Ричард Кнаак - Король серых Страница 36

Не успел он опомниться, как она растаяла в воздухе — очевидно, Серым доставляло удовольствие исчезать таким вот внезапным образом.

В конце концов Джеремия Тодтманн поборол смятение и стал заново прокручивать в памяти весь этот короткий и крайне сумбурный разговор в надежде найти в нем что-то важное, что, возможно, первоначально ускользнуло от его внимания. Томас О’Райан все-таки сталкивался с вороном, и, очевидно, не один раз. Это закончилось тем, что бедняге Томасу — беспечной, если верить Мэрилин, душе — пришлось пожертвовать жизнью, чтобы не дать крылатому дьяволу достичь своей цели. Если бы ворон проник в мир света, он устроил бы там сущий ад.

Но Томас был королем… Правда, это, похоже, не остановило черную птицу. И самому Томасу это нисколько не помогло. Джеремия потянул за ворот рубашки — ему было душно. Из того немногого, что ему удалось выяснить, можно было сделать вывод, что его предшественник был человек не робкого десятка. Могли Джеремия сказать то же самое о себе?

«Я должен либо выбраться отсюда, либо научиться защищаться!» Имя Джеремия Отважный его не устраивало, особенно выбитое на могильной плите. О чем думал О’Райан, выбирая его своим преемником? Что он нашел в каком-то Джеремии Тодтманне, в этом жалком клерке, ровным счетом ничего собой не представляющим?

— Я мог бы, например, предложить этой птахе заложить ее гнездо под выгодный процент, — пробормотал он, желая себя приободрить. Шутка вышла мертвой, как Томас О’Райан.

Пути назад не было. Подтверждением тому служило последнее посещение конторы. Это означало, что он должен найти способ защитить себя. Он должен отомстить за О’Райана, должен стать могущественным королем Серых, защитником своих подданных от крылатого ужаса.

Иначе говоря, он должен стать не тем, кем был до сих пор.

«Но коль скоро я являюсь королем Серых, я должен быть наделен какой-нибудь волшебной властью, не так ли?»

Так обстояло дело в книжках и фильмах, но в жизни все обстояло иначе — современные монархи являлись фигурами скорее декоративными, чем правителями с реальной властью. Одеться он, положим, смог, но имелись ли у него какие-нибудь другие таланты? Джеремия был способен оказаться в любом месте, стоило ему только подумать о нем, однако, как бы ни прельщала его мысль о побеге, он сомневался, что из этого что-то выйдет.

— Похоже, есть только один способ это выяснить.

Насколько спокойнее ему жилось, когда он беспокоился только о том, как бы не опоздать на поезд и не вызвать гнев Моргенстрёма. Вот было время!

Начинать надо с малого, гласила народная мудрость, а, наверное, нигде так слепо не следовали всевозможным пословицам, как в царстве теней. Новоиспеченный монарх попытался припомнить фильмы или книжки, повествующие о королях и волшебниках, надеясь извлечь из них какую-нибудь пользу. У него не то чтобы напрочь отсутствовало воображение, но с годами оно изрядно притупилось, поскольку обращался он к его помощи крайне редко.

«Можно попробовать фокус со световой саблей», — подумал он. Однако световых сабель в этих роскошных апартаментах был явный дефицит, и он решил сосредоточиться на небольшой статуэтке, которая стояла на одном из комодов. Джеремия вытянул вперед руку и мысленно скомандовал, чтобы фигурка приблизилась к нему.

Она отказывалась повиноваться. Он попробовал снова — на сей раз более требовательно.

«Ко мне, черт тебя подери! Речь идет о жизни и смерти!»

Статуэтка оставалась безучастной к его просьбам.

«Прошу тебя!»

Статуэтка не двигалась с места.

Джеремия Тодтманн решил, что с ним все кончено. Если он не в состоянии управлять даже маленькой фигуркой, как он сможет защитить себя от старого пройдохи ворона?

Итак, власть короля оказалась весьма ограниченной. На его вкус, даже слишком ограниченной. Он все больше убеждался, что является всего лишь ширмой. Нет, не то чтобы ширмой — просто не чувствовал он себя настоящим правителем. Его присутствие давало призракам нечто, чего они сами не могли обеспечить. В противном случае он был бы не нужен.

«Томас придавал нам устойчивости», — вспомнил он слова Мэрилин. Не в этом ли был источник его могущества… в том, что он способствовал сохранению устойчивой формы своих подданных?

«Но ведь именно этого добивается и ворон!»

Проклятой птице тоже что-то было от него нужно, однако она не могла просто вырвать это что-то из его бездыханного тела. Было очевидно, что для пернатой твари не составило бы большого труда прикончить его тогда, на улице или в конторе, — чем больше Джеремия думал об этом, тем более убеждался, что это именно так. Мэрилин сказала, что ворон хочет стать настоящим, реальным, но дело, очевидно, было не только в этом. Птица была, хотела… хотела…

Мысли Джеремии путались; у него начинало стучать в висках. Он должен был выбраться из этого места, чтобы увидеть что-то еще, пусть даже и мир, полный призраков, кошмаров и блуждающих в ночи тварей. Возможно, тогда он лучше поймет свое место в ходе вещей.

«А может, я все-таки просто уснул в поезде и все это не более чем дурной сон».

При этой мысли в нем затеплилась слабая надежда, помогая вновь обрести присутствие духа. Он вздохнул и огляделся в поисках выхода.

Его вдруг осенило: когда он в первый раз осматривал свою опочивальню, то не видел никакого намека на дверь. Разумеется, этому существовало простое объяснение, а именно: архитектор счел дверь ненужной деталью. Даже стены были практически не видны за мебелью и зеркалами потолка. Все было весьма изысканно, однако выбраться из этой изящной темницы, на первый взгляд, не представлялось возможным.

А что, если…

Он подошел к ближайшему зеркалу и коснулся ладонью его поверхности. Зеркало показалось ему столь же материальным, как и все, с чем он здесь сталкивался, включая Мэрилин. Джеремия надавил сильнее, надеясь, что рука его вот-вот проникнет сквозь стекло, но, видимо, законы Льюиса Кэрролла здесь не действовали — зеркало было цело и невредимо. Он попробовал еще триады — но тщетно.

— Ты мыслишь как человек, — вслух произнес он, досадуя на самого себя. Это являлось ошибкой — вполне объяснимой, но все же ошибкой; То был мир снов, мир воображаемого, мир Серых, а Тодтманн по-прежнему принимал все за чистую монету, хотя уже знал, как перемещаться в этом потустороннем пространстве. Возможно, ему еще не дано двигать предметы, но путешествовать вполне в его силах.

— Я хочу выбраться отсюда! — Он мог бы сказать это и про себя, но так ему казалось вернее.

Однако результат был вовсе не таким, какого ожидал Джеремия. Он все еще оставался в своей опочивальне, вместо того чтобы материализоваться где-то еще, хоть в том же клубе «Бесплодная земля». Но тут он увидел, что стены, потолок и даже пол начали подозрительно вибрировать. В следующее мгновение стена перед ним отделилась от потолка и завалилась наподобие костяшки домино, увлекая с собой стоявшую подле нее мебель. При это все до единого предметы мебели остались точно на своих местах, словно были приклеены к стене. За стеной мерцал призрачный свет Серого царства. Ни коридоров, ни дворца не было — только свет.