Антология - Бессмертные Страница 37

На мгновение все застыло — ни один из них не мог нанести удар. Но потом Натан метнулся вперед, схватил Брайана за рубашку, шмякнул о дерево и ударил кулаком — раз, другой. При этом голова вампира снова и снова билась о ствол, и после третьего выпада он распростерся на земле. Мы потрясенно смотрели друг на друга.

— Нужно уходить, — сказала я. — Вот-вот появятся остальные. Моя нога почти в порядке.

— Он мертв?

— Пока нет, но умрет, когда взойдет солнце. И то же самое будет с нами. Нужно где-то спрятаться до наступления следующей ночи. Немедленно.

Натан не двигался, и я осознала, что он в шоке — от того, что только что совершил и что еще может делать.

— Ты и теперь останешься со мной? — спросила я, внезапно испугавшись.

«Я ненавижу их, — говорил он, — действительно ненавижу их. Если бы я имел возможность убить всех вампиров в мире и вернуть прежнее положение дел, я так и поступил бы…»

Натан достаточно ясно дал мне понять, как относится к моей расе. Одно дело сказать в пылу сражения: «Конечно! Преврати меня в убийцу вампиров!» — и совсем другое осознать, чем это обернется впоследствии. И с кем ты теперь связан.

Постепенно он начал приходить в себя и повернулся ко мне. Затем протянул руку и обхватил меня за шею. Его пальцы источали тепло, однако меня пробрал озноб. Все мое тело хотело его, но одновременно я только сейчас в полной мере осознала, что сделала. Создала человека, способного убивать вампиров. Человека, способного убить даже меня саму. И чувствуя его руку на своей шее, понимала, что теперь он сильнее, чем я. Он мог уничтожить меня и продолжить беспощадную бойню, истребляя кровососов одного за другим, даже думать забыв о равенстве рас и лучшем мире.

Время остановилось. Теперь все зависело от его выбора. Рука чуть сильнее сжала мою шею, потом скользнула вверх и обхватила меня за подбородок. Он поцеловал меня, и, когда наши губы слились, я почувствовала, что сила моего инициирующего укуса снова пульсирует между нами. Я обняла его, ощущая, как нарастает жар наших тел. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Наконец мы оторвались друг от друга, чувствуя головокружение и необычайный прилив энергии.

— Это было… здорово, — сказал он.

Я сглотнула.

— Я не знала, что и это часть пророчества.

— Пророчество тут ни при чем, — ответил он, лаская пальцами мое лицо. — Это все мы сами.

— Мне казалось, ты ненавидишь вампиров?

— Ты вела себя со мной не так, как остальные вампиры. И даже не так, как большинство людей.

Наверно, это был наибольший комплимент, который он мог сделать. Сердце затрепетало в груди. Мне хотелось снова поцеловать его, но неумолимо приближался рассвет.

— Так что ты решил? — Я должна была убедиться, что могу доверять ему и сейчас, когда он обрел силу. — Останешься со мной?

— Мы же с тобой связаны, помнишь?

— И ты…

— Связаны, Люси, — твердо повторил он. — Жизнь с жизнью. Смерть со смертью.

Больше я вопросов не задавала.

— Тогда пошли. Солнце вот-вот взойдет.

— А луна, наоборот, заходит, — пробормотал он. — Сколько еще до следующей голубой луны? До твоего дня рождения?

— Восемь месяцев.

— Тогда нам лучше поторопиться.

И рука об руку мы вместе ушли в ночь, чтобы сделать этот мир лучше.

Нэнси Холдер

«Изменившиеся»

Вампиры вторглись в Нью-Йорк той ночью, когда Джилли исполнилось шестнадцать. Она прохаживалась перед клубом под названием «Ватами», дожидаясь Эли, и изнывала от любопытства, пытаясь угадать, что же он ей купил. Он опаздывал, и она была уверена, что виноват в этом Шон: наверняка тот не захотел идти, потому что это день рождения Джилли, а Шон ее ненавидит. Но Эли его заставит, и они явятся вместе, и она заново будет задаваться вопросом, почему Эли не может любить ее так же сильно… и как он вообще может любить кого-то, кому она не нравится?

А потом будто с неба свалились целые орды чудовищ — с бледными лицами и налитыми кровью глазами. Они набросились на людей, стали хватать их и разрывать глотки всем подряд — танцорам, пьяницам, барменам, а еще трем ее лучшим, вернейшим друзьям: Терренсу, Майлзу и Диего.

Она сама не поняла, как ей удалось выбраться оттуда, но она позвонила сперва Эли, а потом своим родителям. «Услуга недоступна, услуга недоступна, бип-бип-бип…» Ни текстовых сообщений, ни выхода в сеть — никакой тебе долбаной связи.

Джилли Степанек недавно приехала из Бронкса, а теперь расслаблялась, собираясь поступить в Нью-Йоркский университет на отделение кинематографии и ожидая, когда будут присланы копии ее выпускных оценок. Она относилась к неоготам, расхаживала в викторианско-эдвардианских нарядах, делала макияж в бледных тонах и любила стимпанк — но теперь она стала просто одной из перепуганных девиц, ищущих спасения от монстров. Прежде чудовища населяли ее голову, и к этому она привыкла; но теперь они оказались снаружи, в реальности, и прямо-таки дышали ей в затылок.

Никто из вампиров не пожелал сделать заявление и объяснить, на кой черт они захватили все пять районов Нью-Йорка, словно банда террористов. Не были выдвинуты какие-либо требования, не велись переговоры — вампиры просто убивали, и все. Первыми их жертвами стали бездомные, и всего за неделю их высосанные досуха тела усеяли улицы Манхэттена, Сохо и Гринич-Виллиджа. Насколько Джилли могла судить, никто из них после этого не поднялся, чтобы в свою очередь стать вампиром. Возможно, все фильмы ошибались на этот счет; возможно, когда вампиры убивают тебя, ты просто умираешь.

У вампиров были охотничьи животные, похожие на соколов: они сидели на бледных руках своих хозяев, вцепившись когтями, из-под когтей сочилась кровь и брызгала наземь, но не было заметно, чтобы вампиры от этого страдали — то ли они не чувствовали боли, то ли им это нравилось. Возможно, это казалось им своеобразной лаской. Чудовищные псевдоптицы почти целиком состояли из крыльев и головы, и у них были огромные белые лица с налитыми кровью глазами и зубами, что постоянно издавали клацающий звук, будто заводные игрушки.

Птицы кружили в ночных облаках и пикировали, разрывая городских голубей в клочья. Эта бойня продолжалась несколько ночей, после чего небеса оказались целиком в их власти. Еще через пару ночей на острове Манхэттен не осталось диких собак.

На третью ночь после дня рождения Джилли вампир набросился на ее отца и убил его; они кинулись прочь из дома, но охотничья птица настигла ее мать. Джилли кричала маме, чтобы та бежала быстрее, о боже, быстрее же! — но птица спикировала женщине на затылок и принялась долбить ее клювом и рвать когтями. Мать рухнула; ее глаза были открыты, но она ничего не видела. Кровь из разорванной шеи хлынула на тротуар под фонарным столбом, и выглядело это так, как будто ее тень вытекала из тела.