Вера Петрук - Пока дремлют аспиды Страница 4

– А Крон у королевы тоже в любовниках ходил? – спросила Ламия и едва не выронила из рук натертый горчицей кувшин, так как напарница хлопнула ее по спине мокрым полотенцем.

– Дура молодая! Как можно про Хозяина такое болтать? За языком следи. Крон у нас, как ангел, чист и непорочен.

Пару дней назад кроша лук и свекольную ботву в другой части кухни, Ламия слышала иное. Повар с дегустатором оживленно обсуждали, какая фрейлина на этот раз будет греть постель Хозяина. Оба сошлись во мнении, что больше шансов у новой фаворитки королевы – леди Ралинес, однако у дочери генерала Меридо тоже была возможность завладеть вниманием мага. Впрочем, про Крона говорили осторожно и с уважением – не только местные, но и приезжие, из чего Ламия сделала вывод: над королевой смеяться можно, над Кроном – нет.

– А я слышала, повар хотел фигуру дракона из сахара на главный стол резать, а Хозяин запретил, – воспользовавшись молчанием напарниц, подхватила разговор Мирра, полоскавшая посуду в чистой воде. – Правильно, что запретил, нечего публику такими вещами потешать. Пусть павлина режет, как в прошлый раз. Мне тогда крылышко из хвоста чудом перепало, я его полгода грызла. Благодать!

– Не будет никаких сахарный фигур, – вмешался Ирман, только что притащивший дров для очага. – Если болтаете, так не придумывайте больше, чем надо. Олень будет, изрыгающий пламя. Дворецкий Свон сказал.

– Врешь! – не согласилась Мирра, которая не любила, когда ее перебивали.

– Палец даю! Говорят, в этом олене будет целиком запеченная лань, внутри лани – кабанчик, внутри него – петух, а в нем – жаворонок. Так-то. И огонь из пасти всей туши.

Рина, пользуясь почтенным возрастом и тем, что сдачи ей никто обычно не давал, отвесила парню затрещину.

– Мы на кухне, балбес! Знали бы все про того оленя. Такие чудеса за неделю начинают готовить. И не путай сахарные фигуры с главным мясным блюдом. Фигуры всегда резали и будут резать. А на мясное подадут тушеных лебедей в перьях, я сама слышала. А еще будет птица разная, фаршированная виноградом и специями, жареные лапы медведя, яйца из икры и миндального молока, ежи и белки, запеченные на углях, медовые коврижки с орехами, финики с пряным вином и… – женщина сделала торжественную паузу, – нити из теста! Говорят, новинка из Цертуссы.

Мальчишка не захотел уступать первенство по знанию пиршественного меню и принялся перечислять свои варианты блюд. Ламии куда интереснее было слушать про Крона, чем про разные диковинные кушанья, поэтому она погрузилась в себя, размышляя о том, что рассказал ей Крист во время их последней встречи.

Молодой ведьмак появился в ее жизни с того памятного вечера на башне и как-то незаметно стал ее частью. Они встречались ранним утром, когда Ламия бежала на кухню работать, а Крист в обеденную залу завтракать, потом днем возле теплиц у Маро Озера, где Ламия собирала созревшую зелень на салаты, а Крист бегал вдоль берега, тренируясь, затем поздно вечером, когда ведьмак приходил к ней в комнату и, несмотря на робкие протесты Ламии о том, что она устала и хочет спать, тащил ее на прогулки по саду. Впрочем, о таких прогулках Ламия никогда не жалела. Ведьмак открывал ей дверь в мир магии и волшебства, и, хотя девушка могла лишь издали любоваться блеском чудес и таинств, не понимала и половины, из того что говорил Крист, и путалась в мудреных названиях, ей этого хватало. Интуитивно она понимала, что нравилась юноше, однако в собственных чувствах девушка не разобралась. В сердце Ламии еще жили воспоминания о симпатичном башмачнике, который ушел в соседнюю деревню на заработки, обещал вернуться к следующему лету, но встретил дочь молочника, тайно женился на ней и увез в Хартум, о чем Ламия потом узнала через отца, который, не подозревая, какие чувства бушуют в груди девушки, с гневом рассказывал о молодых негодяях, растлевающих девиц и ворующих их из семейного гнезда. Пока Крист не торопил события, и Ламию это устраивало. Ей нравился этот бойкий парнишка с кудрявыми волосами и жарким взглядом, но чем дольше она думала о нем, тем яснее осознавала, что относится к нему как к брату или другу, хотя опытная Рина и утверждала, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.

