Ирина Щеглова - Большая книга ужасов 2014 (сборник) Страница 4

Путь к отступлению был отрезан. А в руках у Груши появился плазменный сварник. Я не ошибся насчет того неприятного потрескивания.

— Давай проясним обстановку, — дружеским голосом сказала Груша. — А то потом поздно будет.

— Давай… — согласился я.

— Во-первых, научный, административный и всякий прочий руководитель экспедиции — я.

Груша нажала на гашетку сварника. Между электродами проскочила слепящая искра, запахло горелым воздухом.

— Что ты сказал? — спросила она.

— Я говорю — прекрасная идея. С твоим-то опытом…

Идти против системы — одно дело, но идти против такой вот особы… Короче, я не захотел с нашей красавицей связываться.

— Что ты там промямлил?

— Я говорю — ты здорово придумала. А что во-вторых?

— А во-вторых, то же самое, что и во-первых! Мне Майя Ивановна сказала, что ты хороший парень, она тебя мне рекомендовала…

Груша спрятала сварник за пояс.

Ну, спасибо! Спасибо, старший педагог Майя Ивановна Гучковская. Я вам этого никогда не забуду.

— Правда, она сказала, что ты немножко лентяй… — Груша задумчиво поглядела на свой здоровенный кулак. — Немножко лодырь…

— Я не лентяй, — тут же возразил я. — Я просто…

— Вот и хорошо, что ты просто, — перебила меня Груша и распорядилась: — Бери вон те ящики и грузи их на платформу.

«Вот дура!» — подумал я. И стал грузить ящики. Ящики были нетяжелые, но, видимо, научно ценные. Во всяком случае, в них что-то брякало.

Когда в одном из ящиков брякнуло погромче, Груша повернулась в мою сторону.

— Эй, ты! — рыкнула она. — Смотри у меня! Руки оторву!

— Вообще-то меня Тим зовут, — сказал я.

— Тимка, значит. Тимоня… — кивнула Груша. — Это хорошо. У меня так хомячка звали. Мерзкий был хомячишка, пакостный. В руку его возьмешь, а он сначала укусит, потом нагадит, затем снова укусит… Я его — чик-чик!

И она мне подмигнула.

Что означало ее «чик-чик» — выяснять мне совсем не хотелось. Но Тимке я посочувствовал. Любой, попав в руку Груши, на его месте поступил бы так, как поступил он.

— Грузи осторожно, пока я добрая! — прикрикнул научный и прочий руководитель.

Я продолжил погрузку. Сама Груша в работах никакого участия не принимала, громко зевала и бродила по ангару туда-сюда кругами.

Так продолжалось минут десять. Потом со стороны дока послышалось легкомысленное посвистывание — кто-то приближался.

— Приятель твой идет, — хихикнула Груша и снова взялась за сварник. — А ну, бегемотик, отойди-ка в сторонку, щас я его… поприветствую.

Я отошел. А то она еще и меня заодно сгоряча поприветствует.

— Тут кто-нибудь есть? — спросили снаружи.

— Есть-есть, заходи, — пригласила Груша.

В ангар вошел Барков. Я его сразу узнал. Вот по его нечеловеческим ушам.

Барков вошел, огляделся. Скинул на пол небольшой пятнистый рюкзак.

— Ушастик какой… — умиленно прошептала Груша.

— Я не ушастик, — попробовал было возразить Барков.

— Ушастик… — Груша улыбнулась и опустила свой плазморез.

Барков покраснел.

— Меня Петром зовут, — буркнул он.

— Петя… — протянула Груша.

Мне почему-то стало жалко Баркова. Груша смотрела на него, как смотрят на любимого котика. Смотрят, умиляются, бантики завязывают, а когда котику захочется гулять, отводят его к ветеринару и избавляют от проблем. А потом еще больше им умиляются, рубашечки шьют…

— Ты ведь тоже с нами? — ласково спросила Груша.

— Вы на Европу?

— На Европу. Немножечко поработаем. Ты знаешь про Европу?

— Ну… — Барков мялся. — Европа — спутник Юпитера. Серьезных экспедиций не проводилось, стационарная база «Пири», возможно наличие океана…

— А в нем жизнь! — просияла Груша. — В океане! И мы ее найдем! Ты хочешь найти жизнь, Петя?

Барков мрачно кивнул.

А мне хотелось не жизнь найти — мне хотелось смеяться. Но я не осмеливался.

— Мы тут уже… — Груша обвела руками ангар, — грузимся. Всего пара ящичков осталась…

И она легко забросила два оставшихся контейнера на платформу. После чего туда же погрузились мы сами, Груша плюнула через левое плечо, и наша отличная компания отправилась на старт. На самом деле — отличная компания (еще раз спасибо Гучковской Майе Ивановне!): девушка-экскаватор Груша, плюс психически нестабильный Барков со станции «Блэйк», который со своими родителями неизвестно что сделал и всю жизнь прожил в феодализме, да принципиальный лодырь — я, Тимофей Павлов.

Фанатичка, параноик и лодырь. Да…

Почти полчаса мы блуждали среди старых доков, заполненных полураспиленными клиперами, ржавыми баржами вековой давности и другой рухлядью, которую не успели утилизировать. Я уж с надеждой подумал, что мы заблудились. Однако такого счастья тоже не случилось.

Миновав длинную гору, нет, даже целый хребет каких-то совершенно непонятных обломков и обрезков, и чуть не врезавшись в гнилую цистерну, платформа остановилась.

— Вот он! — с непонятной мне гордостью объявила Груша. — Наш корабль.

Я хотел засмеяться, но вовремя спохватился.

«Валендра». Не знаю, кто придумал такое имя для корабля, но оно ему вполне соответствовало. «Валендра» была даже не посудиной — она была настоящей лоханью. То ли полуклипер, то ли буксир, трудно сказать. Скорее всего, прогулочная яхта. По форме она походила на лежащий на боку пузатый пузырек. Однако одной пузырьковой формой оригинальность нашего судна не ограничивалась. Оригинальностей хватало. Внешний керамик кое-где отслоился, и из-под него виднелся ржавый корпус, а в некоторых местах я даже заклепки разглядел. Но лучше бы он отслоился совсем. Потому что в тех местах, где он не отслоился, имелась роспись. Самодельного происхождения. Ничто во всем мире не могло быть ужасней той росписи: по желтому пластику прыгали умильные котики, щеночки, белочки, крокодильчики, зайчики и другие столь же жизнерадостные твари. Нарисованы все они были без всяких затей, просто, в стиле раннего примитивизма. Распылителем. И я даже подозревал, чьих рук это было дело. Но подозрения свои предусмотрительно оставил при себе.

Но самым позорным в нашем корабле была не форма и не расцветка. Самым позорным были треугольные фальшь-рули, присобаченные на корму. Они придавали «Валендре» законченно идиотический вид. Такие ракеты рисуют в своих альбомчиках дошколята. Хотя рули, наверное, приделали все-таки раньше, еще до Груши, для какого-нибудь детского праздника или карнавала. А может, детсад какой в лунный зоопарк вывозили, кто его знает. Потом корабль списали и отдали Груше.