Дмитрий Ахметшин - Ева и головы Страница 35

— Нет, так не годится. Целый день сидеть, ожидая, пока кто-то снизойдёт до тебя и наберётся смелости подойти к такому уроду, чтобы спросить, что значат те закорючки?

Ева и сама понимала, что собирается сделать неправильную вещь. Но досада, как волна от рухнувшего в озеро камня, уже перехлёстывала через берег и катилась к устам. Эдгар уставился на неё острыми, как иголки, глазами. Девочка не стала ждать, когда машина в плоской голове произведёт какие-то слова, а вскочила и, выплюнув под ноги сливовую косточку, заорала:

— Только сегодня! В вашем городе странствующий ци-рюль-ник-ко-сто-прав! Подстрижёт волосы! Вправит кости за бесценок и возьмёт за это только немного еды… если можно, немного еды. А если вы вдруг потеряли свою косточку, он выправит вам новую, из дорожного посоха, из детской игрушки, из черенка лопаты…

Здесь Эдгар дотянулся до девочки и схватил её за голень. Притянул к себе, перехватил другой рукой за горло, заставив замолчать.

— Не нужно.

Ева почувствовала, что он весь трясётся.

— Почему? — девочка дёрнулась, пытаясь вырваться, но это было равносильно тому, как если бы из Эдгарова кулака попыталась освободиться муха. — Многие торговцы расхваливают свой товар. Женщины вон там, на углу, не знаю, что они продают, но у них тоже рот всё время открыт. Всё время! Так почему ты молчишь?

— Помнишь, что я тебе говорил? Мы должны быть незаметными, как тени. Так, чтобы только нужный человек меня увидел и подошёл. Если во всём городе отыщется один-единственный человек, нужный человек, этого будет достаточно.

На первый взгляд потуги Евы не смогли сколь-нибудь поколебать человеческий поток, что тёк перед ними разом в обе стороны. Однако теперь они заметили, что в постоянно движущемся, меняющем очертания человеческом мире появилась одна неподвижная фигура. Тени, которые солнце рисовало с прохожих, все вместе были похожи на копошащихся в муравейнике муравьёв, а от этого человека тень напоминала врытый в землю позорный столб. Увидев, что добился внимания, он подошёл, нагнулся, обдав странным сочетанием запахов мёда и чеснока:

— Я знаю одного господина, которому понадобятся ваши услуги.

Выглядел незнакомец как обыкновенный вассал, но вассал высокого сюзерена. Цепкие глаза девочки сразу заметили блестящую, отполированную многочисленными прикосновениями рукоятку кинжала на поясе в деревянных ножнах. Рядом потёртый кошель, а ещё блестящая, очень красивая пряжка в виде бараньих рогов. И блестящие носки сапог. Кожа на голенищах потрескавшаяся, кое-где уже залатанная, но эти носки… ах, эти носки! И камзол…

Эдгар не обращал внимания на такие мелочи. Он видел перед собой среднего возраста господина с забранными в хвост волосами, с короткой, но достаточно неопрятной бородой. Внимание сразу и надолго приковывал чуть крючковатый, большой нос — его обладатель мог бы быть злодеем, но в общем и целом этот человек выглядел достаточно миролюбивым… настолько, насколько миролюбивым может выглядеть высокородный. Нос был поистине выдающимся, как жест, как символ, его можно было сравнить с гербом, разве что, исполненным по живому материалу самым искусным в мире скульптором. На щеках отслаивалась кожа — следствие какой-то болезни. Лоб тёмный от пота — день сегодня выдался необычайно душным. Вокруг ноздрей следы раздражения. Может, его господин не такой уж и богатый, но за выправкой слуг следит строго. Или же этот человек сам горд быть слугой. Такое встречается нечасто. Истинное ли это достоинство, или воспитанное с малых лет поркой и наказаниями? Скоро станет видно.

На ножнах выгравирован герб, но подробностей Эдгар не разглядел. Это и ни к чему — в гербах знатных семейств он всё равно не разбирался.

— Идёмте за мной, — сказал незнакомец в свою очередь внимательно изучив цирюльника.

— Собирайся, — шепнул Еве Эдгар, но она была уже готова — свернула накидку с едой в куль и судорожно запихивала в себя половину луковицы.

Мужчина терпеливо ждал, пока Господь соизволит тронуться с места, а после провёл их небольшой караван на улицу, где селились зажиточные. На этот раз их пропустили, и «улица малахитовых домов», как прозвала её про себя Ева, развернулась во всей красе. Красивый зелёный мрамор, несомненно, очень дорогой, здесь был заметен на фасаде каждого дома; владельцы как будто пытались перещеголять друг друга количеством и тщательностью отделки. Это была непостижимая для Евы игра, соревнование, сути и правил которого она не понимала. Встречался мрамор и под ногами, будто поросшие травой полянки с разным количеством углов, а иногда и вовсе почти круглые. Дома справа и слева все разной формы, разных, точно грибы, размеров, но во всех, в каждом фасаде, виделось достоинство и роскошь, показанные или скрытые. Кое-где Ева и Эдгар видели трепещущие на ветру флаги с гербами. Полоски, цветы, даже камни, звери, о доброй половине из которых Ева не слышала. Но фантазии ей хватило с лихвой, поэтому почти все звери к тому времени, когда они дошли до нужного дома, обрели свои фантастические названия.

— Смотри вперёд, — велел Эдгар, когда Ева едва не влетела в его лодыжку. Голос великана снова стал самой тонкой струной на арфе.

Дом, возле которого они остановились, не уступал статью соседям, разве что выглядел чуть более потрёпанным. Круглые газоны перед крыльцом, раньше хвастающиеся кустовыми розами, заросли сорняками. Кажется, там, в центре этого противоестественного союза благородных растений с мелкими жёлтыми соцветиями спрятана какая-то тайна. Теперь Эдгару ничего не мешало разглядеть герб, который был выложен камушками на одной из стен прямо под окнами. На чёрном полотне белый крест, каждый из четырёх концов которого заканчивался орлиной лапой с растопыренными когтями. Ева почувствовала, что в животе у неё завелось нехорошее предчувствие — будто съела сегодня на завтрак слизняка. Когти выглядели так, будто рвать и терзать плоть — единственное занятие, которого они достойны, а крест, вступающий в какое-то эпическое противостояние с чудесными зверьми и затейливыми рисунками на соседних гербах, казалось, одним лишь своим видом перечёркивал всю патетику и чувственность тех изящных рисунков.

Он просто был, и от этого факта вся эта крылатая, зубастая, рогатая масса с яркими глазами и хвостами отступала во тьму, из которой когда-то вышла.

В длинной тёмной прихожей сидел единственный привратник, который с натугой стал подниматься, когда дверь начала открываться, и закончил свой манёвр, когда оставшийся неназванным провожатый, Эдгар и девочка были внутри. Широкоплечий, с длинными седыми усами, напоминающими о вождях кочевых племён, что, по слухам, бесчинствуют на востоке, глаза, покрытые сеточкой вен. Эдгар нашёл, что они похожи на глаза старого больного быка, почти сошедшего с ума и готового наброситься на любого, кто приблизится к стаду. Дырявая в нескольких местах кольчуга звякнула, когда он потянулся за топором на длинном древке, прислоненном к стене.