Андрей Тепляков - Пустошь Страница 37

Тук, тук — ш-ш-ш-ш.

Анна сидела, уставившись на дверь, желая и боясь закрыть глаза, и ждала. Что-то приближалось. Что-то стояло за самой дверью.

Зайдя в дом, Майкл оказался в просторной комнате с небольшим столом посередине и несколькими стульями, беспорядочно расставленными вокруг. Судя по металлической раковине и холодильнику в углу, это была кухня. В противоположном конце комнаты он заметил две закрытые двери и медленно двинулся к ним, напряженно прислушиваясь. Оказавшись рядом с одним из стульев, он положил руку на спинку, собираясь убрать его с дороги. Никто не знает, что может ожидать за этими дверями. Если придется убегать, лучше заранее расчистить себе дорогу. Он попытался приподнять стул, но тот словно прирос к полу и не собирался сдвигаться с места. Озадаченный, Майкл остановился. Быстро оглядевшись по сторонам, он опустился на колени, гадая, кому могла прийти в голову мысль прикручивать стул к полу. Он оглядел ножки, но не обнаружил ни винтов, ни гвоздей. Может быть, клей? Но, черт возьми, зачем?

Майкл встал и подошел к другому стулу — то же самое. Все стулья, стол и холодильник были словно частью деревянного пола. Ни сдвинуть, ни пошевелить их не удавалось. Даже горшок с цветком на подоконнике не желал перемещаться ни на дюйм. Что за чертовщина?

Он подошел к одной из дверей и осторожно приоткрыл ее. За ней оказалась маленькая спальня, всего несколько ярдов от стены до стены. Обстановка состояла из железной кровати и стула у изголовья. Поверх одеяла лежала книга в мягкой обложке. Майкл осторожно подергал кровать, но, как и мебель на кухне, она не сдвинулась с места. Он поднял книгу — «Библия» и еще какие-то слова на испанском. Он перевернул страницу и оторопел.

Структура книги была соблюдена правильно. Майкл распознал отдельные стихи, предваряемые цифрами; кое-где на полях темнели неразборчивые рукописные пометки. Тонкие цепочки слов складывались в привычный глазу узор, но вот только слова эти состояли из одних и тех же букв.

«Аааааа ааааа Аааааа…», — первая строка на первой странице.

Черт! Черт! Что за бред!

Он торопливо пролистал книгу, но везде было одно и тоже. Иногда, вместо буквы «А» появлялись «S» или «Y». Ни одного нормального слова. Присмотревшись, Майкл понял, что и рукописные пометки были такими же. Словно какая-то сатанинская секта решила извратиться над ненавистной книгой. Он с отвращением отбросил ее обратно на кровать, как будто держал в руках скорпиона.

— Черт!

Майкл в сердцах ударил ногой по стулу рядом с кроватью. Тот отлетел и ударился о стену. Ножка, на которую пришелся удар, треснула.

— Что здесь творится такое? — медленно и тихо произнес Майкл.

Ему никто не ответил.

Звук шагов, если это, конечно, были шаги, замер у самой двери. Анна внутренне сжалась, пытаясь, как черепаха в панцирь, забраться вглубь непослушного тела. Там что-то есть. Она не понимала, что происходит, не знала чего ждать и чего бояться.

Дверь, тихо скрипнув, приоткрылась, впустив в подвал приглушенный свет. В дверном проеме стояла темная фигура.

Беззвучный крик наполнил сознание Анны. В густом мраке, она не могла разглядеть пришельца, но это было даже хорошо — в том, что стояло перед ней, не было ничего человеческого.

Майкл вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Он чувствовал, что сходит с ума. Все в этом пуэбло было не так, и будь он проклят, если понимает хоть что-то. Он беспокоился за Анну, боялся, чертовски боялся за нее, за себя, и совершенно не понимал, что происходит. Тошнотворный конгломерат из неуверенности, страха и изумления, грозил в любой момент взорваться чистой паникой, которая заставит его забиться в угол и оставаться там, выставив перед собой нож, боясь пошевелиться, боясь крикнуть, боясь даже дышать; сидеть и сидеть так пока не потеряет сознания. И тогда все кончится. Надежда, не надежда — все кончится. И не надо будет ничего предпринимать.

Он тряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли, и посмотрел на дома, выстроившиеся вдоль шоссе, как шеренга мертвецов с пустыми глазницами окон и раззявленными ртами дверей. В любом из них могла быть Анна. Или чудовище из фильмов ужасов, или быстрая, незаметная смерть.

Решительно, стараясь ни о чем не думать, Майкл пошел к следующему дому. Пусть это сведет его с ума, но надо осмотреть каждый. Один за другим. Все дома в этом проклятом городишке.

Если бы Анна могла кричать, возможно, ей было бы легче. Но она не могла и глотала ужас, не имя возможности выплеснуть его из себя, исторгнуть, как яд. Темная фигура, стоящая в дверях, была чем-то настолько чужим, настолько инородным, что весь жизненный опыт оказался бессилен провести аналогию между ней и чем-нибудь когда-либо виденным.

Единственное, что она могла бы сказать с уверенностью — существо было высоким: его голова почти касалась дверного косяка. Ничего больше рассмотреть не удалось. Хотя света, проникающего в подвал через дверной проем было вполне достаточно, глаза отказывались видеть. «Может быть, оно не хочет», — вяло подумала Анна.

Несколько секунд существо стояло в дверном проеме, медленно покачиваясь взад-вперед, а потом начало спускаться — тук-тук — ш-ш-ш-ш!

Потом еще на одну ступеньку вниз.

Тук, тук — ш-ш-ш-ш!

Оно спускалось неспеша, очевидно, зная, в каком состоянии находится Анна, и уверенное, что жертва ничего не предпримет.

Это было правдой. Анна все еще не могла пошевелиться и просто сидела у стены, раскинув ноги, и с ужасом смотрела на приближающуюся к ней адскую тварь.

Подойдя к ней почти вплотную, чудовище остановилось.

«Если оно дотронется до меня, я умру», — испуганно подумала Анна. — «Просто выключусь, как лампочка! Господи, почему я не могу его видеть?».

И в этот момент она ощутила, как ее голова стала наполняться, словно тварь заталкивала в нее что-то размеренными и сильными толчками. Перед глазами замелькали странные образы. Анна не могла уловить их суть, только ощущение: странное чувство холода, темноты и замкнутого пространства; чувство страха и боли; и ярости. Глаза закрылись. Теперь даже это было не в ее власти. Неожиданно поток, входящий в ее сознание, оборвался, сменившись обратным движением. Инородные образы исчезли, а вместо них появились другие, совсем иные: зеленые поля Вермонта, лица знакомых людей, запахи — яблочный пирог и клубника, синее небо, подернутое редкими облаками. Воспоминания свободно изливались из нее, словно высасываемые мощным насосом. Не было ни боли, ни страха. Анну охватила апатия. Она уже не боялась и не надеялась; все чувства исчезли, померкли. Она стала резервуаром, из которого черпали воду. Особую воду. Колодцем. Но ей было все равно. Ни боли, ни радости — Анна исчезала, переставала воспринимать саму себя, захваченная и растворенная в мощном потоке.