Нужные вещи - Кинг Стивен Страница 4

Примерно столько же, сколько ты мне говорила не разговаривать с набитым ртом, подумал Брайан, но вслух этого не сказал. Держать язык за зубами он научился еще в раннем детстве.

— Прости, мам.

— Что за навес?

— Зеленый такой.

— Гофрированный или алюминиевый?

Брайан, отец которого работал в фирме «Фасады и двери Дика Перри в Южном Париже» и продавал щиты для отделки фасадов, знал, что мама имеет в виду, но на такой навес он бы вряд ли обратил внимание. Алюминиевые и гофрированные навесы встречаются на каждом шагу — куда ни плюнь. Над окнами половины домов Касл-Рока такие навесы. Подумаешь, невидаль.

— Нет. Он из материи. Холст, наверное. Он выпирает далеко вперед, и под ним тень. И он круглый, вот такой. — Осторожно, чтобы не разлить молоко, Брайан согнул ладони в полукруг. — Спереди написано название. В общем, выглядит внушительно.

— Чтоб мне провалиться!

Как правило, этой фразой Кора выражала восхищение или раздражение — смотря по обстоятельствам. Брайан на всякий случай отступил назад. А вдруг это все-таки было второе?

— И что это будет, как думаешь, мам? Может быть, ресторан?

— Не знаю, — заявила она скучным голосом и потянулась за телефоном. Для этого ей потребовалось сдвинуть с места кошку Сквибблз, журнал с телепрограммой и баночку диетической колы. — Но звучит подозрительно.

— Мам, а что это значит — «Нужные вещи»? Что-то вроде…

— Брайан, не мешай мне. Не видишь: мамочка занята. В хлебнице есть печенье, возьми, если хочешь. Но только одно, а то аппетит перебьешь. — Она уже набирала номер Майры, и вскоре подруги с горячностью обсуждали зеленый навес.

Брайан совсем не хотел печенья (он очень любил маму, но иногда, глядя, как она ест, совершенно терял аппетит). Он уселся за кухонный стол, открыл задачник по математике и начал решать отмеченные упражнения. Брайан был умным и добросовестным мальчиком и почти все домашние задания делал еще в школе. Но сегодня он не успел закончить математику. Он методично отсчитывал десятичные знаки, делил и умножал, параллельно прислушиваясь к разговору — то есть к маминым репликам. Она опять говорила, что скоро они заполучат еще один магазин, торгующий старыми и вонючими флаконами от духов и фотографиями чьих-то умерших родственников, и что это позор, что подобные вещи вообще поступают в продажу. В мире развелось слишком много людей, говорила Кора, которые руководствуются принципом «Бери денежки и беги». Когда она говорила про навес, тон был такой, как будто кто-то умышленно взял на себя труд вывести ее из себя и полностью в этом преуспел.

Наверное, она думает, что кто-то должен прийти и все ей рассказать, решил Брайан, сосредоточенно двигая карандашом. Да, скорее всего. Во-первых, она умирает от любопытства. А во-вторых, она злится, что никто не торопится раскрывать ей секрет. Подобное сочетание ее добивает. Ничего, скоро все выяснится. Уж она постарается выяснить… А когда это случится, она по секрету расскажет и ему тоже. А если окажется слишком для этого занятой, он всегда может подслушать ее разговор с Майрой.

Но все повернулось так, что Брайан первым узнал секрет «Нужных вещей» — раньше мамы, раньше Майры, раньше всех в Касл-Роке.

2

За день до открытия «Нужных вещей» Брайан ехал из школы, с трудом удерживаясь в седле велосипеда; он был весь погружен в сладостную мечту (он не рассказал бы об этой мечте никому — даже под пыткой раскаленными клещами или кусачими пауками-тарантулами), в которой он пригласил мисс Рэтклифф пойти вместе с ним на ежегодную ярмарку графства Касл и она согласилась.

— Спасибо, Брайан, — говорит мисс Рэтклифф, и Брайан замечает слезинки признательности в уголках ее синих глаз — синих-синих, каким бывает только штормовое море. — А то в последнее время мне было так… грустно. Знаешь, я потеряла свою любовь.

— Я помогу вам его забыть, — отвечает Брайан, и его голос тверд и нежен одновременно, — только вы называйте меня… Бри.

— Спасибо тебе, — шепчет она и повторяет еще раз, наклонившись так близко, что он чувствует запах ее духов — чарующий аромат диких цветов: — Спасибо… Бри. И раз уж — хотя бы сегодня — мы будем не учеником и учительницей, а просто парнем и девушкой, называй меня… Салли. И давай на ты.

