Стивен Кинг - Кладбище домашних животных Страница 39

«Господи, Джуд, зачем ты это сделал?»

Он вернулся к раковине и вымыл руки так тщательно, будто готовился к операции. «Ты делаешь это потому, что что-то толкает тебя… ты изобретаешь причины… они кажутся тебе разумными… но ты просто хочешь видеть их такими… ты выдумываешь самые благородные причины».

Нет, он не винил Джуда. Он пошел туда по своей воле и не мог никого винить.

Он закрыл кран и начал вытирать руки. Внезапно полотенце замерло, и он напряженно уставился за окно, в кусочек ночи, вставленный в раму.

«Так что же, теперь это и мое место тоже? Нет. Я не хочу».

Он повесил полотенце на крюк и пошел наверх.

Рэчел лежала под одеялом рядом с Гэджем. Она, извиняясь, посмотрела на Луиса.

— Дорогой, пусть он сегодня побудет со мной. Ему так будет лучше. Он такой горячий.

— Ну, хорошо, — сказал Луис. — Я пойду вниз.

— Ты правда не обидишься?

— Нет. Гэджу это не повредит, а тебе действительно будет лучше, — он помедлил и улыбнулся. — Хотя ты можешь заразиться. Почти наверняка. Ты не передумаешь?

Она улыбнулась в ответ и покачала головой.

— А что там с Элли?

— Она просила меня забрать Черча.

— Элли просила забрать Черча? Что-то новое.

— Да, вот так, — сказал Луис и добавил. — Она сказала, что от него нехорошо пахнет, и я тоже почувствовал. Похоже, он вляпался во что-то.

— Жаль, — сказала Рэчел, поворачиваясь на бок. — Я-то думала, что она любит Черча не меньше, чем нас с тобой.

— Гм, — сказал Луис. Он нагнулся и поцеловал жену. — Давай спи.

— Я люблю тебя, Лу. Я рада, что вернулась. И прости за кровать.

— Все нормально, — сказал Луис, гася свет.

Внизу он постелил себе на диване и мысленно приготовился к неприятной ночи на жестком ложе. Он достал из шкафа два одеяла и начал раздеваться, потом вдруг остановился.

«Ты думаешь, Черч опять внутри? Пройдись по дому и посмотри. Неважно, что ты скажешь Рэчел. Проверь все двери».

Он прошел по всем помещениям внизу, проверяя замки на окнах и дверях. В первый раз он ничего не нашел, и Черча тоже нигде не было.

— Попробуй зайди, чертов кот, — пробормотал он. При этом он мысленно пожелал Черчу отморозить яйца. Но ведь у него их все равно не было.

Он выключил свет и лег. Жесткие доски тут же начали давить ему на спину, и он подумал, что не проспит и полночи. Он все же уснул, но когда проснулся, то оказался…

…Опять на том старом индейском кладбище. Только в этот раз один. Он сам убил Черча и зачем-то решил оживить его еще раз. Он не знал причины; один Бог знал ее. Он теперь закопал Черча глубже, так что кот не мог вылезти. Луис слышал, как кот кричит где-то под землей, как ребенок. Звук этот выходил из пор земли, из ее каменистой тверди — звук и запах, жуткий запах гниения. Дыхание в его груди сперло, будто на ней лежала какая-то тяжесть.

Крик… этот крик…

Крик все еще был слышен…

…И на его грудь по-прежнему что-то давило.

— Луис! — это был голос Рэчел, звучащий тревожно. — Луис, иди сюда!

Голос ее звучал не просто тревожно, а панически, а крик, сопровождающийся кашлем, был плачем Гэджа.

Он открыл глаза и встретился взглядом с зелено-желтыми глазами Черча. Они были от него не больше, чем в четырех дюймах. Кот лежал у него на груди. Вонь плыла от него удушливыми волнами. Он мурлыкал.

Луис испустил крик отвращения. Он обеими руками отпихнул от себя кота. Черч плюхнулся на кровать и пошел прочь своей шатающейся походкой.

«О Господи, он лежал на мне! Он лежал прямо на мне!»

Теперь его отвращение было еще больше, словно он проглотил паука. В какой-то момент ему показалось, что его сейчас стошнит.

— Луис!

Он откинул одеяло и поднялся наверх. В их спальне горел призрачный свет ночника. Рэчел в рубашке сидела у изголовья.

— Луис, его снова рвало… и он кашляет. Я боюсь.

— Я здесь, — сказал он и подошел к ней, думая: «Он опять вошел. Может, через чердак? Там, вероятно, разбито окно. Завтра же заделаю, когда вернусь. Нет, еще до того, как уйду на работу. Я его…»

Гэдж перестал плакать и издал глухой, утробный звук.

— Луис! — закричала Рэчел.

Луис действовал быстро. Гэдж лежал на боку, и рвота выходила у него изо рта на старое полотенце, подложенное Рэчел. Его вырвало, но это было еще не все. Большая часть осталась внутри, и ребенок начал задыхаться.

Луис схватил сына на руки, наклонил и резко дернул, наклонившись вперед. Шея Гэджа мотнулась, он громко кашлянул, и изо рта у него выскочил сгусток почти твердой рвоты, шлепнувшийся на пол. Гэдж снова заплакал, сухим, жалобным криком, который прозвучал музыкой в ушах Луиса. Этот плач значил, что кислород беспрепятственно проходит в горло.

Колени Рэчел подогнулись, и она упала на кровать, закрыв лицо руками. Ее трясло.

— Он чуть не умер, Луис! Он чуть н-не… о Боже!

Луис прошелся по комнате с сыном на руках. Плач Гэджа перешел в всхлипывания, он уже почти спал.

— Пятьдесят к одному, Рэчел, что он бы продышался. Я только помог ему.

— Но он мог, — сказала она, и взгляд ее был потрясенным и недоверчивым. — Он был так близко.

Внезапно он вспомнил, как она кричала ему на кухне: «Он не может умереть, никто здесь не умрет…»

— Дорогая, — сказал Луис. — Мы все близко. Всегда.

Почти, наверняка его вырвало от молока. Она сказала, что Гэдж проснулся около полуночи, через час после того, как заснул Луис, со своим «голодным криком», и Рэчел дала ему бутылочку. Через час начался кашель.

Никакого молока, сказал Луис, и Рэчел покорно согласилась. Больше никакого молока.

В четверть второго Луис сошел вниз и минут пятнадцать искал кота. В ходе поисков он обнаружил зазор под дверью в кухню, как он и думал раньше. Он вспомнил, как мать говорила ему, что коты могут спокойно открыть лапой замок у двери старого образца, какая была у них в доме. Кот мог вскарабкаться по двери и подцепить когтями защелку. Ловко, подумал он, но ему не хочется, чтобы Черч часто проделывал такие штуки. Он нашел кота под печкой и без церемоний вышвырнул его через переднюю дверь. Возвращаясь в постель, он закрыл дверь на чердак.

И запер ее на замок.

29

Утром температура у Гэджа была почти нормальной. Щеки его порозовели, но жар еще остался. Казалось, что перенесенное потрясение окончательно претворило его прежний бессвязный лепет в слова; теперь он повторял все, что они говорили. Элли учила его говорить «кака».

— Скажи «кака», Гэдж, — наставляла она его.

— Кака-Гэдж, — согласно отозвался Гэдж из-за тарелки с кашей. Луис разрешил ему эту еду, но только с добавкой сахара. И, как обычно, Гэдж больше разбрасывал, чем ел.