Монтегю Джеймс - Вредоносные руны Страница 4

На следующий день, пребывая в некоторой задумчивости, мистер Даннинг явился в отдел рукописей Британского музея, где заполнил требование на рукопись Харли № 3586 и некоторые другие тома. Спустя несколько минут их принесли: он положил тот, с которого собирался начать, на письменный стол и вдруг услышал (во всяком случае так ему показалось) произнесенное сзади шепотом свое имя. Даннинг поспешно обернулся, смахнув при этом на пол папку с бумагами. Впрочем, этого не заметил никто, кроме служителя отдела, кивнув которому, Даннинг принялся собирать рассыпавшиеся листки. Подобрав вроде бы все, он взялся было на работу, но сидевший за столом позади и, видимо, уже собравшийся уходить осанистый джентльмен неожиданно коснулся его плеча со словами: «Простите, но, кажется, это обронили вы», — и протянул еще одну бумажку.

— Да, благодарю вас, — сказал Даннинг, и незнакомец покинул помещение. Позднее, уже закончив работу, Даннинг разговорился со служителем и, словно бы ненароком, спросил, кто тот представительный джентльмен.

— Его зовут Карсвелл, — прозвучал ответ, — На той неделе он расспрашивал меня о крупных специалистах по алхимии и оккультным наукам и я, естественно, указал на вас как на единственного во всей стране. Если хотите, я попробую его догнать: ему очень хотелось с вами поговорить.

— Ради бога, не делайте этого! — воскликнул Даннинг. — Для меня желательно избежать этого разговора.

— Как вам угодно, — промолвил служитель. — Он здесь не слишком частый гость, так что шансы повстречаться с ним у вас не так уж велики.

По дороге домой Даннинг вынужден был признаться себе в том, что предвкушение одинокого вечера в пустом доме радует его куда меньше, чем обычно. Его не оставляло впечатление будто между ним и прочими людьми пролегло что-то неуловимое и недоброе. Это подспудно сказывалось во всем. Кондуктор Джордж словно не замечал его, то ли погрузившись в свои мысли, то ли без конца пересчитывая пассажиров. По прибытии домой он встретил на пороге своего врача, доктора Уотсона.

— Вы уж простите, Даннинг, если я расстроил ваши планы на вечер, — с ходу заявил тот, — но обе ваши служанки занедужили. Да так, что мне пришлось отправить их в больницу.

— Боже мой! Что с ними?

— Похоже на отравление трупным ядом. Вам, я вижу, отрава не попалась, иначе бы вы не разгуливали. Но не переживайте, думаю с ними все обойдется.

— Боже правый, что делается! Вы имеете хоть малейшее представление о том, что могло послужить причиной?

— Да, они сказали, что днем купили устриц с лотка у разносчика. Правда, это довольно странно: я навел справки и выяснил, что ни в один другой дом на улице никакой разносчик не заходил. Но, так или иначе, я пришел сказать вам, что их сегодня не будет, а заодно пригласить вас отужинать у меня. Приходите к восьми, мы подумаем, как можно на время их заменить. И ради бога, не волнуйтесь.

Таким образом, одинокого вечера удалось избежать, хотя ценой некоторых неудобств и искреннего огорчения. Мистер Даннинг неплохо провел время в обществе доктора (человека нового, поселившегося в тех краях сравнительно недавно) и вернулся в свой одинокий дом около половины двенадцатого. Увы, ночь, которая последовала за этим ужином, была не из тех, какие вспоминают с удовольствием. Уже погасив свет, лежа в постели и размышляя о том, достаточно ли рано придет утром поденщица, чтобы согреть ему перед уходом воды для умывания, он услышал шум, определенно донесшийся из открытой двери его кабинета. Никаких шагов в коридоре за этим, правда, не последовало, но звук и сам по себе не мог не встревожить хозяина, прекрасно помнившего, что, убрав бумаги в ящик письменного стола и покинув кабинет, он несомненно закрыл за собой дверь. Побуждаемый скорее стыдом, нежели храбростью, Даннинг выскользнул из постели, вышел в ночном халате на лестницу и, перегнувшись через перила, прислушался. Кругом царили темнота, тишина и неподвижность, нарушившиеся лишь дуновением теплого — как ему показалось даже горячего — воздуха на уровне его голеней. В конце концов, ничего не услышав и не углядев, Даннинг решил запереться в спальне, но тут его поджидала еще одна неприятность. То ли в не в меру экономной пригородной компании решили, что ночью можно обойтись и без света, то ли произошла авария, но только электричество в доме отключилось. Естественно, в этой ситуации ему захотелось чиркнуть спичку и взглянуть на часы — узнать, долго ли еще сидеть в потемках. Даннинг сунул руку под подушку… да тут же и отдернул. По его последующему, довольно сумбурному описанию, рука наткнулась на нечто, на ощупь больше всего похожее на зубастый, окруженный шерстью или волосами рот, причем отнюдь не человеческий. Полагаю, описывать во всех подробностях последовавшие за этим телодвижения, звуки и действия нет особой необходимости. Скажу лишь, что, когда его сознание несколько прояснилось, Даннинг обнаружил себя сидящим в дальней комнате, приложив ухо к запертой двери. Там он и провел остаток ночи, каждый миг с ужасом ожидая услышать за дверью какой-нибудь подозрительный шорох. К счастью, такового не последовало.

С рассветом, дрожа и беспрестанно прислушиваясь, Даннинг вернулся-таки к себе в спальню. Дверь была распахнута, жалюзи подняты (служанок увезли до того, как пришло время их опускать), но никаких следов постороннего присутствия в комнате не имелось. Часы, как и все прочее, находились на своем месте, а раскрытая дверца одежного шкафа ни на что подозрительное не указывала — Даннинг сам вечно забывал ее закрывать. Звонок у задней двери возвестил о приходе приглашенной вчера поденщицы: впустив ее, хозяин малость приободрился и продолжил поиски по всему дому. Но они ни к чему не привели.

Начавшись невесело, день продолжался столь же уныло. Даннинг даже не осмелился пойти в музей: он опасался встречи с враждебно настроенным Карсвеллом, который, что бы ни говорил служитель, запросто мог объявиться там снова. Собственный дом сделался ему противен, напрашиваться к доктору смертельно не хотелось. Малость утешил его лишь звонок в больницу, где сообщили, что состояние экономки и горничной вполне удовлетворительное. На ланч Даннинг отправился в свой клуб, где, встретив секретаря Ассоциации, вкратце поведал ему о своих горестях, хотя самые тревожные мысли удержал при себе.

— Бедный мой друг! — воскликнул секретарь. — Стоит ли так переживать? Послушайте, дом у нас просторный, кроме нас с женой никого. Перебирайтесь, поживите пока у нас. Никаких возражений: посылайте за своими вещами!

Даннинг не устоял, тем паче что по мере того, как близилась ночь, его одолевала все большая тревога. Правда, домой за вещами он все же отправился сам.