Он берет ее за руку. Смотрит ей в глаза.

— Я уже не ребенок, — говорит он. — Я могу сделать так, чтобы ты забыла его… Салли.

Кажется, она заворожена его неожиданным пониманием, его неожиданной мужественностью; пусть ему только одиннадцать, но он больше мужчина, чем Лестер. Она стискивает его руки. Их лица сближаются… сближаются…

— Нет, — шепчет она. Теперь ее глаза такие большие; они так близко, что он готов в них утонуть. — Не надо, Бри… Так нельзя…

— Все в порядке, малышка, — говорит он и прижимается губами к ее губам.

Через какое-то время она отстраняется и нежно шепчет

— Эй, парень, вынь глаза из задницы! Куда ты прешь?

Грубо вырванный из приятных фантазий, Брайан только теперь сообразил, что он чуть не угодил под пикап Хью Приста.

— Извините, мистер Прист, — пробормотал он, густо покраснев. Меньше всего ему хотелось нарваться на ярость Хью Приста, который служил в Управлении общественных работ и имел репутацию человека с самым дрянным характером во всем Касл-Роке. Брайан настороженно следил за ним. Если бы Прист собрался вылезти из машины, он бы вскочил на велик и припустил бы по Главной со скоростью света. Ему вовсе не улыбалось провести месяц в больнице только из-за того, что он размечтался о походе на ярмарку вместе с мисс Рэтклифф.

Но в приемнике пел Хэнк Уильямс-младший, а в ногах у Хью Приста стояла бутылка пива, и ему было лень выходить из машины ради того, чтобы выбить дерьмо из этого маленького придурка с глазами на заднице.

— Ты, парень, смотри, куда прешь, — сказал он, сделав хороший глоток из бутылки и глядя на Брайана убийственным взглядом, — потому что в следующий раз я и не подумаю остановиться. Просто перееду тебя и все. Размажу по дороге, дружочек.

Он переключил передачу и уехал.

Брайану вдруг захотелось — к счастью, этот безумный порыв очень быстро прошел — завопить ему вслед: «Чтоб мне провалиться!» Он подождал, пока оранжевый пикап завернет на Линден-стрит, и пошел дальше. Мечты о мисс Рэтклифф были безнадежно испорчены — на весь остаток дня. Хью Прист вернул его к реальности. Мисс Рэтклифф вовсе не ссорилась со своим женихом, Лестером Праттом; она по-прежнему носила колечко с бриллиантом, которое он подарил ей на помолвку, и по-прежнему водила его синий «мустанг», пока ее машина была в ремонте.

Не далее как вчера вечером Брайан видел мисс Рэтклифф и мистера Пратта. Они — в компании других молодых людей — расклеивали эти листовки, «Кости — орудие Дьявола», на телефонных столбах в том конце Главной улицы. А еще они пели гимны. Ну, правда, потом прошли католики и содрали все листовки. Это было даже смешно… хотя, будь Брайан постарше, он бы сделал все от него зависящее, чтобы защитить листовки — любые листовки, — которые мисс Рэтклифф расклеила своими святыми руками.

Брайан подумал о ее темно-синих глазах, о ее длинных ногах танцовщицы и почувствовал все то же мрачное удивление, которое он испытывал всякий раз, когда вспоминал, что в январе она собирается сменить имя с Салли Рэтклифф на Салли Пратт. Дурацкая фамилия Пратт — она ассоциировалось у Брайана со звуком, с каким, по его представлениям, должна падать с лестницы толстая тетка.

А может, она передумает, думал он, медленно вышагивая по Главной. Все в жизни бывает… Или Лестер Пратт попадет в аварию, или у него обнаружится опухоль мозга или еще что-нибудь в этом роде. А вдруг выяснится, что он наркоман? Мисс Рэтклифф никогда в жизни не выйдет замуж за наркомана!

Как бы дико это ни звучало, но эти дурацкие мысли помогли ему успокоиться. Но они все равно не смогли отменить тот прискорбный факт, что Хью Прист оборвал его фантазию незадолго до апогея (когда Брайан целуется с мисс Рэтклифф и практически прикасается к ее правой груди в «Тоннеле любви» на ярмарке). Идея, конечно, была бредовая — одиннадцатилетний мальчик ведет учительницу на ярмарку графства. Мисс Рэтклифф, конечно, очень красивая, но для него она старая. Как-то раз на логопедическом занятии она сказала, что в ноябре ей исполнится двадцать четыре.