Андрей Фролов - Тс-с-с… Страница 4

— А ты хорош, — она смешно надула щеки. — Родной, чего на жару выскочил? — И натянуто рассмеялась, прикрывая рот ладошкой.

— Ты чего, солнышко?

Улыбку сдуло с ее лица.

— Странный он у тебя какой-то. — Почему-то ей было комфортно, что сейчас муж не видит скрытых очками глаз. — Так необычно встретил… Шума он, смотрите-ка, не любит.

— Ксанка, ты чего? Доживешь до его лет, на тебя посмотрю.

— Ой, можно подумать… Ты у меня уже по утрам ворчишь, как старикан.

— Перестань, — он отнял руку от рычага передач, положил на ее затянутое в джинсу колено. — Мы просто устали…

Вслед за дедом джип поднялся на холм, с которого открывался вид на дом Семена. До него, как оказалось, и вправду было рукой подать — в следующей ложбинке.

Невысокий бревенчатый сруб в один этаж и чердак, покрытый советских времен шифером, ключ с питьевой водой во дворике. К дому был пристроен массивный сарай, в котором Семен содержал скотину. Обнесено хозяйство было редкой и покосившейся изгородью в две жердины. По двору на длинной цепи бегала собака, но лая не было слышно за шумом двигателя.

— А чем он тут вообще живет? — спросила Оксана, когда муж осторожно спускал машину с холма вслед за стариком. — Егерь, что ли?

— Предлагали ему лесником стать, оклад получать, да он отказался. Я маленький тогда был, еще при Союзе. Но фактически он лесником и оказался. После смерти бабушки живет тут отшельником, за лесом приглядывает. Ему из соседних колхозов всегда продукты привозили, дров помогали заготовить. Я денег посылал пару раз. А хозяйство свое, вон, смотри, коровы… Темыч, смотри, буренки на поляне.

Артем опять приник к окну, за которым и правда стали заметны две коровы, мирно пасущиеся в сотне шагов от дома. За ними виднелась дюжина коз, выискивающих что-то в высокой траве. Мальчишка радостно охнул, не отрывая от животных взгляда. Затем увидел собаку, и глаза его вовсе засияли.

Маня за собой, Семен проложил машине курс, предложив остановиться за сараем.

Подскочил пес — не то лайка, не то овчарка, — и тут же выяснилось, что никакой привязи нет. Еще выяснилось, что лаять сторож не любит — вывалив язык, молча бегал вокруг машины, обнюхивая подножки и колеса. Артем с мольбой посмотрел на отца, испрашивая разрешения выйти. Тот приоткрыл окно, высунулся.

— Дед, а пес твой не кусучий? А то даже не привязан…

— Да ну что ты. Потому и не привязан, что умница и послушный. Выходите, не бойтесь!

По щелчку пальца псина вернулась к хозяину и уселась подле ноги. Еще раз с завистью осмотрев джип, тот провел рукой по горячему переднему крылу.

— Пойдемте, хорошие, в дом, — пригласил он, когда мотор умолк, а семья с легкой опаской покинула «Лендровер». — В избе хорошо, настоящее дерево, это вам не бетон. В избе зимой тепло, как в шубе, а в зной прохладно. Идемте, хорошие мои, я покажу, где с дороги умыться.

— А можно собачку погладить? — набрался смелости Артем.

— Конечно, можно, — широко улыбнулся дед. — Это, Артемка, Буран, настоящий сторожевой пес и мой друг…

— Чего же твой сторож на нас не лаял, когда машину увидел? — Дмитрий ласково похлопал деда по плечу, демонстрируя беззлобность вопроса.

— Не может он лаять, болезный… — Нагнувшись, Семен ловко задрал вверх длинную песью морду.

— Артемка, иди-ка в дом за сестрой, потом с собачкой поиграешь… — Дмитрий сглотнул комок, подавив непрошеное отвращение. Дети послушно исчезли в сенях. — Дед, это кто его так?

— Волки, Димка… — Старик погладил жуткий шрам, тянувшийся вдоль всего собачьего горла. — Он еще щенком, почитай, был. С тех пор у меня Буран тихоня. Но умный. Да, друг ты мой лохматый?

Он смело потрепал пса по макушке и ушам, отчего тот яростно замолотил по пыльной земле пушистым хвостом.

Оксана выразительно взглянула на мужа, на вместительный багажник машины, подняла брови. Провожая взглядом исчезающую в сенцах жену, Дмитрий полез забирать из машины сумку с гостинцами.

Внутри вправду оказалось прохладно, будто работал кондиционер. И это несмотря на растопленную, пусть и несильно, печь. Стол, как Семен сказал еще в поле, уже ожидал гостей. Нельзя было сказать, что он ломился от угощений, но на нем усматривалось много интересного.

Виднелись вареные куриные яйца, домашний творог, хлеб, сыр и масло, вяленое мясо. И это уже не говоря о натуральной горе зелени, помидоров и огурцов, а также нескольких крынках с квасом, прикрытых марлей. Стояла среди них и бутылка с прозрачной темно-коричневой жидкостью — пузатая, с высоким горлышком, как в кино.

— Ну и мы не с пустыми руками, — искоса разглядывая яства, Оксана полезла в спортивную сумку, которую муж водрузил на скамью у дверей. — Вот вам свитер, носки теплые шерстяные…

Дед рассматривал подарки с довольной улыбкой, то и дело оборачиваясь к внуку и довольно причмокивая. Дети в углу толкались, пытаясь совладать с примитивным жестяным умывальником, каких Оксана не видела уже лет десять.

— Вот шоколад, вот сок. Натуральный, хороший, самый дорогой. — Дмитрий помог жене вынимать подарки. — Водочка, тоже премиумная. А это коньяк. Грузинский, настоящий, друг из Украины привез, у нас-то и не найти теперь. А это наволочки… ты не спорь, в хозяйстве все сгодится! — он поднял палец, не позволив деду возразить. — Вот, держи, это Ксанка моя настояла их взять. Как и одежду… А это от меня лично. Знал, что у тебя тут связь не ловит, ну и подумал, что хоть радиоприемник пригодится.

— Ой, да зачем он мне?..

— Ты что это, дед, дареному коню в зубы смотришь? — скованно улыбнулся Дмитрий, заметив замешательство жены.

— Нет, конечно, родной…

— Вот и бери. Он на солнечных батарейках, будешь новости или музыку слушать.

— Дак я же не потому, что незачем, просто тишину я люблю… — Однако по глазам деда, не по возрасту молодым и лукавым, Оксана видела, что подарки пришлись по душе. — Ну да ладно, чего это мы?.. Мойте руки, за стол садитесь. С дальней дороги ведь, проголодались поди!

И правда. Оксана, постучав снизу по увесистому штырьку умывальника и сполоснув руки, вдруг почувствовала лютый, какой-то совершенно неуемный голод. Казалось, половину выставленного на стол умяла бы в один подход. У нее зашумело в животе, и Семен понимающе покачал головой.

— Говорил же!

Он снял шляпу, повесив на деревянный гвоздь в стене, и Оксана только сейчас вспомнила, что все еще в темных очках. Убрала их в карман, чувствуя неловкость. Она вообще ощущала ее все сильнее — подумать только, какие глупости полезли ей в голову при первой встрече!

Расселись за столом. Семен во главе — напротив двери, Оксана по левую руку, Димка — по правую. Машка села с отцом, напротив Артема, уже потащившего в рот кусок сыра. Затем мальчик поймал взгляд деда — пристальный, увесистый, и положил сыр обратно, вытирая пальцы о штанину. Оксана одернула его, постаравшись сделать это незаметно.