Алексей Шолохов - Подвал Страница 4

Он очень не хотел светить подбитым глазом. Если честно, он вообще не хотел светиться там, где ему «начистили морду», как выразился бы его отец. И он боялся. Да-да. В тридцать пять он спокойно мог себе признаться, что боится оборзевших ублюдков, способных забить тебя только за то, что ты выглядишь не так, как им хотелось бы, за то, что выпил лишнего, за то, что слабее их. Дима боялся встретить вчерашних знакомых. Но не пойти он не мог. Его так и подмывало узнать, откуда у этого ублюдка его рукопись, которую он хотел выдать за свою. Сысоев вспомнил, что написал это все сам, все до последней запятой. После первых набросанных полтысячи слов остальное он написал словно в агонии. Так же хорошо он помнил, что не распечатал ни одной странички. Просто сохранил файл и выключил ноутбук. Все. Потом этот урод принес ему уже распечатанную рукопись, как свою. Как? Каким образом? Вот это он и собирался выяснить. Даже ценой сломанных ребер.

Дима не любил очков, но сегодня без них никак. Достал какие-то, купленные в прошлом году в Адлере. Вот! «Я в Адлере, а она в Египте! Почему? Потому что ей нужен араб, а мне нет». Он нацепил очки и посмотрелся в зеркало. На что-то подобное он и рассчитывал. Всклокоченные волосы (несмотря на долгое расчесывание, непокорный чуб так и норовил вывернуться), глубокая борозда на лбу, очки на пол-лица.

В полумраке ресторана в темных очках находиться было по меньшей мере некомфортно. Дима поднял их на лоб и подошел к стойке. Игорь натирал бокалы.

– Здорово.

Бармен кивнул и продолжил свое неблагодарное дело.

– Слушай, а где Аслан?

– Спит, наверное, – пожал плечами Игорь.

– Ты не заметил вчера, откуда он это мне принес? – Дима положил на стойку рукопись.

– По-моему, ты с ней уже пришел, – снова пожал тот плечами и всем своим видом показал, что общение со стаканами ему приятней, чем с Сысоевым.

Дима знал подобные взгляды. Для них ты звезда, успешный писатель, только когда между вами экран телевизора либо страницы очередного романа. Когда они тебя видят живьем, тем более каждый день, ты становишься им неинтересен. Ты переходишь из разряда небожителей в их разряд, а то, может, и хуже. Например, в разряд дяди Паши, собирающего жестяные банки по району. Они понимают, что нет в тебе чего-то необычного, что ты пьешь, как все, куришь, как все, спишь, как все. Тебе изменяет жена, как всем, тебе ломают кости заезжие отморозки, как всем.

– Опа! Живой?

Дима повернулся.

– Оо! Да ты теперь в темноте без фонарика можешь…

– Где ты это взял? – грубо перебил Аслана Сысоев.

Охранник опешил от наглости когда-то интеллигентного алкоголика, тыкающего ему в нос какими-то бумагами.

– Мне Игорь вынес.

– Когда ты ушел… Когда тебя вывели, ты оставил это на стойке, – пояснил бармен.

– Я спрашиваю, где ты это взял до того, как вы меня избили.

– Тебя что, сильно по голове ударили? – Аслан отступил на шаг назад. – Я эти бумажки увидел, только когда Игорь их вынес…

– Заткнись! – рявкнул Сысоев.

Дмитрий готов был броситься на лгуна, но только что-то ему подсказывало, что тот не обманывает его. Этот самородок мог обмануть разве что блондинку, чтобы затащить в койку, и то потому, что она сама хочет, чтобы ее обманули и затащили. Сейчас, несмотря на глупое и (надо признать, Дима заметил это с радостью) испуганное лицо, охранник был честен с ним.

– Это не твое? – еще раз спросил Сысоев у Аслана.

Тот мотнул головой. Дима кивнул, надел очки и вышел из бара. Сегодня метить «Территорию» он не стал.

