Уильям Ходжсон - Пираты-призраки Страница 36

Когда мы все оказались в освещенном, безопасном помещении, наступила реакция. Несколько мгновений мы стояли молча и только переглядывались, не зная, что случилось. Кто-то что-то спросил, в ответ послышалось недоуменное бормотание нескольких голосов. Нам всем было немного стыдно за наше паническое бегство, поэтому, когда один из матросов, отцепив подвешенный с левого борта фонарь, предложил вернуться и посмотреть, что же там случилось, никто не возразил. Я снял с крюка фонарь правого борта, и мы двинулись к выходу.

Когда мы снова высыпали на палубу, я услышал голоса старпома и второго помощника. По всей вероятности, они спустились с юта, чтобы выяснить, что произошло, однако на палубе было слишком темно, и я не видел, где они стоят.

— Куда, черт побери, вы все провалились? — услышал я крик старшего помощника.

В следующее мгновение, они, должно быть, увидели свет наших фонарей, так как я услышал быстрый стук их башмаков, приближавшийся к нам. В следующее мгновение оба офицера появились на правом борту чуть позади фока. Один тут же налетел на распростертое на палубе нечто и упал (о том, что это был старший помощник, я догадался по взрыву отборных ругательств), но сразу поднялся и, даже не поглядев, обо что споткнулся, бросился к кофель-планке. Второй помощник вбежал в круг света, отбрасываемый нашими фонарями, и остановился как вкопанный, с подозрением оглядывая нас всех по очереди.

Сейчас меня нисколько не удивляет, что и он, и старший помощник повели себя именно так, но в тех обстоятельствах я никак не мог взять в толк, что на них нашло. Особенно поразил меня старпом. Он вдруг выскочил на нас из темноты, трубя как раненый бык и размахивая кофель-нагелем.[91] Я даже решил, что он помешался; при этом я совершенно не учел, что картину, которая открылась его глазам, старпом мог истолковать лишь одним-единственным образом. Только представьте: матросы обеих вахт вдруг выбегают из кубрика посреди ночи, орут и размахивают фонарями. Не следует забывать, что незадолго перед этим на реях кто-то кричал, потом на палубу свалилось что-то тяжелое, после чего тоже хватало беготни и громких воплей. Несомненно, старпом воспринял первый крик как сигнал к мятежу, а наши действия — как попытку захватить корабль.

Первые же его слова подтвердили правильность моей догадки.

— Проломлю голову каждому, кто сделает еще хоть шаг! — прорычал старпом, размахивая кофель-нагелем перед самым моим носом. — Я вам покажу — бунтовать! Что это вы затеяли, а?.. Ну-ка, марш на нос, шелудивые собаки!

Эти последние слова вызвали среди матросов недовольное ворчание, и старпом невольно попятился.

— Ну-ка, погодите, ребята! — крикнул я. — Помолчите немного!

— Мистер Тьюлипсон, — обратился я затем к второму помощнику, который до сих пор не произнес ни слова. — Не знаю, что за бес вселился в мистера старшего помощника, но если он и дальше намерен говорить с нами в таком тоне, дело может кончиться худо для него.

— Ты забываешься, Джессоп! Попридержи язык. Я не позволю тебе говорить так о старшем помощнике, — резко перебил второй. — Доложите, что произошло, а потом отправляйтесь в кубрик — все!

— Мы и собирались, только старпом не дал нам и слова сказать! — возразил я. — Боюсь, сэр, произошло ужасное несчастье. Что-то упало с мачты прямо на Джока и…

Я осекся, потому что откуда-то сверху вновь донесся громкий крик:

— Эй, на помощь! Помогите! Помогите! — отчаянно взывал кто-то. Потом крик перешел в нечленораздельный, пронзительный вопль.

— Боже мой, сэр! — воскликнул я. — Это на фор-бом-брамселе! Кто-то из наших кричит!

— Тихо! — приказал второй помощник. — Послушаем еще!

Мгновение спустя тот же крик раздался снова. На этот раз он звучал прерывисто, словно кричавший задыхался.

— На по… На помощь! Боже! Помогите! Спасите!

— Ну-ка, ребята, давай туда! — внезапно заговорил Стаббинс и первым прыгнул на ванты фок-мачты.

Я последовал за ним, зажав кольцо фонаря в зубах. Пламмер тоже шагнул к вантам, но второй помощник остановил его.

— Останься, — сказал он. — Я сам поднимусь. Троих будет достаточно.

И с этими словами он стал карабкаться по вантам следом за мной.

Мы спешили изо всех сил и вскоре добрались до фор-марса. Мой фонарь освещал только ближайшие снасти, и я не видел, что творилось выше, но Стаббинс, опережавший меня на несколько выбленок,[92] вдруг остановился у салинга[93] и крикнул, задыхаясь от быстрого подъема:

— Вон они!.. Дерутся… Как черти!..

— Что-что? — крикнул снизу второй помощник, так же изрядно запыхавшийся.

Но Стаббинс, похоже, не услышал его, так как ничего не ответил. Мы перебрались через салинг и оказались на вантах брам-стеньги. Здесь ветер свирепствовал с особенной силой — выл и визжал, а над нашими головами трещал и хлопал полуприспущенный парус, но никаких других звуков я не слышал.

Не успел я подумать, что это может означать, как из темноты наверху раздался протяжный, дикий вопль, за которым последовала бессвязная мешанина из яростных проклятий и призывов о помощи.

Под бом-брам-реем Стаббинс остановился и посмотрел на меня.

— Скорее, Джессоп!.. Фонарь!.. — прокричал он, с трудом переводя дыхание. — Иначе здесь… совершится убийство!

Я взял фонарь в руку и протянул ему. Стаббинс наклонился, чтобы взять его у меня, затем поднял фонарь над головой и перебрался на несколько выбленок выше, поравнявшись таким образом с бом-брам-реем. Я же все еще находился немного ниже, поэтому мне были видны лишь отблески света, плясавшие по парусам и снастям, однако кое-что все-таки сумел разглядеть. В первую очередь я посмотрел в наветренную сторону, но на этом плече рея ничего не было. Тогда я посмотрел в подветренную сторону и сразу увидел в разорванном лучами света полумраке две неясные фигуры — по крайней мере, мне показалось, что их было именно две, — сцепившиеся в смертельной схватке.

Секунду спустя Стаббинс, вероятно, поднял фонарь еще выше, и я увидел всю картину более отчетливо. Одним из сражавшихся был матрос второго класса Джекобс; правой рукой он крепко держался за рей, а левой отбивался от кого-то, кто стоял на пертах сразу за ним, ближе к концу рея. Джекобс то пыхтел, то стонал, то разражался яростными проклятьями. Один раз противнику едва не удалось столкнуть его вниз, и Джекобс громко, почти по-женски взвизгнул. В целом мне показалось, что он совсем утратил мужество, и только отчаяние придает ему силы.

Не могу описать, как подействовало на меня это невероятное зрелище. Застыв на месте, я как зачарованный смотрел на дерущихся и ничего не предпринимал, словно не сознавая, что все это происходит в действительности.