Елена Нестерова - Отель для призраков Страница 4

– Хорошо! Большое вам спасибо! Я перезвоню, когда посмотрю дом.

– Конечно, конечно, буду ждать, матушка моя. Удачи вам, Варенька! – сказала старушка и повесила трубку.

Я всё сделала так, как сказала мне Акулина Фёдоровна.

Доска поддалась легко, и я просунула руку до самого локтя и начала исследовать доски. И вот я нащупала маленький ключик и уже почти сняла его с загнутого гвоздика, как мою ладонь пронизала острая боль.

Из последних сил я ухватила ключ и выдернула руку из щели.

В кулаке, наполненном кровью, лежал ключик. Я взяла его другой рукой и вставила в замочную скважину, и дверь медленно открылась, сопровождая этот процесс жутким визгом петель и скрипом засовов.

Я глубоко вздохнула и вошла во двор…

И всё изменилось…

День превратился в вечер, городская духота сменилась свежестью, почти весенней прохладой с ароматами весны, когда почки набухают на деревьях и лопаются, высвобождая липкие листочки, и земля покрывается первоцветами и изумрудной травой.

Я прошла по тропинке, что так часто видела во сне, и остановилась у двери в дом. Я потянулась к ручке и обнаружила, что рана на ладони почти затянулась.

Но теперь мне уже было наплевать на эти чудеса и странности…

Я толкнула дверь, и она открылась. В доме было темно и сыро…

Благодаря сну я пошла по намеченному маршруту и вошла в первую проходную комнату с двумя окошками. Здесь было чуточку светлее, а на столике я обнаружила огарок свечи в подсвечнике и спички. Они немного отсырели, но после третьей попытки мне всё же удалось зажечь свечу. Пламя разгорелось и осветило комнату.

Всё точно как во сне, только добавились запахи и усилилось ощущение волнения, почти ужаса. Моё сердце бешено забилось, я выскочила на улицу и схватилась за телефон, чтобы сообщить Акулине Фёдоровне, что сделка отменяется, но мобильный не работал.

Что я только не делала, чтобы вернуть аппарат к жизни, но тщетно, он остался бездыханным телом на моей ладони, и мне ничего не оставалось, как убрать его в карман. Следующим отчаянным шагом было выскочить за калитку и бежать как можно дальше от этого ужасного места, но и здесь меня ждало разочарование – калитка не открывалась. Её словно забили гвоздями с обратной стороны. Сколько я ни стучала, ни толкала её, она даже не шелохнулась, а доска, которую я отогнула, чтобы найти ключ, встала на своё законное место – намертво соединившись с собратьями по забору.

Вот так попала! Хоть караул кричи, и то не поможет…

Пришлось вернуться в дом, не ночевать же на улице.

Пока я бегала и паниковала, небо совсем потемнело, и звёзды зажглись на небосклоне, пытаясь соревноваться по яркости с оранжевой Луной, спрятавшейся на время за лёгкое облачко.

Со свечой в доме было гораздо уютней и теплее. Вынув из сумки тёплую кофту, я надела её и села в пыльное кресло. И моментально заснула, впервые за столько дней…

Но радость моя была недолгой…

– Смотри, смотри, она совсем не похожа на себя. Она совсем другая…

– Конечно, другая. Она родилась в новом теле, а старое давно покоится на кладбище, земля ему пухом.

– Какая разница? – присоединился третий голос, более грубый, чем предыдущий. – Похожа, не похожа. Главное, что она вернулась! И теперь наведет здесь порядок, а то совсем от рук отбились…

– Кто отбился-то, Александр Петрович? Кто отбился-то? – возмутился голос номер два.

– Как кто? Все! И вы, милочка, в том числе.

– Как вы смеете, милостивый государь, говорить, что я отбилась от рук. Я не комнатная собачонка, а потомственная графиня голубых кровей. Моя прабабушка была сестрой самого короля Англии.

– Да когда это было? – парировал грубый голос. – А сейчас вы просто пожелтевшая фотография и не более того.

– Как, впрочем, и вы, граф… – тихонько вставил первый голос, тоненький и печальный.

– А вы, сударыня, лучше бы помолчали! Вы здесь слова не имеете. И на фотографии вы совершенно случайно, по недомыслию моего непутёвого братца, который посмел жениться на прачке.

– Она белошвейка, а не прачка! – защитила девушку графиня.

– Какая, чёрт подери, разница, прачка или белошвейка? Она нам не ровня!

И Вареньке она не родня! Так пусть помалкивает, когда её не спрашивают.

– Не могли бы вы заткнуться, Александр Петрович? – раздался четвёртый голос.

Он был громче всех остальных. И его нотки выдавали превосходство.

