Роман Канушкин - Страх (Сборник) Страница 35

– Не до баловства мне, юноша! – отрезал Карифа, а потом быстро захлопал глазами: браслет манил его. Карифа сложил свои маленькие ручки на животе и вдруг мечтательно произнес:

– Откуда у тебя такая диковинная вещь?

Это удивительно, но браслет порой так очаровывал Карифу, что даже перебивал жар торговой лихорадки. Вначале, еще на волоке, он просто оценил искусную работу и диковинное плетение. Но по мере продвижения к Итилю что-то происходило с браслетом. Он сиял все ярче, играя невиданными тайнами, и манил все больше. Словно что-то вот-вот должно было свершиться с золотым украшением и его обладателем, словно Карифа мог получить в руки такую тайну и шагнуть за… Он не знал куда. Вот только ему стало казаться, что и Авось теперь выглядит по-другому. Иногда Карифа обнаруживал, что видит перед собой не оборванного мальчишку, что пришел к нему наниматься на волоке, а красивого благородного мужа, который вполне мог служить в варяжской дружине. А браслет манил все больше, но вроде бы на парня никак не воздействовал. Однако ж он отказался его продавать!

Браслет манил, манил…

– Сказал же! – вывел Карифу из подступающего транса голос Авося. – Подарок одного варяжского конунга.

«Он врет, – кисло подумал Карифа. – Врет! Но зачем?»

– А что же князь выгнал тебя, – проговорил купец, облизывая внезапно пересохшие губы, – а такой роскошный дар оставил?

– Я отпросился, говорил же! – Авосю пришлось чуть попятиться, потому что Карифа, сам того не замечая, поднял руку, потянувшись к браслету. Авося то удивляла, то забавляла зачарованность Карифы его украшением. – Хочу в Олегову дружину. И купец, князья не забирают своих даров.

«Вот опять говорит, как благородный», – еще более скисая, подумал Карифа.

– Продай, а? – неожиданно жалобным голосом попросил он.

– Нет.

– Ну продай…

И вот тогда произошло нечто, что испугало Карифу и заставило его всерьез усомниться в своем умственном состоянии. Купцу показалось, что Авось горделиво выпрямился и произнес неожиданно глубоким и словно не своим голосом:

– Карифа, продай мне свое сердце!

Но еще более диковинным и страшным было видение, сопутствующее этим словам. Карифа совершенно отчетливо увидел, как браслет пошевелился, нити его переплелись в другой рисунок, а замочек из неведомого драгоценного камня, перехватывающий плетение, показался крохотной, но будто живой волчьей головой.

– А-а? – пискнул Карифа и отшатнулся от юноши.

– Не продам, говорю, – повторно пояснил Авось, и это вывело купца из пелены наваждения. – Это мой оберег. Вот. А что это ты такой бледный?

– Нет-нет, ничего, – пролепетал Карифа. – Просто перегрелся на солнце. – Он потрогал свою курчавую голову. – Жара.

И купец заспешил в тень.

Слуги всегда стараются предвосхитить желания своего хозяина. По крайней мере, в том, что произошло дальше, вины Карифы не было. Или почти не было.

Однако ж подпоить Авося оказалось очень просто.

– Я и не такие вина пивал! – хвастался захмелевший юноша.

– Да-да, на пирах княжеской гридни, – говорил булгарин Рагежа, вроде как личный помощник купца, подливая Авосю еще и прекрасно видя, что юноша пьет, скорее всего, первый раз в жизни. Да и кто поднесет оборванцу столь ценный напиток? В отличие от Карифы Рагежа совершенно не был очарован магией Авосева браслета и, честно говоря, не очень понимал, чего столько цацкаются с его обладателем.

– А меду-то испробовал!

– Когда ходил на древлян, – поддакивал Рагежа. – Ты рассказывал.

На ночь, чтобы не сесть на мель, решили остановиться. Лодки вытащили носами на берег. Купцам разложили шатры, нанятые должны были спать в лодках. Авося даже не насторожило, что ему позволили до утра не дежурить, хотя охрану выставили.

– А расскажи, как вы с дружиной обложили черного зверя, – попросил Рагежа, а чарка Авося опять наполнилась до краев. – Вражью волчицу.

– О, огромна была, падлюка! – важно начал Авось, но язык его стал заплетаться. – Она – враг рода человеческого! Мать всего зла!

– О-о! Да никак?! – поразился сидящий по другую сторону Авося постоянно хихикающий человек с широкими и гнилыми зубами.

– Да! – подтвердил Авось. – Загнали в самые гиблые болота. – Он совершил жест, как будто сворачивал курице голову. – Во!

– А она вроде как князя сглотнула, – подсказал кто-то.

– А ты почем знаешь? – глубокомысленно удивился Авось. – Тебя ж там не было… – Потом он махнул рукой на собственную подозрительность. – А мы ей чрево рассекли, и оттудова князь выпрыгнул.

– О-о! – снова удивился гнилозубый сосед и опять захихикал.

– Как есть живой и невредимый. Тока моложе да краше стал.

– За Авося! – воскликнул Рагежа.

Все подхватили. Юноша осушил свою чарку до дна, потом обернулся к хихикающему соседу, не узнал его и спросил:

– Ты кто?

Сосед перестал хихикать.

– Петуня, – с легкой обидой напомнил он.

Авось кивнул, видимо соглашаясь, что тот – Петуня, и доверительно поведал:

– Я все равно на ней женюсь!

– На вражьей волчице? – искренне изумился Петуня, и все присутствующие дружно заржали.

Авось тупо уставился на соседа, потом постучал себя ладонью по лбу:

– Дурак ты, а не Петуня. Это ж каким надо быть тупым.

Все снова захохотали. Авось с сомнением посмотрел на соседа, обвел взглядом собутыльников и заботливо попросил Рагежу:

– Этому больше не наливать.

– Понял, – расчетливо улыбнулся Рагежа и наполнил чарку Авося. Но теперь всего до половины – нечего добру пропадать.

– Да была там одна, на волоке, – пояснил кто-то об избраннице Авося.

– А, рабыня волхва, что ли? – спросил другой.

– Богатырь Авось, – кивнул Рагежа, насмешливо глядя на юношу. Рагежа знал обо всем, что происходило на волоке, сам когда-то таким же способом втерся в доверие к Карифе. И с тех пор об этом не жалел.

Авось попытался протестующе подняться, но ноги не держали его более.

– Дурачье! Глаза ваши смотрят, да не видят. Она дочь князя!

– О-о! – Волна притворного восхищения прокатилась над столом. – За невесту! За князя Авося!

Авось махнул на них рукой, но рассмеялся и все же решил выпить со всеми. С трудом не промахнулся мимо рта, расплескав вино по дороге. И вдруг глаза его остекленели, словно пронзило насквозь какое-то страшное воспоминание.

– Злая Баба, – ошарашенно прошептал он, то ли погружаясь в пьяный бред, то ли вправду шатаясь по темным задворкам своей памяти. – Это она дала мне браслет…