Дима понял, что вчерашний день примечателен не только бравым избиением беззащитного алкоголика, а еще не-пойми-откуда-взявшейся распечаткой рукописи. В голове мешанина. Ему хотелось напиться, и не только из-за тяжелого похмелья. Но он решил ограничиться минеральной водой. Купив в соседней палатке две бутылки «Ессентуки-17» в стекле, он отправился домой. Надо убраться в квартире (вопрос о временном переезде уже решенный) и сесть за рукопись. Если получится.

Получилось. Уборка заняла не больше часа его драгоценного времени. Дима рассовал все по углам, создавая видимость чистоты. У жены же получалось создавать видимость верности. Чем он хуже? По крайней мере, он никого не обманывал, кроме себя. Мысли о жене не давали сосредоточиться на романе, но как только его пальцы коснулись клавиатуры, жена, арабы и верблюды вылетели из головы.

К шести часам вечера было готово страниц двадцать текста. Дима даже не стал перечитывать. Он боялся, что это закончится жестоким удалением всего написанного, включая и вчерашнее. Нет, сейчас не время. Сысоев хотел набрать как можно больше текста, а уже потом отсечь лишнее.

Дима принял душ, поужинал какой-то ерундой из замороженных пачек. На коробке было написано, что это запеканка, но на вкус поролон поролоном. А с кетчупом и майонезом стало почти съедобно. Запил все это чаем с бергамотом. Бутылка пива в дверце холодильника манила. Нет. Он налил себе еще чаю и пошел в гостиную. Включил телевизор и поудобней устроился на диване. Шла какая-то юмористическая передача типа «Кривого зеркала» или «Аншлага». Дима переключил канал. Одни и те же рожи. Мужики, переодетые в баб, женщины, похожие на доступных шалашовок. Скурвленное телевидение, каждый следующий канал был логическим продолжением предыдущего. Он вспомнил советское детство. Два канала. У них было всего два канала, и ведь они находили чем заниматься. Сейчас энное количество круглосуточного дерьма и смотреть нечего. Абсолютно. Все эти бесконечные Камеди-Вумен клабы – Аншлаг – Кривое зеркало – Задорнов – Дом-2 – Мамы в законе настолько осточертели, что приходилось переключать на ЧП или Криминальные хроники и смотреть на эти озверевшие рожи преступников. Выбора нет. Несмотря на обилие телевизионных каналов, еды и выпивки, у людей нет выбора. Все подделка, поролон поролоном.

Ему вспомнился один анекдот, когда мужик заходит в магазин и просит показать ему брюки. Продавщица указывает на ряды абсолютно одинаковых брюк.

– А что, выбора нет? – спрашивает покупатель.

– Выбор есть всегда, – отвечает продавец. – Вы можете либо купить брюки, либо нет.

– Выбор есть всегда, – сказал Дима и улыбнулся. – Я ведь могу и не смотреть на эти рожи, а пойти и продолжить работу над книгой.

Он выключил телевизор и пошел в кабинет.

У него не было стационарного компьютера, он просто их не признавал. Дима не любил быть привязанным к месту. Он печатал всегда только на ноутбуке. Он мог это делать и на кухне, и в гостиной, и в коридоре, и даже в сортире. Так что наличие кабинета вроде как и не требовалось. Но он хотел, чтобы вокруг него было свое, личное пространство. Книги и любимые безделушки, видео– и аудиокассеты. Те вещи, которые вроде как и не нужны, но с ними связано так много хорошего. Вот, например, роман Ивана Ефремова «На краю Ойкумены» мама подарила ему в 86-м. Димке исполнилось десять. Он тогда увлекся мифологией, вот мама и решила, что эта книга одна из них. Спасибо ей большое. Может быть, поэтому Сысоев и стал писателем-фантастом. «Зубы тигра» в мягкой обложке. Как она оказалась у него, он не помнил, но запомнился ему больше один из романов – «Поцелуй перед смертью» Айры Левин. Неплохое название неплохого романа. Несмотря на теперешнее безразличное отношение к детективам, Дима перечитал их уйму. Основной пик пришелся на период с пятнадцати до семнадцати лет. Макбейн, Чандлер, Хэммет, Чейз, Макдональды, Уэстлейк, Конан Дойл, Агата Кристи и Жорж Сименон. Холмс, мисс Марпл и комиссар Мегрэ.