Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид] Страница 33

Например, сострадание.

Или любовь.

Этого слова никогда не было в его лексиконе. Он не мог себе представить, что чувствует тот, кто любит.

Ради любви Тейлон готов был отдать свою жизнь, лишь бы жила Саншайн. Ради любви Саншайн отдала в обмен на свободу Тейлона свою душу.

Но Зареку были знакомы лишь гнев, ярость, ненависть. Единственные чувства, которые согревали его и давали силы жить дальше.

— Ненавидеть — значит жить. Почему ты живешь одна среди леса?

Она пожала плечами:

— Мне нравится быть одной. Родные часто меня навещают, но жить я предпочитаю в одиночестве.

— Почему?

— Потому что терпеть не могу, когда со мной обращаются как с ребенком. Мама и сестры ведут себя так, словно я беспомощна, — все делают за меня.

И Астрид умолкла, ожидая ответа.

Но Зарек молчал.

— Не хочешь ли принять ванну? — спросила она, немного выждав.

— Тебе не нравится, что я грязный?

Она покачала головой:

— Да нет. Это тебе решать.

Зарек не привык заботиться о чистоте тела. В бытность рабом ему не так часто выпадала возможность помыться, да и тогда он предпочитал ходить грязным, чтобы никто не приближался к нему иначе, как по необходимости.

И потом, став Темным Охотником, — даже до изгнания — он оставался одинок. Мыться просто не было смысла. А на Аляске это еще и требовало большого труда.

Только после основания Фэрбенкса Зарек завел у себя в хижине большое корыто и мылся перед тем, как ехать в город. Не чаще.

В свое короткое пребывание в Нью-Орлеане он впервые познакомился с такой роскошью, как душ с горячей и холодной водой, под струями которого можно стоять сколько захочешь.

Если бы Астрид потребовала, чтобы он помылся, он бы послал ее ко всем чертям. Но она предоставила ему выбирать, и он отправился в ванную.

— Полотенца в коридоре, в стенном шкафу.

Зарек остановился у шкафа, встроенного в стену возле двери в ванную, распахнул дверцы. Как и все в этом доме, шкаф сиял чистотой и порядком. Все полотенца были аккуратно сложены, и даже цвет их соответствовал цветовой гамме дома.

Он вытащил большое зеленое полотенце и скрылся в ванной.

Услышав шум воды, Астрид наконец позволила себе вздохнуть свободно.

Странно, но, пока Саша не обратил ее внимания на нечистоплотность Зарека, она и не замечала, что тот не моется. От него не пахло, а руки он мыл очень часто, и естественно было предположить, что и все остальное у него тоже чистое.

Вернувшись на кухню, она обнаружила, что Саша доедает оладьи, приготовленные для гостя.

— Чем это ты здесь занят?

«Он же не захотел есть! А оладьи остывают!»

«Саша!..»

«Что? Предпочитаешь разбрасываться едой?»

Укоризненно покачав головой, Астрид положила Зареку новую порцию. Быть может, после ванны он чуть-чуть оттает?

Но ее надежды были напрасны: из ванной Зарек вышел еще мрачнее обычного. Молча, угрюмо он поглощал завтрак.

«Омерзительно! — не умолкал Саша. — Жрет, как свинья! Тебе повезло, что ты его не видишь!»

«Саша, перестань его критиковать!»

«Черта с два! Вилкой он орудует, как лопатой, а нож вообще в руки не берет — так целиком и глотает!»

Но Астрид не могла возмущаться невоспитанностью Зарека — слишком хорошо она помнила его сны. В самом деле, ему негде было научиться хорошим манерам, ведь еду ему бросали в угол, как зверю. И что это была за еда? Гниль и объедки.

В смертной жизни Зарек всегда ходил голодным… И вдруг ей пришла новая мысль: ведь, став Темным Охотником, он тоже постоянно голодал!

В отличие от других Охотников, у Зарека не было Оруженосца, который бы заботился о нем и доставлял ему пищу в дневное время. Еду Зарек должен был добывать себе сам. А в диких лесах Аляски, особенно зимой, рацион его неизбежно был очень скуден.

От этой мысли к горлу ее подступила тошнота. Если бы Зарек был смертным, без сомнения, он умер бы от голода.

Темные Охотники от недоедания не умирают, но страдают от него так же, как люди.

Она поставила перед ним еще одну тарелку оладьев.

— Что это? — спросил он.

— На случай, если ты не наелся.

Зарек промолчал: но Астрид слышала, как он пододвинул тарелку к себе и открыл новую банку кленового сиропа.

«Опять он поливает их сиропом, словно суп себе готовит! — простонал Саша. — Я больше не могу! Если понадоблюсь, я у себя в логове!»

Астрид молча прислушивалась к тому, как ест Зарек. Хотела бы она сейчас его увидеть!

«Поверь, это зрелище не для дам!» — предупредил ее Саша.

Однако Астрид полагала, что он преувеличивает. Она прекрасно знала характер волка: будь Зарек непогрешим, Саша все равно найдет, к чему придраться!

Закончив есть, Зарек поднялся из-за стола и вымыл тарелку.

Нет, он не свинья. Просто одинокий, ожесточенный человек. Человек, незнакомый с правилами общежития, потому что ему никогда не приходилось жить в мире с другими. Люди всегда поворачивались к нему спиной. Теперь она понимала, что разглядел в нем Ашерон, и ее уважение к атлантийцу, способному проникнуть в глубину человеческого сердца и заметить то, чего не видят другие, возросло многократно.

Но что же делать ей самой? Как спасти Зарека от разгневанной богини?

Она должна найти причину для его оправдания, или Артемида его убьет.

Послышался треск бумаги — Зарек отрывал бумажное полотенце.

— Я слушала новости, — сказала Астрид. — Метель не утихает, и неизвестно, когда она закончится. Говорят, такой снежной бури не бывало уже несколько столетий.

Зарек устало вздохнул.

— Сегодня вечером я уйду.

— Ты не можешь уйти!

— У меня нет выбора.

— Выбор есть всегда!

— Ошибаешься, принцесса. Выбирать могут люди с деньгами и со связями. Все остальные просто крутятся, стараясь выжить. — Он прошел мимо нее. — Я должен уйти.

Астрид застыла на месте, всерьез испуганная его намерением. Он Темный Охотник, а значит, действительно может уйти. В отличие от смертного, метель не причинит ему вреда. Он не может замерзнуть насмерть. Зарек, конечно, продрогнет до костей, но к холоду он привык.

Что же делать?

Если пойти за ним, — он очень быстро догадается, что она тоже бессмертна.

На секунду она подумала о том, чтобы призвать на помощь сестер, но тут же отбросила эту мысль. Стоит попросить у них помощи, и они будут напоминать ей об этом целую вечность! Ну нет! Она не ребенок и со своей работой справится сама!

Но как удержать его здесь, когда он твердо вознамерился уйти?

Повернувшись к двери, она наткнулась рукой на какую-то склянку, стоящую на столе. Подняла ее к лицу, понюхала. Приправа. Склянка напомнила о зельях, которые принес ей М'Адок.