Слушая невинную кухонную болтовню одним ухом, Ламия вспоминала слова Криста о том, что Крон собирается формировать армию боевых магов, о чем заявил на последнем собрании Сияющих, поставив всех в недоумение. Ведь на протяжении десяти лет Башни Силы успешно справлялись с охраной границ Королевства от набегов угеритов, а в самом Угеритском Царстве уже третий год наблюдались крупные междоусобицы, которые означали, что угеритам сейчас не до внешней политики: между собой дрались шесть наследных царевичей. На Севере тоже все было спокойно. Шаманские племена Цертуссы военного вождя не выбирали, а значит, угрозы с их стороны ожидать не стоило. К тому же у Альцирона с Цертуссой было подписано столетнее мирное соглашение. В море так вообще штиль да тишина – даже пираты хлопот не доставляли.

Однако Крон считал, что затишье на мировой арене являлось как раз поводом для беспокойства и лучшим временем для переосмысления военной стратегии. По словам Криста, в последние месяцы Крон вел себя очень нервно, заставлял магов и колдунов приезжать к нему в замок, где принуждал их практиковаться в боевой магии, не делая скидки даже на возраст почтенных старцев, которые всю жизнь занимались зельеварением. Он, Крист, тоже жертва паранойи Крона, так как должен был этой весной изучать поведение левиафанов в Нортовом Море, а вместо того чтобы плавать с чудовищами, теперь целыми днями размахивает мечом на плацу и пропадает в библиотеке. Раньше Крист боевой магией не занимался, поэтому ему пришлось начинать с детских вещей – с фехтования. И так – еще полгода.

– Мной папаша откупился, – разоткровенничался как-то Крист. – Указ о явке на его имя пришел, но отец схитрил – меня отправил. Мол, вот тебе, Крон, сынок, сделай из него настоящего боевого мага, а я, как с делами закончу, сразу буду. Нашел кому сказки рассказывать. Крон, разумеется, все понял и заявил, что я останусь в крепости до тех пор, пока мой папаша не явится. А он не явится, так как время ценит больше, чем родного сына. Потому суждено мне в этом замке сгнить.

– И кто твой отец? – поинтересовалась Ламия, увлеченная жизнью собеседника.

– Маг Каэл Великолепный, – гордо произнес Крист, но увидев, что слова не произвели на девушку впечатления, переспросил:

– Разве не слышала?

Ламия, как и другие жители деревни, знала по имени только одного мага – Крона, поэтому осторожно покачала головой.

– Он первый маг Хартума, – надувшись от важности сказал Крист. – Боевой маг, между прочим. Поэтому и не желает тратить время на паранойю Крона. Ему есть чем заняться.

Несмотря на то, что Ламия периодически не досыпала, болтать с Кристом было куда интереснее, чем с подружками по комнате. Тем более, что не все из них были такими же душками, как ее напарницы по мытью посуды. Сложнее всех приходилось с Евой, еще одной помощницей зеленщика, которая, однажды увидев Ламию в компании Криста, невзлюбила ее до такой степени, что не упускала случая оскорбить соседку словом или делом. Ламия, выросшая с драчливыми братьями, умела постоять за себя, но опасалась потерять работу, поэтому открытых конфликтов старалась избегать. Удавалось не всегда.

Вот и сейчас, завидев приближающуюся Еву, Ламия напряглась, так как видела, что та уверенно идет прямо к ней. Интуитивно она понимала, что причина ссоры – Крист, по которому вздыхала половина прислуги женского пола. В замке Крона хватало молодых парней с кудрявыми волосами, но Крист был единственный, который появлялся в Северной Башне каждый день. Обычно колдуны прислугу и вовсе не замечали, Крист же был знаком со всеми девушками, работающими по контракту. Поговаривали также, что едва ли не каждая вторая девица из прислуги побывала в его постели, но Ламия слухам не верила. Наедине с ней молодой ведьмак был образцом обходительности и ни разу не допускал вольностей. А то, что он выбрал в подруги ее, а не долговязую красавицу Еву с длинными черными волосами, то это боги так распорядились, и вины Ламии в этом не было.

– Эй, селянка, – бросила Ева, вырастая напротив ее чана. – Тебя Тотус вместе с нами в теплицы отправляет. Надо десять корзин моркови с петрушкой собрать. Кончай полоскаться и топай за мной.

Еву никто главной не назначал, но другие девчонки из команды зеленщика Тотуса с ней не спорили, предпочитая подчиниться, чем портить себе настроение. Сейчас из-за спины Евы выглядывали две тощих рыжих девушки, каждая из которых держала по пять корзин, вложенных одна в другую. Ламия не помнила их имен, но знала, что это сестры-близнецы из соседней деревни. Прозвище «селянка» считалось чуть менее оскорбительным, чем «деревенщина» и могло быть применимо к большей части кухонных работников, однако Ева называла так исключительно Ламию, ведь сама брюнетка выросла в Хартуме и даже получила образование швеи. Ламию так и подмывало спросить, зачем квалифицированная швея рубит лук и петрушку с утра до вечера, но изо всех сил сдерживалась. Ламия умела делать выводы. Она проработала на кухне всего пару-тройку недель, а Ева трудилась зеленщицей в замке Крона второй год, и даже сам Тотус предпочитал с ней не связываться.