем его первопричина? В болотных газах? Наркотическом дурмане багульника? Утешительная точка зрения, высказанная профессором. Вот только не все в ней вписывается в реальность. Например, местная религия. Та еще загадка, особенно если учесть, как ортодоксально всегда любое верование, как трудно в нем что-либо изменить. Но в этой деревне с верой в Бога творится что-то неладное. Никто, можно сказать, не молится, в домах вместо икон — что попало. Стеб какой-то. Причем дурацкий и глумливый. Даже большевики до такого не додумались. То есть вешали портреты своих вождей, но все-таки на стены, а не в божницы…

Пригревшись под шкурами, Валерий вздремнул. Ненадолго, но сладко. В легком полусне привиделась Лида. Они от кого-то убегали, прятались в кустах, высокой траве и неожиданно оказались в бане. Стояли тихо, прислушивались и только робко трогали друг друга. Потом разделись. Лида, с игривой грацией кошки, прижалась к нему, но когда они уже вот-вот готовы были совокупиться, что-то насторожило ее, она резво отстранилась. И пропала. Зато откуда-то из темноты возникла Пелагия. Злорадно ухмыляясь, она показывала ему две фиги. Вертела ими у самого лица и радостно хихикала.