Ричард Матесон - Адский дом Страница 37

14 ч. 21 мин.

— Дух Бессмертной Истины, — начала Флоренс, — помоги нам в этот день подняться над сомнениями и страхами жизни. Открой наше естество могучим откровениям. Дай нашим глазам видеть, а ушам слышать. Благослови нас в наших усилиях приподнять мрак над миром.

Из ванной на место, где они сидели, падал тусклый свет. Флоренс сидела в кресле у стола, закрыв глаза, положив руки на плотно сжатые колени и сдвинув ступни. Фишер, в другом кресле, наблюдал за ней с расстояния четырех футов.

— Сладчайшее выражение духовной жизни — это служение, — говорила Флоренс. — Мы отдаем себя на служение духам. Да найдут они нас готовыми, и да будут они, дабы ничто не препятствовало нашему свободному изъявлению, едины с нами в этот день и явят нам свой свет. А более всего, да наделят они нас своей властью общаться с той терзаемой муками душой, что все еще витает здесь, неудовлетворенная, заточенная, — с Дэниэлом Беласко. — Она обратила лицо вверх. — Снизойдите до нас, ангелы-служители. Помогите нам в наших усилиях снять бремя с этой души. Всего этого мы просим именем Вечного и Бессмертного Духа. Аминь.

Какое-то время висела тишина. Потом Флоренс запела: — Сладчайшие души вокруг нас, продолжайте следить за нами. Придвиньтесь ближе к нам. В наши мысли, в наши молитвы вплывите нежными струями.

Когда пение закончилось, Флоренс глубоко задышала, судорожно втягивая воздух в легкие сквозь сжатые зубы, и стала обеими руками тереть тело. Вскоре ее рот открылся, голова откинулась назад. Судорожные вдохи продолжались. Флоренс ссутулилась в кресле и стала раскачивать головой из стороны в сторону. И наконец замерла.

Прошло несколько минут. Фишера пробрала дрожь. В комнате стал концентрироваться холод, медленно поднимаясь, как ледяная вода, пока Фишер не ощутил, будто по пояс погрузился в него.

Он вздрогнул, когда перед Флоренс стали появляться пятнышки света. «Фокусы конденсации»,— мелькнула мысль. Они начали увеличиваться в размере и в числе, паря перед Флоренс, как галактика бледных миниатюрных солнц. Его ноги почти совсем онемели. «Скоро», — подумал Фишер. Его пальцы впились в подлокотники: из ноздрей медиума начала сочиться телеплазма. Вязкие нити напоминали двух серых змей, вылезающих из ее носа. Фишер наблюдал с пересохшим горлом, а они соединились в более толстое кольцо, которое начало распутываться, а потом поднялось и покрыло лицо Флоренс. Фишер опустил глаза, а услышав нечто вроде шуршания бумаги, и вовсе закрыл их.

В его ноздри проник запах озона, как в слишком сильно хлорированном плавательном бассейне.

Не удержавшись, он открыл глаза и вздрогнул: телеплазма покрыла всю голову Флоренс, как мокрый кисейный мешок. Присмотревшись, Фишер увидел, что он принимает какую-то форму, словно под рукой невидимого скульптора: вот появились глазницы, переносица, ноздри, уши, линия рта. Не прошло и минуты, как все было готово — печальное лицо молодого человека, черноволосого, красивого.

Фишер прокашлялся. Сердце забилось от ощущения чего-то нереального.

— У тебя есть голос? — спросил он.

Послышался неестественный булькающий звук, как предсмертный хрип. Фишер ощутил бегущие по коже мурашки. Через полминуты звук прекратился, и снова повисла тишина.

— Теперь ты можешь говорить? — спросил Фишер.

— Могу.

Голос был, несомненно, мужской.

Фишер поколебался, потом набрал в грудь воздуха.

— Кто ты?

— Дэниэл Беласко.

Губы фигуры не двигались, но голос исходил из бледного лица молодого человека.

— Это твое тело мы нашли утром за стеной в винном погребе?

— Мое.

— Мы должным образом погребли тебя за стенами дома. Почему ты по-прежнему тут?

— Я не могу уйти.

— Почему?

Ответа не последовало. Фишер сцепил руки на животе.

— Ты имеешь отношение к нападению на доктора Барретта в парилке?

— Нет.

— Тогда кто же это сделал?

Опять никакого ответа.

— Это ты напал на доктора Барретта в обеденном зале вчера вечером? — спросил Фишер.

— Нет.

— А кто?

Молчание.

— Ты искусал мисс Таннер сегодня утром?

— Не я.

— А кто?

Молчание.

— Ты вселился в кошку, чтобы напасть на мисс Таннер?

— Не я.

— Тогда кто же?

Молчание.

— Тогда кто же? — настаивал Фишер. — Кто напал на доктора Барретта? Кто искусал мисс Таннер? Кто вселился в кошку?

Молчание.

— Кто? — потребовал ответа Фишер.

— Не могу сказать.

— Почему?

— Не могу.

— Почему?

Молчание.

— Ты должен сказать мне. Кто напал на доктора Барретта в обеденном зале и в парилке? Кто искусал мисс Таннер? Кто вселился в кошку?

Послышалось учащенное дыхание.

— Кто? — потребовал ответа Фишер.

— Не могу...

— Ты должен сказать мне.

— Не могу... — жалобно проговорил голос.

— Кто? — спросил Фишер.

— Не могу сказать...

— Кто?

— Пожалуйста...

— Кто?

Послышалось что-то вроде всхлипа.

— Он, — сказал голос.

— Кто?

— Он.

— Кто?

— Он. Он!

— Кто?

— Он! — выкрикнул голос. — Гигант! Он! Отец, отец!

Фишер сидел в суровом молчании, а лицо утратило форму, телеплазма покрылась рябью. И вдруг стала втягиваться в ноздри Флоренс. Когда все исчезло, Фишер услышал мучительный стон женщины. Менее чем через семь секунд он прекратился.

Прежде чем встать, Фишер еще почти минуту сидел неподвижно. На негнущихся ногах он прошел в ванную, налил в стакан воды, отнес его в спальню и неподвижно встал рядом с креслом Флоренс. Так он стоял, пока она не открыла глаза.

Когда Флоренс одним долгим глотком выпила воду, Фишер подошел к стене и включил лампу над ее кроватью, а потом тяжело опустился в кресло напротив медиума.

— Он признался? — спросила Флоренс.

Когда он все рассказал, лицо ее выразило глубокое волнение.

— Беласко,— проговорила она. — Ну конечно! Конечно. Мы должны были догадаться.

Фишер не ответил.

— Дэниэл никогда не причинил бы мне вреда. Или доктору Барретту. Я знала, что это не может быть он, несмотря на все свидетельства, — просто чувствовалось, что это не так. Он такая же жертва дома, как и прочие. — Флоренс посмотрела на скептическое лицо Фишера. — Как вы не видите? Его держит здесь его отец.

Он молча смотрел на нее, желая поверить тому, что она сказала, но боясь стать рабом чужого мнения.

— Как вы не видите? — нетерпеливо повторила она. — Они враждуют, Дэниэл пытается сбежать из Адского дома, а отец делает все возможное, чтобы не допустить этого, и пытается настроить меня против Дэниэла, заставить меня поверить, что Дэниэл желает мне зла. А он не желает зла, он просто хочет...