Стивен Кинг - Бессонница Страница 34

Обе версии истории были слишком неопределенными и совершенно не походили друг на друга, так что у Ральфа были все основания предположить, что речь шла всего лишь о нескольких слишком рьяных товарищах, которых арестовали за нарушение границы территориальной собственности больницы или за что-нибудь в этом духе. В любом городе случаются подобные инциденты, но в таком маленьком городке, как Дерри, эти истории обрастают подробностями, как снежные комья, так что уже невозможно понять, где там правда, а где вольные добавления.

И все-таки Ральф не мог избавиться от ощущения, что на этот раз все гораздо серьезнее, потому что в обеих версиях фигурировал Эд Дипно, а Эд был не просто противником абортов. Этот человек выдрал своей жене клок волос вместе с кожей, выбил ей два зуба и сломал челюсть только из-за того, что она подписала петицию, в которой упоминался Женский центр – всего лишь упоминался. Этот парень искренне убежден, что какой-то Кровавый Царь – кстати, очень даже неплохое имя для какого-нибудь борца, мимоходом подумал Ральф – окопался в Дерри, а его подданные вывозят убитых детей из города в грузовиках (ну и иногда – на пикапах с бочками, на которых написано УДОБРЕНИЯ). Нет, если уж Эд был там, то вряд ли все обошлось случайным ушибом чьей-нибудь головы о плакат с пламенными воззваниями.

– Пойдемте ко мне, – вдруг предложила Луиза. – Я позвоню Симоне Кастонгвай. Ее племянница сегодня работает в приемной в Женском центре. Если кто-нибудь в этом городе знает точно, что случилось сегодня утром у центра, так это Симона. Я уверена, что она уже позвонила Барбаре.

– Вообще-то я собирался в супермаркет, – сказал Ральф. Разумеется, это была ложь, но ложь, близкая к правде: супермаркет располагался рядом с аптекой, в соседнем доме. – Давай я зайду к тебе на обратном пути.

– Хорошо, – улыбнулась ему Луиза. – Мы будем ждать тебя минут через пятнадцать, да, Билл?

– Ага. – Макговерн неожиданно сгреб Луизу в охапку. Он стоял довольно далеко, но все-таки умудрился схватить ее и приподнять над землей. – А эти пятнадцать минут ты будешь только моей. О, как быстро они пролетят, эти божественные минуты!

Несколько женщин с детьми в колясках (мамаши-сплетницы, мысленно окрестил их Ральф) внимательно наблюдали за ними, в частности – за Луизой, которая, когда волновалась, становилась очень помпезной и шумной. Когда Макговерн поставил Луизу на землю, глядя на нее с фальшивой страстью плохого актера в конце какой-нибудь душераздирающей сцены, одна из мамаш что-то сказала другой, и они обе рассмеялись. Это был резкий, недобрый смех, похожий на скрип мела по доске или на звук падающих в раковину вилок. Посмотри-ка на этих смешных стариков, говорил этот смех. Посмотри на этих смешных стариков, которые делают вид, что они снова молодые.

– Прекрати, Билл! Отпусти меня! – Луиза покраснела. И наверное, вовсе не из-за привычных штучек Билла. Скорее всего она тоже услышала этот смех. Макговерн тоже его слышал, но он наверняка решил, что они смеются вместе с ним, а не над ним. Иногда, устало подумал Ральф, повышенный эгоцентризм служит хорошей защитой.

Билл отпустил ее, потом снял шляпу и театрально раскланялся. Луиза не обратила на него внимания – сейчас ее больше тревожило, не вылезла ли ее блузка из-под пояса юбки. Краска уже отхлынула от ее лица, и только теперь Ральф заметил, что она была очень бледная и вообще не очень хорошо выглядела. Он очень надеялся, что с ней все в порядке и она не болеет.

– Приходи, если сможешь, – тихо сказала она Ральфу.

– Я приду, Луиза.

Макговерн приобнял ее за талию – на этот раз нежно и по-приятельски, – и они пошли вверх по улице. Глядя им вслед, Ральф вдруг почувствовал, что уже видел это. Dеjа vu. Да, он уже это видел. Где-то в другом месте. Или в другой жизни. И только потом, когда Макговерн опустил руку, разрушив иллюзию, Ральф понял: он видел не Билла с Луизой, а Фреда Астера с Джинджер Роджерс. Фред вел темноволосую и достаточно пышную Джинджер в маленький кинотеатр, где они собирались потанцевать под музыку Джерома Керна или, может быть, Ирвинга Берлина.

Странно это, подумал он, направляясь в сторону маленького бульвара на середине Холма. Это очень странно, Ральф. Билл Макговерн и Луиза Чесс так же похожи на Фреда с Джинджер, как…

– Ральф, – вдруг крикнула Луиза, и он обернулся. Луиза с Биллом отошли уже достаточно далеко. Машины сновали туда-сюда по Элизабет-стрит, загораживая Ральфу панораму.

– Что? – крикнул он в ответ.

– Ты выглядишь гораздо лучше. Посвежевший такой, отдохнувший! Ты что, наконец начал нормально спать?

– Ага. – А про себя он подумал: «Еще одна маленькая ложь, и все по той же благой причине».

– Я же тебе говорила, что тебе станет лучше, когда переменится время года? Ладно, скоро увидимся!

Луиза помахала ему рукой, и Ральф с изумлением увидел яркие синие диагональные линии, которые исходили от ее пальцев и постепенно растворялись в воздухе. Они были похожи на следы от реактивного самолета на небе.

Какого хрена?!

Он крепко зажмурился и снова открыл глаза. Ничего. Просто Билл и Луиза идут по улице к дому Луизы, повернувшись к нему спиной. Никаких ярких линий в воздухе, ничего даже похожего…

Ральф опустил глаза и увидел, что Билл и Луиза оставляли за собой следы на асфальтовом тротуаре – следы, которые выглядели точь-в-точь как отпечатки ног в старом обучающем курсе танцев Артура Мюррея, который можно было заказать по почте. У Луизы следы были серыми. Следы у Макговерна – по размеру больше, чем у Луизы, но все равно странно маленькие и узкие – были темно-оливковыми. Они мерцали на тротуаре, и Ральф, застывший с отвисшей челюстью в дальнем конце Элизабет-стрит, вдруг понял, что видит маленькие сгустки цветного дыма, которые поднимались от следов. Или, может быть, это был пар.

Мимо проехал городской автобус маршрута на Старый Мыс, на мгновение закрыв обзор, а когда он проехал, следы исчезли. На тротуаре не было ничего, кроме надписи мелком в большом розовом сердце: СЭМ+ДЭНИ = ЛЮБОВЬ НАВСЕГДА.

Следы не исчезли, Ральф; их там и не было. Ты ведь знаешь, что не было, правильно?

Да, он это знал. Мысль о том, что Билл и Луиза выглядят, как Джинджер и Фред, крепко завязла у него в голове и расцвела там пышным цветом, превратившись в навязчивую галлюцинацию. Вот ему и показалось, что он видит следы – отпечатки ног, как в руководстве по танцам Артура Мюррея. Странная, конечно, логика, но зато хоть какое-то объяснение. Но ему все равно было страшно. Сердце бешено колотилось в груди, а когда он на мгновение закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и успокоиться, ему снова привиделись эти синие линии, которые исходили от пальцев Луизы и были похожи на следы реактивного самолета на ясном небе.