– О, вот и наше домашнее привидение! – усмехнулся вечно недовольный граф. – Собственной персоной нарисовался. Значит, жизнь в доме постепенно оживает, сразу видно, что хозяйка вернулась.

Я лежала и слушала эту перебранку, и не могла понять, кому же все-таки принадлежат эти голоса. Я медленно открыла глаза и стала вглядываться в темноту…

На стене висели фотографии, и свет луны падал прямо на них.

Дама в шляпе с большими кружевными полями сидела в кресле и обмахивалась веером, а рядом стояла молоденькая девушка с потупленным взглядом и печальною улыбкой.

На другой фотографии большего размера стоял джентльмен с высокомерным взглядом. Задравши нос кверху, он позировал фотографу, чтобы тот как можно лучше запечатлел его графский профиль.

На поводке граф держал пару борзых собак, которые то и дело лаялись между собой и пытались укусить друг друга. Недаром говорят, что собаки зачастую похожи на своих хозяев.

Четвёртый голос раздавался из глубины комнаты, и говорящего не было видно.

Я привстала на локти, стараясь рассмотреть его, и тут меня заметили…

– Она проснулась! Цыц! Не смейте её пугать, господа настенные картинки!

Эта фраза принадлежала четвертому собеседнику, которого я не могла разглядеть. Но его голос приближался…

Дальше притворяться спящей не было никакого смысла, и я встала с кресла…

Фотографии на стене замерли, а четвёртый голос поспешил меня успокоить:

– Не стоит пугаться, дорогая, это просто фотографии, и не более того.

Ну, подумаешь, в полнолуние они позволяют себе лишнего…

Тебе это ничем не повредит, они болтливы, но совершенно безвредны.

Я подошла к окну, и собеседник был вынужден подойти поближе, и тут я его рассмотрела…

Он был высок и хорошо сложен, молод и красив.

Смелый взгляд умных глаз сочетался с ласковой улыбкой, что едва касалась его губ. Этот взгляд был почти нежным, любящим, с небольшой поправкой на лёгкую растерянность…

На нём была белоснежная рубашка с поднятым воротником и тёмные брюки. Очень просто и в то же время элегантно…

Но не внешность этого господина привлекла моё внимание…

Особенным в этом парне было то, что он был призраком.

Его тело пропускало через себя свет яркой луны, а туманные кудри на голове становились от этого почти золотыми…

Я смотрела не него, и мне казалось, что я сплю, и это – новый сон, что врывается в моё болезненное сознание… Но юноша подошёл ко мне и притянул руку.

В ответ я протянула свою, и наши пальцы соединились. Холодные и лёгкие, они коснулись моих лишь на секунду и проскользнули мимо.

– Ах, Варенька, как жаль… Видимо, сегодня не мой день. В следующий раз я постараюсь сосредоточиться.

Не сон! Это был не сон! И дом, и юноша, и говорящие фотографии, всё было реальностью.

– Кто вы? – спросила я призрака.

– Коль ты совсем не помнишь меня, Варенька, я представлюсь. А там, будь что будет…

Я Пётр Григорьевич Каховский. Русский дворянин и отставной поручик. Умер 13 июня 1826 года в Петропавловской крепости от рук палача в возрасте 29 лет. Был дважды повешен, но ни разу не побывал на небесах. Призрак высшей категории с возможностью материализоваться и частично обретать плоть, концентрацией своего эфирного тела. Так понятно?

– Приблизительно…

– Ты всё поймёшь, милая. Мы знакомы так давно, что для тебя не составит труда вспомнить всё, только чуть позже, когда ты немного успокоишься и придёшь в себя. Главное, что ты снова с нами, Варенька.

– Давно знакомы? И насколько – давно?

– Да уж лет как 150, не меньше, а что?

– Да, ничего…

Возмутительно, какой-то висельник говорит, что мы знакомы с позапрошлого века, как такое может быть?

Внезапно Пётр начал превращаться в туман и исчез, даже не попрощавшись…

Начало светать. Я вышла на крыльцо и посмотрела на небо. Звёзды таяли так же мгновенно, как и Пётр, растворяясь в лёгкой дымке утреннего тумана. Воздух был чистым и свежим, как роса на лугу. Он бодрил мой рассудок и осветлял мои мысли. Настало время обдумать всё то, что со мной произошло.

Мысль, что я сошла с ума, теперь была несостоятельной. Всё здесь было куда более реальным, чем там, в другой жизни, по которой я неслась как угорелая. Судьба подарила мне возможность обдумать, кто я и зачем живу. И пусть фотографии разговаривают, двери открываются кровавыми ключами, а призраки утверждают, что мне 320 лет, и пусть…

Так тому и быть…

Я вернулась в дом и легла спать…

Глава третья