Рэйчел Кейн - Падение Ночи Страница 4

— Я так сожалею, Клэр. Пожалуйста. Пожалуйста, не уезжай.

— Я… — Она закрыла свои глаза, потому что почувствовала головокружение из-за притягивающей силы его желания, и даже глубокий вдох не помог. — Шейн, я должна ехать. И это не значит, что я не люблю тебя или что я не вернусь. — Она открыла свои глаза и встретилась с его неистовым отчаянным взглядом. — И я сказала, что выйду за тебя замуж когда-нибудь. И это по-прежнему в силе, если ты еще хочешь этого.

Он улыбнулся через боль.

— Ох, я хочу этого. Я бы женился на тебе завтра, если…

— Я знаю, — добавила она. — Но я не могу. Не сейчас.

Он отпустил ее, но не отступил; он взял ее руки и поднес к своим губам, чтобы поцеловать их, по одной. Она вздрогнула от жара его губ, от тоски на его лице.

— Если я тебе понадоблюсь… — промолвил он, а затем остановил себя небольшой горькой улыбкой. — Но скорее всего нет.

Она молча подняла мобильный телефон.

— Быстрый набор.

— Позвони мне сегодня, — взмолил он. — Звони мне каждый день.

— Позвоню, — пообещала она. — Шейн…

— Знаю, — сказал он. — Слушай, я тоже ненавижу прощаться. Но, иногда, мы нуждаемся в этом, просто чтобы выжить.

Он говорил серьезно, и это лишило ее дара речи, поразило, и единственное, о чем она могла думать, это о том, чтобы еще раз нежно поцеловать его. Это было обещанием, и она отвечала за каждое слово, всем сердцем и душой.

А потом, она ушла туда, где стояли ее чемоданы, и помогла ее папе загрузить их в багажник минивэна. Шейн хотел помочь, но она покачала головой; она должна была сделать это сама. Она боялась, что могла сломаться и побежать прочь, вернуться в Морганвилль, в дом, в котором они вместе жили, если она не уедет теперь, одна.

Не нужно было много времени, чтобы изменить ее жизнь. Около десяти минут. С утренним солнцем, омывающим золотом рекламный щит, с Шейном, стоящим рядом и закинувшим руку на плечо Евы, с Майклом, спрятавшимся в безопасности, подальше от солнца, она закинула рюкзак, закрыла дверь и помахала. Они помахали ей в ответ.

А затем каким-то образом она оказалась на пассажирском сиденье, пристегнутая ремнем, хотя она не помнила, когда сделала это, и минивэн ехал на север, вдаль от Морганвилля.

Прочь от всего, что она оставила позади.

Она завертелась на сиденье, чтобы увидеть удаляющихся Шейна и Еву. Только тогда, когда она перестала видеть рекламный щит, она повернулась и сделала глубокий вдох. Я не буду плакать, говорила она себе. Не буду.

Наконец, ей пришло в голову задать очевидный вопрос своему отцу.

— Где мама?

— Она сказала, что встретит нас в аэропорту. С тобой все в порядке, детка? — спросил ее отец. Он не сводил глаз с дороги, и его голос звучал нейтрально, но он вытянул свою правую руку, и она взяла ее. — Моя девочка. Ты в порядке. Я помню, ты ехала сюда, ну знаешь, в университет. Ты казалась тогда такой маленькой, дорогая, и более уязвимой. Посмотри на себя теперь — ты прекрасная, уверенная, молодая женщина. Я очень горжусь тобой. И я знаю, что это было трудно для тебя.

Она не чувствовала себя милой или уверенной, или женщиной. Единственное, что она чувствовала, это то, что она была молода, и прямо сейчас на душе было тоскливо. Но она все равно улыбнулась и сглотнула слезы, а когда ее голос успокоился, она спросила его, как продвигалась его работа, и что доктор говорил о его сердце, и о тысяче мелочей, из которой состояла любовь.

Они проболтали весь путь до Мидленда.

К удивлению Клэр, в аэропорту ожидала не только мама. Там была вечеринка. Когда они с папой вошли внутрь, везя в тележке два чемодана, она сразу же увидела гигантский ярко-розовый плакат, который гласил "ПОЗДРАВЛЯЕМ!", с огромными пучками воздушных шариков на обоих концах. И толпа. Восторженная толпа.

Если честно, она не знала, что видела перед собой… а потом лица стали попадать в фокус. Ее учителя из средней школы — миссис Стрит, миссис Ист, мистер Попп, мистер Шелтон… ее любимые учителя. А потом одноклассники, по крайней мере десять из них. Некоторые были друзьями, но случайными; большинство из них только окончили среднюю школу, догадалась она, так как они были ее возраста. Она была на два-три года впереди них, благодаря тестированию по самым основным предметам.

Она не скучала по ним, но, так или иначе, видеть их было приятно… и странно, как во сне, где все из прошлого вдруг оказались в настоящем, бросаясь в неё всем подряд. Это было странно, смешно и замечательно, а когда она обнималась со всеми и получала похлопывания по плечу, переходя в головокружительном танце от человека к человеку, она чувствовала, будто все в аэропорту уставились на нее, задаваясь вопросом "что, черт возьми, происходит".

Затаив дыхание, она внезапно остро почувствовала, кого не хватает: Шейна. Евы. Майкла. Мирнина. Может, даже Амелии и Оливера, и полдюжины других, кого она знала — неожиданно — она будет жалеть, что их не было здесь, чтобы увидеть это. Мирнин был бы в восторге. Он бы взял кучу кексов из упаковки и пунш из холодильника из-за того, что заметил бы, как замечательно выглядела красная жидкость, как разбавленная кровь… а Шейн устало пригрозил бы заколоть его. Ева проголосовала бы за. Майкл рассмеялся бы.

И внезапно ей показалось, что в ее голове накопилось слишком много всего, и в то же время слишком мало.

Аэропорт Мидленда точно не предназначался для празднования, но это, казалось, вызвало улыбки на лицах охранников, и даже у измученных, уставших бизнес-туристов с их набитыми, крепкими чемоданами. А чемоданы Клэр были в горошек, лимонного и фиолетового цветов. Она не была уверена, были ли они слишком странными или же нет, но, по крайней мере, она не потеряла их.

Вечеринка была короткой — пятнадцать минут, а потом папа Клэр начал бодро напоминать людям, что у нее самолет. Ее мама крепко обняла ее, когда первые посетители стали уходить, и сказала:

— Я так рада видеть тебя, милая. Даже только для этого, — она отстранила Клэр на расстояние вытянутой руки и обвела своим материнским изучающим взглядом сверху до низу. — Ты выглядишь немного похудевшей, милая. Ты ешь?

— Да, мам, я ем. Не волнуйся. Как только я доберусь до Бостона, обойду все закусочные, кафетерии и пиццерии, так что я, наверное, наберу десять фунтов за первую неделю.

— Ну, тебе не помешают лишние десять фунтов, так или иначе, — она нервно поправила волосы Клэр, отводя их от лица. — О, дорогая, тебе бы не помешало постричься. Так. Обещай мне… как думаешь, у тебя есть все, что нужно? Тебе нужны листы, или полотенца, или…

— Я буду в порядке, мама, — заверила ее Клэр и взяла мамины руки в свои. — Я буду в порядке.